Солдаты

представились раньше? -- изогнув брови, с напускной строгостью спросил он.

-- Простите, товарищ лейтенант. Но вас не было.

-- Ладно. Пустяки это, -- уже серьезно заговорил он. -- Как устроились?

-- Спасибо. Очень даже хорошо.

-- Так быстро и уже хорошо? -- удивился Марченко, не спуская с

разрумянившегося лица Наташи своих цепких глаз.

-- У вас чудесные ребята. Это они мне все устроили.

-- Ребята, конечно, молодцы. А командир? -- он засмеялся одними

глазами.

-- Каков командир -- таковы и его подчиненные. Так ведь говорят,

товарищ лейтенант? -- нашлась она и тоже засмеялись. На ее щеках и полном

подбородке горели алые ямочки.

-- Вы, кажется, знаете нашего Ерофеенко? Он говорил мне о вас.

-- Да, он мой друг.

-- Вот как? Даже друг.

-- Друг, -- подтвердила она с гордостью и даже, как показалось

лейтенанту, с некоторым вызовом.

-- Так вы спешите с ним увидеться. Через два часа рота уходит на

серьезное задание.

Марченко заметил, как девушка сразу немного побледнела.

-- Не волнуйтесь, -- успокоил он ее. -- Все будет и порядке. Аким

вернется. Мы ведь разведчики, и такие разлуки будут у вас часто. -- Марченко

ласково глядел на девушку. Ему очень хотелось ей понравиться. -- Не

бойтесь... Наташа!

Она с благодарностью посмотрела на его худое красивое лицо. Потом вышла

вслед за командиром роты во двор. Поискала глазами Акима среди

расположившихся на бревнах и чистивших автоматы разведчиков и не нашла его.

Лачуга, коловший дрова, указал ей на огород.

Аким лежал на соломе, заложив руки за голову, и задумчиво глядел на

небо. Услышав скрип калитки и увидев в ней Наташу, он стремительно вскочил

на ноги, стряхивая с себя прицепившиеся соломинки.

-- Наташа! Здравствуй, родная моя!..

-- Здравствуй, Аким!..

Ерофеенко обнял ее и тихо, как ребенка, поцеловал. На ее тонкой,

почему-то не тронутой загаром шее, как в ту памятную ночь их первой встречи,

билась крохотная жилка. Светлые волосы наполнились воздухом и пылали.

-- Ну... желаю тебе счастья, Аким!.. Ведь ты тоже идешь?

-- Конечно!

-- А меня не возьмете?

-- Нет, Наташа, лейтенант не разрешит...

-- Ты... побереги себя, Аким!.. Прошу тебя!..

Он улыбнулся.

-- Да разве мы впервые уходим на такое? Не беспокойся, Наташа, все

будет в порядке!

-- Ну, я жду тебя, родной!

Они вышли во двор.

Там их встретил Ванин, очевидно давно ожидавший Ерофеенко.

-- Давай... автомат твой почищу, -- услужливо предложил Сенька.

Но Аким молча прошел мимо.

-- Ты почему ему не ответил? -- спросила Наташа Акима.

Ей было очень приятно, что об Акиме заботятся другие разведчики. Она не

знала, что Аким только что рассорился с Сенькой.

5

Дивизия Сизова залегла в трех километрах от Краснограда, перед

небольшим селением. Противник яростно отстреливался. По показаниям пленных

офицеров, немцы стремились во что бы то ни стало удержаться на этом рубеже и

сосредоточили для контратаки около двух десятков тяжелых и средних танков, а

также восемь бронетранспортеров. Однако сведения, полученные от пленных,

требовали подтверждения.

Поэтому генерал Сизов решил послать в село группу разведчиков. На этот

поиск было отправлено отделение старшего сержанта Шахаева.

