Кровь на золоте

– А Ваньку не повяжут? – шагнув следом, спросил Белый. – А то их до едрени фени.

– Брось оружие! – раздался металлический голос.

К лежащему за стлаником человеку с трех сторон перебежками, прикрывая друг друга на случай возможных выстрелов, приближались несколько человек в камуфляже и с автоматами.

– Он чего? – упав рядом с напарником, тихо спросил рыжий автоматчик. – Уснул, что ли?

Вверху, на нависшей над стлаником скале на короткое мгновение показался человек и тут же прыгнул вниз. С трех сторон, уже не скрываясь, к стланику бросились вооруженные автоматами люди.

– Отбой, – сказал в микрофон передатчика плотный майор спецназа, – стрелка взяли. Если это, конечно, он, – выключив передатчик, пробормотал он.

– Умахался парень, – кивнув на человека, закрытого простыней, усмехнулся кряжистый мужчина лет сорока пяти. – Ему сейчас и баб не нужно. Хлипкая молодежь пошла, – пренебрежительно добавил он. – То ли дело мы, старая гвардия. – Его широкие мускулистые плечи расправились. – Все не…

– Хорош, Захарыч, – миролюбиво проговорил коренастый черноусый мужчина в нестираной тенниске. – Парень в жизни впервые монитор да пром-прибор увидел. А как вкалывает, – одобрительно заметил он. – Мы-то уже второй десяток на этих полигонах разменяли. В старателях еще при СССР пять лет ходили. И то все-таки тяжело. А он молоток. Не скулит, как некоторые.

– Так я же знаю, кого брать, – самодовольно отозвался Захарыч.

– Парнишка – работяга, – кивнул сидевший с кружкой крепкого чая плотный пожилой мужчина. – Я, правда, был против. На хрен кого-то брать. Но сейчас вижу, что не зря мы его к себе приняли.

– Ну, хватит, – понизил голос Захарыч. – Аида на прииск. А то правая гусеница на ладан дышит, траки нужны. Поехали к Антонычу, он обещал взаймы дать.

– А рассчитываться слитком, – криво улыбнулся пожилой. – Это же вроде как и незаконно.

– А что делать… – Захарыч развел руками. – Сейчас, считай, все золотом берут. Деньги не в цене. Продолжая переговариваться, они вышли..

Анатолий услышал, как кто-то вернулся и выключил свет. Он не спал. Действительно здорово уставал. Сейчас, после нечаянно подслушанного разговора, довольно улыбался. На Колыму он приехал месяц назад. В аэропорту ему сказали, что до прииска имени Расковой автобусом добираться сложно и долго. Но выхода не было, и Анатолий двенадцать часов провел в тесном «икаруce». Он был поражен, как спокойно переносили столь Длительную поездку остальные пассажиры. Но теперь знал, что у живущих здесь людей вся жизнь проходит на колесах. На работу их довозят «пазики». Чтоб поехать в Райцентр – опять-таки автобус. Но ему, как он считал, именно из-за этого здорово повезло. В «икарусе» он и познакомился с председателем недавно созданной старательской артели Степаном Захаровичем Приходько. Анатолий на вопрос, зачем он приехал на Колыму, ответил так, как решил еще дома:

– Заработать. Жениться хочу. Вот и решил сюда поехать. Здесь все-таки можно, говорят, денег заработать. Я парень здоровый, работы не боюсь и не гнушаюсь, что угодно делать буду.

– А почему в Кулу едешь? – спросил тогда Приходько.

– Мать моей невесты здесь работала, – честно сказал Толик. – Сейчас ведь везде с работой тяжело. Особенно с денежной.

Приходько тогда сказал ему:

– Обещать твердо ничего не могу. Но нам человек нужен на монитор. С мужиками переговорю, да и сам подумаю. Парень ты вроде ничего. Да, кстати, – вспомнив слова Толика о работавшей здесь матери его невесты, спросил он: – А кто твоя теща-то?

