Солдаты

а курган безмолвствовал.

"Что же он не начинает?" -- волновался лейтенант, думая о Забарове.

Теперь он готов был пожалеть, что не повел разведчиков сам. Услышав сверху,

над окопом, чьи-то шаги, Марченко вздрогнул. Он с удивлением увидел

спускавшегося к нему начальника политотдела.

Удивился, в свою очередь, и полковник. Демин искал Баталина, а вместо

него на наблюдательном пункте полка обнаружил Марченко.

-- Вы что тут делаете, лейтенант? -- спросил Демин.

-- Наблюдаю за курганом. Мои разведчики...

-- Это я знаю, -- остановил его полковник. -- Но я полагал, что вы сами

поведете разведчиков на эту операцию. А вы, оказывается, опять поручили

Забарову.

-- Я это сделал потому, товарищ полковник, что Забаров лучше всех...

-- Даже лучше вас? -- перебил его Демин.

-- Почему?.. Я хотел сказать, что Забаров лучше других моих разведчиков

справится с этой операцией.

-- То, что он справится и с этой задачей, нам известно. Меня сейчас

интересует другое. Больно уж часто вы посылаете Забарова, а сами... Не

кажется ли вам, товарищ Марченко, что в последнее время Забаров командует

ротой, а не вы?

-- Что вы, товарищ полковник!

-- Уж не решили ли вы почить на лаврах, приобретенных под Сталинградом?

-- Ну, как можно!..

-- А вы все-таки подумайте об этом, -- посоветовал Демин, всматриваясь

в чуть видимый отсюда курган.

-- Это страшное обвинение, товарищ полковник! -- вспыхнул Марченко,

чувствуя, как над правым его глазом задергалась бровь. -- Я не заслужил!

Я...

-- Вы не согласны? -- спросил спокойно Демии, не прекращая наблюдения.

-- Я не знаю, чего от меня хотят. Моя рота -- образцовая.

-- Может быть, в этом меньше всего ваших заслуг... Ну, хорошо,

наблюдайте. Простите, что я отвлек вас. Только подумайте обо всем. Думать

всегда полезно.

-- Понимаю, товарищ полковник, но ваши опасения сильно преувеличены, --

оправдывался Марченко.

-- Хорошо, если так. Я ведь только предупредил вас. Вот вы получили

сейчас ответственное задание. А не посоветовались с генералом, как его лучше

выполнить. Разве так можно?..

Демин хотел еще что-то сказать, но его отвлекла сильная перестрелка,

вспыхнувшая вдруг на кургане.

-- Начали! -- вырвалось у Марченко.

А на кургане события развивались следующим образом.

Ощупав в кармане ракетницу и финку -- главное, финку! -- Алеша пополз и

вскоре пропал в подсолнухах. До разведчиков долетел лишь тихий шорох.

Рассредоточившись у подножия кургана, они ждали, не сводя глаз с того места,

откуда время от времени вырывались, прошивая небо, красные пунктиры

трассирующих пуль. Бойцы стояли, подавшись всем корпусом вперед, как

спринтеры на старте в ожидании взмаха флажка. Руки их лежали на прохладных и

запотевших к зорьке телах автоматов: правые на шейках прикладов, левые на

дырявых кожухах стволов. Курган выступал из тьмы, и все явственнее

обозначались его угрюмые очертания. Молочная дымка струилась вокруг него,

медленно сползая с покатых седых боков, кутая прохладой притаившихся

разведчиков.

Ждать пришлось недолго, хотя солдатам и казалось, что прошло по меньшей

мере часа два. Над курганом, в том место, где стоял пулемет, вспорхнула

красная ракета и павлиньим хвостом рассыпалась в воздухе, ослепляя людей

нереальным, холодным светом. В ту же минуту послышался короткий,

пронзительно-тревожный крик, и сейчас же все смолкло. Разведчики поднялись.

Они бежали и удивлялись, что впереди никого нет. Громадный Забаров то

припадал к земле, то вновь вырастал из тумана, непрерывно строча на ходу из

автомата. Вот он качнулся, взмахнул правой рукой, бросил вперед гранату и,

пригнувшись, опять устремился вперед. Только теперь увидели немцев и

остальные разведчики. Гитлеровцы перебегали, отстреливаясь. Пули повизгивали

над головами разведчиков. Косые очереди забаровского автомата хлестали по

убегающим.