К полуночи, миновав рощу, разведчики вышли на опушку леса, где

начинался наш передний край. Впрочем, переднего края в полном смысле этого

слова здесь не было. Под таким названием обычно понимается: траншеи, ходы

сообщения, окопы, пулеметные и стрелковые ячейки, дзоты, блиндажи, колючая

проволока в несколько колов, минные поля и прочее. Тут же ничего этого не

было. Бойцы лежали в неглубоких ячейках, наспех выкопанных саперными

лопатами. Некоторые устроились -- притом не очень удобно -- в воронках от

снарядов и бомб. Иные же просто лежали за какими-нибудь бугорками, не успев

откопать для себя даже ячеек. В мертвенном свете месяца тускло светились

покрывшиеся росой темно зеленые каски лежавших в беспорядке бойцов. Так вот

в лунную ночь светятся арбузы на большом колхозном баштане. Изредка

промелькнут две-три согнутые фигуры и тут же скроются, вслед им прогремит

несколько звонких выстрелов.

Аким направился к длинному каменному строению -- колхозной конюшне.

Шахаев послал его туда попросить у стрелков проводника. Все двери конюшни

были занавешены плащ-палaтками.

В одном конце конюшни стояли лошади. Аким их не видел. Но было слышно,

как они жуют овес, всхрапывают, гремят недоуздками и обмахиваются хвостами.

На другом конце на соломе храпели бойцы, должно быть ездовые из батальонных

хозяйственных взводов. У изголовья спящих на перевернутых вверх днами

кормушках горели стеариновые свечи. Одна свеча пригнулась, и жир стекал с

нее прямо на густую черную шапку волос какого-то паренька, лежавшего в

обнимку с карабином.

Аким поправил свечу и принялся будить черноволосого.

-- Эй, ты, сгоришь!

Тот открыл глаза и, нисколько не удивившись тому, что над ним стоит

незнакомый солдат в очках, буркнул:

-- Чего надо?

Аким рассердился.

-- Сгоришь, говорю, дурья твоя голова! Пощупай свои волосы.

Красноармеец не спеша потеребил волосы, недовольно проворчал:

-- Наставили свечей, черти!.. Что тебе нужно? -- спросил он Акима.

-- Командира или старшину роты, которая тут оборону занимает.

-- Командир -- не знаю где. А старшину сейчас кликну.

Солдат нехотя поднялся, вышел из конюшни. До Акима долетел его сонный

хрипловатый голос:

-- Сержант Фетисов! Вас зовут...

"Фетисов! -- обрадовался Аким. -- Неужели вернулся из госпиталя?"

По каменной стене конюшни, как горох, застучала пулеметная очередь.

Ездовой быстро вернулся.

-- Фриц... носа высунуть не дает, -- простодушно заметил он.

-- А ты б еще погромче кричал.

-- Так для тебя ж.

-- Ну что? Придет старшина?

-- Должен прийти... Да вот, кажется, он и идет...

Плащ-палатка поднялась.

-- Кто меня звал?

-- Это я, товарищ сержант, Аким.

-- Аким? Разведчик?! Ты как сюда?.. Ну, пошли ко мне! -- тоже

обрадовался Фетисов. -- Только потише, а то тут постреливают.

Они вошли в небольшую каменную сторожку. На этот раз разведчик увидел

на столе Фетисова длинный и тяжелый ствол бронебойного ружья.

-- Опять вы что-то тут мудрите? -- спросил Аким.

-- Опять, -- признался сержант, кладя руку на ствол бронебойки.

-- Зачем вы ее притащили сюда?

-- Как зачем? -- удивился сержант. -- Надо же найти ей лучшее

применение. Вот я и думаю, нельзя ли приспособить к ПТР* оптический прицел,

использовать бронебойку как, скажем, снайперскую винтовку: бить по

амбразурам вражеских дотов и других укреплений. Ведь скоро мы будем

подходить к границе, а там, наверное, доты встретятся. Из винтовки их,

конечно, не поразишь. Да и из орудия не всегда попадешь, особенно в

амбразуру, а вот из бронебойки, если она будет с оптическим прицелом...

* Противотанковое ружье.

Фетисов замолчал и задумался.

-- Вот только одну штуку не могу никак придумать... Надо посоветоваться

с генералом. Напишу рапорт на его имя. Подам по команде. У него на этот счет

голова хорошо работает. Он, говорят, книгу о войне пишет.

Не художественную, а свои соображения излагает насчет ведения

современной войны. Ведь он ученый!.. У него будто какая-то степень

имеется...

-- Вполне может быть, -- согласился Аким, вспомнив генеральский стол,