Анатолий не раз добром вспоминал покойную Зинаиду Степановну. Как он понял, Приходько и взял его на смотрины из-за того, что он назвал ее имя. Поначалу Анатолий испугался. Работать нужно было по двенадцать часов. Сперва его обязанностью было в случае поломок помогать бульдозеристу и разбивать кувалдой большие камни, попавшие с грунтом, который сталкивал в бункер бульдозер. Заодно учился работать на мониторе. То есть на длинном чугунном стволе, соединенном с трубопроводом, в который под давлением подавалась вода и, выбиваясь из насадки, мощной струёй промывала сваленный бульдозером на металлическую решетку грунт. Вроде бы особого умения и не требовалось. Но это только на первый взгляд. Струёй нужно было промывать грунт, не выбивая его из бункера, ведь вместе с выбитым грунтом могла уйти и какая-то часть золота. При правильной промывке сквозь решетку золото вместе с грязной водой попадало на вращающуюся ленту, которая, поднимаясь медленно вверх, несколько раз уже над резиновыми ковриками снова и снова промывалась водой. Затем прибор останавливали, и с резиновых ковриков снималось золото. Вспомнив, как первый раз присутствовал при так называемой съемке, Толик улыбнулся. В его представлении золото должно быть непременно переливающимися красновато-желтыми сполохами слитками. Но все оказалось гораздо проще, и он даже почувствовал легкое разочарование. Старатели, их вместе с ним было семь человек, осторожно открыв подающий воду насос на самую слабую подачу, железными щеточками медленно и даже, можно сказать, нежно убирали из клеток ковриков мелкие камешки. В тот день они были довольны. Съемка дала пятьсот граммов. Тускло-желтый песок, ссыпанный старателями в контейнеры, похожие на солдатские термосы, оказывается, и был золотом. Захарыч, так все звали Приходько, заметил его разочарование.

– Это только добытое золото, – сказал он. – Затем его отправляют на перерабатывающий завод. Там отделяют от шлаков, грязи и пирита. Тщательно промывают, сортируют по качеству, то есть разделяют золото на драгоценное и промышленное. Первое снова и снова, но уже в лабораториях разбирают по пробам. Ведь, наверное, знаешь, что кольца бывают разной пробы? Это потому, что золото, даже то, что идет на ук-рашения, имеет несколько разновидностей. Ты небось слитки с кирпич величиной думал увидеть? – насмешливо спросил он. – А здесь какой-то желтенький металл, песок, можно сказать. Слитки попадают-ся – кивнул он, – но редко. А больших, то есть хотя бы грамм по триста, я, хотя и работаю на золоте Два десятка лет, не видел.

Вздохнув, Анатолий сдернул с лица простыню и закурил. Он ездил в поселок Артельный, где, как говорила Зинаида Степановна, было спрятано золото. Он со страхом нашел нужное место и полез под большой валун. И с радостью увидел, что золота нет. Он тщательно проверил все, но золота не было. Анатолий был очень доволен: он сможет честно заработать деньги. Как сказал Захарыч, в конце сентября – начале октября, по окончании промывочного сезона, он получит около десяти миллионов.

– Это в худшем случае, – видимо, увидев восторг в глазах парня, улыбнулся он. – Вообще-то сейчас в артель попасть сложно. Развелось их до едрени фени. И что? – Он махнул рукой. – Думают, что сразу миллионерами станут. Золото, оно терпение и труд любит. Задарма только в кино оно берется. Соберутся человек восемь. Складываются и покупают прибор, бульдозер, ну, и остальное – насос, бункер. В общем, начали они. А до этого никто из них, вроде тебя, добычи золота не видел. Вот и получается: все, что потратили на оборудование, накрылось. Хорошо еще, ежели при его покупке в долги не влезли. И таких горе-старателей полнехонько. Тебе, можно сказать, здорово подфартило. Если бы я не знал Зинку, плевал бы на тебя с высоты промприбора. Но ты молодец, умеешь вкалывать. Это здесь всегда в цене. Правда, сейчас народ другой пошел. Все норовят ухватить кусок пожирнее, и плевать им, ежели кто-то с голоду подыхает. Ранее такого не было, чем и славился Дальний Восток.

Толик вздохнул. Когда он уезжал, то просил дальнюю родственницу присмотреть за его хозяйством. Та обещала, но он все же испытывал легкое беспокойство. – А впрочем, если и пропадет все, – пробормотал он, – то деньги будут, снова все заведу. А Ника, наверное, уже знает, что я на Колыму на заработки уехал, – с улыбкой вспомнил он девушку. – Тетка сказала.

– Слыхали, мужики? – весело скалясь, обратился к сидевшим за столом троим работающим с Анатолием мужчинам смуглый крепыш. – Машину с золотом на мосту над Берелехом обстреляли. С Буркандьи шла.