Избранное

за станком бывший матрос Иосиф Васильевич Гуминский.

Если железнодорожники Проскурова создали "Гандзю", дали, как

говорится, ей путевку в жизнь, то железнодорожники Жмеринки братски

заботились о "Гандзе", вовремя снабжали, чинили ее после боев.

И все же главное, что принесла нам Жмеринка, не в этом.

Бронепоезд молодой, команда представляла собой еще пеструю вольницу. И

жмеринские коммунисты взялись за наше воспитание. Больше всего нами

занимались как раз большевики-подпольщики Гуминский и Маниловский. И

как умело... Не припомню случая, чтобы в команде их не приняли, не

пожелали слушать. А ведь боец, измотанный боями, не потерпит ни

сладеньких уговоров, ни нравоучений.

Здесь мало было таланта педагогов - требовался талант коммуниста.

Маниловский и Гуминский обладали этим высоким талантом.

Впоследствии Гуминский и сам вступил на бронепоезд. Он смело

вызывался на самые трудные боевые задания.

Добровольцами пришли к нам и другие железнодорожники. Среди них -

Павел Андреевич Шак, ставший отличным артиллеристом.

Так мы стояли у стенда, радуясь живущим и вспоминая павших

бойцов. Самый старый из нас, Лукьян Степанович Головатый, вдруг

вспомнил самого молодого из "Гандзи", своего односельчанина, Абрама

Глузмана. Сейчас он - инженер в городе Волжском.

Вспомнили мы и совсем уже молодого бойца - семнадцатилетнюю Маню

Шенкман. Девушка окончила в Проскурове гимназию и пришла на

бронепоезд. Боевое задание получила - обучать на бронепоезде

неграмотных. Головатый похвалился, что учительница ставила ему только

пятерки. Потом талантливую девушку взяли в политотдел бригады, оттуда

в политотдел дивизии. А когда нам пришлось оставить Киев и город

захватили деникинцы, Шенкман, уже коммунисткой, выполняла

ответственные задания в нашем большевистском подполье...

К слову пришлось, и я рассказал товарищам о скульптуре,

посвященной "Гандзе" и находящейся в Артиллерийском музее в

Ленинграде. Авторы - Черницкий и Якимович.

Сцена "решающего боя", которую воспроизвели скульпторы,

соседствует с подлинной гаубицей времен гражданской войны.

x x x

Остается сказать, как обнаружился еще один наш боец - мадьяр Янош

Боди.

В команде бронепоезда были русские, украинцы, молдаване, евреи,

латыши, чехи - настоящая интернациональная бригада.

Прислали нам на службу двоих мадьяров. Они были из пленных,

захваченных русскими войсками еще в первую империалистическую войну.

Бывшие австрийские солдаты нам понравились с первого взгляда. К

тому же у одного из них было примечательное лицо. Теперь, когда

мировая литература обогатилась знаменитым романом Гашека "Бравый

солдат Швейк", я бы мог сказать, что мой новый боец - Янош Боди -

вполне мог быть прообразом Швейка. Но где он теперь, бравый

мадьяр-доброволец, решивший связать свою судьбу с Красной Армией

Советской России?

Не сразу я отважился предпринять эти розыски. Сорокалетняя даль

времен, другая страна. К тому же - почем я знаю, - может быть, Боди в

Венгрии столь же распространенная фамилия, как у нас Иванов, Петров?

Шансов на успех, казалось, никаких - нулевая вероятность!

Все же написал в Москву, в посольство Венгерской Народной

Республики. И невероятное свершилось... Вдруг получаю из Будапешта

пакет, а в нем - вырезанный из журнала "Orzag Uilag" лист с портретом

Яноша Боди и очерком о нем.

Оказывается, товарищи из посольства переправили мое письмо в

Будапешт, в широко распространенный журнал. Там оно было опубликовано.