-- Отрезай, отрезай путь!.. -- крикнул Забаров бегущим справа и слева

от него разведчикам.

Но немцы были уже далеко.

Где-то совсем рядом вымахнули к самому небу два огромных

желтовато-красных зарева, и вслед за этим раздался грохот и шум.

-- "Катюши"! -- восторженно воскликнул Ванин. Освещенное заревом лицо

его горело. Из-под пилотки ручьями катился пот. -- "Катюши"!

Земля дрогнула и застонала -- это вслед за "катюшами" открыла огонь

наша тяжелая артиллерия. Яростная орудийная канонада не смолкала минут

тридцать. Дивизия с приданными ей частями возобновила наступление. Слева и

справа от кургана через небольшие высоты атаковали противника стрелковые

полки. Теперь их командиры могли не беспокоиться за свои фланги: курган,

откуда немцы могли вести фланкирующий огонь, находился в руках советских

разведчиков.

Стало совсем светло. Набежал ветерок, развеял сизую дымку и загулял по

степи, как молодой конь, выведенный в ночное. Погасил одну за другой далекие

звезды. На востоке, из-за темнеющего вдали леса, пробились первые лучи

солнца и осветили землю, которую все еще лихорадили рвущиеся снаряды.

-- Передай в штаб... -- тяжело дыша и вытирая руками потное рябое лицо,

подсел к Акиму Забаров. -- Курган взяли. Передавай!..

-- Уже передал, товарищ старшина!

-- Хорошо!.. А Мальцева нашли? -- обратился Федор к подходящим со всех

сторон разведчикам.

-- Нет, не нашли, товарищ старшина...

-- Отправляйтесь еще искать. Найти обязательно!

-- Есть! -- ответил за всех Сенька, который уже успел прицепить к ремню

офицерский кортик.

-- Это еще что? -- заметил Забаров.

-- Для командира роты, лейтенанта нашего... у немецкого офицера

одолжил...

-- Я вот тебе одолжу! Сбрось эту гадость! -- приказал Забаров.

Сенька поспешно отцепил от ремня кортик и, размахнувшись, далеко

закинул его в подсолнухи. Затем отправился на поиски Мальцева.

На этот раз Алешу нашли быстро. Он лежал на самой маковке кургана,

рядом с убитым им немецким пулеметчиком, на куче потемневших от гари

стреляных гильз. Лежал вверх лицом. Глаза его были открыты. На лбу, между

покрытых росинками опаленных бровей, чернела крохотная дырка, а рядом с ней

-- темная капелька крови. У изголовья валялась финка, вся в ржаво-бурых

пятнах. Шахаев поднял Алешу и бережно понес его на руках.

На вершине кургана разведчики залегли в обороне. Отсюда они наблюдали

величественное зрелище. Справа и слева, насколько обнимал глаз, текли

колонны наших войск. Этому живому потоку не было ни конца ни края; он

прорвался, как через плотину, и с бешеной и неудержимой силой устремился

вперед, пыля по всем дорогам и без дорог. Впереди, грохоча, лязгая и

стреляя, мчались танки, которым, казалось, не было числа, "Сто... сто

двадцать... двести... двести пятьдесят... триста", -- считал Ванин.

-- Товарищи, откуда они?.. -- закричал Сенька, чуть не плача от

внутреннего ликования. -- А "катюш"-то, "катюш"-то сколько!..

Над колоннами бреющим полетом проносились эскадрильи штурмовиков. Под

ними, по взлохмаченной, пыльной земле, новые грузовики тянули за собой новые

орудия, тягачи волокли сверхмощные, на гусеничных установках, гаубицы.

Машины с мотопехотой едва поспевали за танками. Над всей этой массой войск

повисали реденькие черные шапки от бризантных разрывов. Кое-где немецкие

снаряды рвались и на земле. По на это как будто никто не обращал внимания.

Острая боль, вызванная гибелью товарища, смешалась в груди разведчиков

с другим большим чувством. Всем им хотелось бежать вперед, вслед за лавиной