И вот Янош Боди в редакции - явился торжественно, в сопровождении

старшего сына и невестки. Ему, нашему боевому товарищу, оказалось за

семьдесят, вырастил многочисленную трудовую семью (три сына, дочь,

внуки). Его деревня - Мадараш близ знаменитого своей природой озера

Балатон.

В беседе с писателем Эндре Баратом (автором очерка) Янош с

живостью вспомнил многих соратников по бронепоезду.

x x x

И еще - об одной прогулке. Когда мы, старики, впятером были в

Хмельницком, встретился нам фотомагазин. Витрина. Остановились, чтобы

посмотреть местную фотохронику.

В центре масштабная фотография - бронепоезд.

На снимке дата: "1957 год, 7 ноября". А в подписи сказано, что

снимок сделан в сорокалетие Советской власти, на юбилейной

демонстрации трудящихся Хмельницкого.

Трудно передать наше волнение, когда мы прочли название

бронепоезда: "Гандзя".

В колонне демонстрантов шел, конечно, макет. Но народ вспомнил

"Гандзю" - и в какой день: в великий советский праздник! Значит, наш

бронепоезд, как и прежде, в строю!

x x x

Миновало 60 лет, как окончилась гражданская война. Вспоминаются и

другие, более близкие события - Великая Отечественная. Тут уж обошлось

без бронепоезда "Гандзи". Эпоха бронепоездов закончилась, появилось

оружие, во много раз более грозное, - танки.

Оседлав тысячи и тысячи танков, орды немецких фашистов обрушились

на Советскую страну. Гитлер поклялся стереть с лица земли ненавистный

ему Ленинград, захватить и онемечить Москву, наши заводы, фабрики,

шахты и пахотные земли раздать германским капиталистам и помещикам,

советских людей обратить в рабство, а непокорных уничтожить.

Красная Армия вступила в бой с врагом, покорившим половину

Европы. Не было в истории человечества войны, столь ожесточенной и

кровавой. На защиту социалистического отечества поднялись все народы

СССР. Вооружение Красной Армии непрерывно обновлялось и

совершенствовалось. Танки Т-34 по огневой силе и маневренности

превзошли гитлеровские. А тяжелый танк КВ, построенный в блокированном

Ленинграде голодающими рабочими, огнем своим раскалывал как орехи

гитлеровские "тигры" и "пантеры".

Обескураженные фашистские начальники запретили своим танкистам

принимать бой с КВ, и те при виде этой грозной и гордой машины удирали

на своих "тиграх". Экземпляр приказа попал в руки наших разведчиков и

был доставлен конструктору КВ Жозефу Яковлевичу Котину. Тогда это был

скромный инженер Кировского завода. Повеселились и на заводе, и в

штабе фронта, читая приказ запаниковавших гитлеровцев.

В том же 1941 году Котину было присвоено звание Героя

Социалистического Труда. Еще ряд боевых машин, не менее грозных, чем

КВ, построил Котин. Стал генерал-полковником инженерно-технической

службы. После войны, уже для мирных полей, под руководством Котина на

Кировском заводе построили мощный трактор К-700.

Скажу о себе. Когда началась война, каждый ленинградец потребовал

оружие, чтобы лицом к лицу сразиться с фашистами. Но многие ведь и

воевать не умели, требовалось их обучить, чтобы люди не гибли

понапрасну. Возникла армия народного ополчения. Мне, как опытному

военному и старому саперу, было приказано сформировать из ополченцев

саперный батальон, что я и выполнил, набрав плотников, кузнецов,

бетонщиков, инженеров-строителей и техников - целую тысячу. Самого

назначили командиром батальона. А на обучение людей военному делу

отвели всего месяц... Между тем нормальная подготовка сапера в мирное

время длилась три года... Но обстановка торопила - война! И

ленинградцы сумели использовать каждый час, каждую минуту для

овладения нужными знаниями. Выступив на фронт, под огнем врага,