Герцогиня и "конюх"

   -- Смотрите, Анна, на трон! На трон смотрите!

   Весь трон был ярко освещен. На том месте, где находилась курляндская герцогская корона, теперь сверкала, переливаясь радужными огнями, российская императорская корона.

   Волшебное видение продолжалось несколько секунд, потом мало-помалу огни потухли, и зал снова погрузился в тьму.

   -- Это поразительно! -- воскликнул Бирон. -- Но вот что скажите, дорогой синьор Джиолотти: скоро ли явится к ее величеству депутация от членов Верховного совета?

   И он зажег восковой спячкой одну из свечей в канделябре.

   -- Да, да, мне так хотелось бы узнать это! -- вырвалось у Анны Иоанновны.

   Джиолотти поклонился и промолвил:

   -- Это вы увидите сейчас, я покажу вам на стене приближение послов, а пока я должен заняться другим: я должен спасти вашу жизнь, Бирон!..

   Бирон отшатнулся и воскликнул:

   -- Как: спасти мою жизнь? Что вы говорите?..

   -- Да, да, вам угрожает смертельная опасность, -- продолжал великий магистр. -- На вас готовится покушение. О, как дьявольски хитро задумано оно!

   Бирон, отличавшийся нахальством, а еще больше -- трусостью, схватил великого чародея за руку и крикнул:

   -- Джиолотти, во имя Бога, вы должны спасти меня! Помните, что моя жизнь нужна России и что императрица Анна Иоанновна щедро наградит вас!

   -- Да, да! -- пылко воскликнула Анна Иоанновна. -- Десятки миллионов будут в вашем распоряжении, если вы спасете жизнь моего верного друга.

   У "конюха" промелькнула мысль:

   "А что, если он просто запугивает меня для того, чтобы побольше содрать?"

   -- Кто же собирается посягнуть на мою жизнь? -- приободрившись, задал он вопрос Джиолотти.

   Великий магистр повернулся к Анне Иоанновне и тихо произнес:

   -- Человек, который собирается сделаться очень близким для вас существом.

   -- Что? Кто же он? Неужели?.. -- И Анна Иоанновна запнулась, страшась произнести это имя.

   -- Вы угадали, ваше величество, -- сказал Джиолотти. -- Этот человек -- Мориц Саксонский.

   -- Ах он негодяй! -- загремел Бирон, забывая все правила приличия. -- Но где доказательства? Этот "выскочка" осмеливается посягать на меня, на Бирона! Да знает ли он...

   Джиолотти, насмешливо поглядев на фаворита, возразил:

   -- Ну, какой же он "выскочка", дорогой Бирон! Он -- царской крови. Да вы не волнуйтесь: я спасу вас...

   Единственная свечка, зажженная Бироном, потухла. Мрак снова окутал зал.

   -- Умоляю тебя, Создатель Мира, яви нам великое чудо видеть!.. -- начал по-латыни сильнейшее заклинание жрецов Изиды Джиолотти.

   На стене появились искры. Секунда -- и стена осветилась фиолетовым светом. На этом фоне сначала слабо, а потом все сильнее и сильнее стала вырисовываться фигура.

   -- Мориц! -- не выдержав, крикнула Анна.

   Перед таинственным "видением" -- Морицем Саксонским -- стоял, подобострастно склонившись, небольшого роете худощавый человек. Он держал в руке маленькую восковую фигурку лошади и что-то вкалывал ей в правую ногу.

   -- Господи, что делает с бедным животным этот негодяй? -- воскликнул Бирон.

   Видение исчезло.

   -- С разрешения вашего величества, я попросил бы вас в столовую. После такого напряжения я всегда имею привычку выпить стакан доброго вина, -- уклончиво ответил: Джиолотти.

   -- А вот насчет посольства, дорогой синьор... -- начала было Анна Иоанновна.

   Но чародей сухо перебил ее:

   -- Дайте же мне возможность отдохнуть!

   В столовой Джиолотти действительно выпил стакан красного вина. Легкий румянец заиграл на его побледневших щеках. Как ни в чем не бывало, словно то, что он сделал, являлось простым фокусом, великий магистр принялся непринужденно болтать, рассказывая обо всем, что произошло в это время в России, с такими подробностями, словно он был непосредственным очевидцем.

   -- Откуда вы все это знаете, синьор Джиолотти? -- дивилась Анна Иоанновна.

   -- Да ведь я же все время был здесь, у вас, в России.

   -- Как тате?! -- привскочил Бирон. -- Ведь я писал вам в Рим и в Венецию!

   -- Совершенно верно: вы писали, но не мне, а моему двойнику.

   -- Какому двойнику?! -- прохрипел Бирон. -- Разве есть еще какой-нибудь второй Джиолотти?

   -- Нет, другого нет...

   -- Вы... вы издеваетесь надо мной? -- крикнул Бирон.

   -- И не думаю.

   -- Так какого же черта вы говорите, что я писал вашему двойнику?

   -- Я и настаиваю на этом, -- спокойно ответил Джиолотти.

   Герцогиня глупо хлопала своими маловыразительными глазами. Она ровно ничего не понимала, но только чувствовала, что ее Эрнст сердится.

   -- Я вас спрашиваю в последний раз: кому я писал письма?.. -- встал Бирон.

   -- Мне!..

   -- Так как же вы говорите, что вы все время находились в России?

   У Бирона на губах проступила пена того дикого, необузданного гнева, который впоследствии заставлял трепетать почти всю Россию.

   -- У вас очень короткая память, дорогой Бирон! -- насмешливо произнес Джиолотти. -- Кажется, я вам уже пояснил, что такое раздвоение личности. Я во всякую минуту могу одновременно находиться в различных местах. Все это время Джиолотти-молекулы были там -- ив Риме, и в Венеции, но флюид-Джиолотти не покидал вашей необъятной империи.

   В дверь столовой кто-то почтительно-робко постучался.

   -- Войдите! -- по-немецки крикнул Бирон.

   -- Ах, ваше сиятельство, какое несчастье! -- воскликнул любимый конюшенный "конюха".

   -- Что такое? -- спросил Бирон.

   -- Эрнестина, ваша любимая лошадь, бьется, как иступленная...

   -- Почему? -- вспыхнул фаворит.

   -- Ее подковал мастер... Не знаю, что произошло с ней, но только она хрипит, дрожит...

   -- Кто подковывал? Франц?

   -- Нет, ваше сиятельство... Может быть, кто-либо из его помощников.

   -- Ступай! Я сейчас приду. -- Бирон засуетился и обратился к Джиолотти: -- Хотите посмотреть мою конюшню?

   Великий магистр, выпрямившись во весь рост, сказал:

   -- С одним условием, Бирон.

   -- С каким?..

   -- Если туда пойдет и ее величество, а теперь уже ее императорское величество. Она так любит лошадей...

   Анна Иоанновна согласилась, и они отправились втроем.

   В великолепной конюшне, этом излюбленном детище Бирона, было сухо, чисто, светло. Превосходная лошадь билась в судорогах. Она особенно дрыгала правой ногой.

   -- Моя милая Эрнестина! Что с тобой, моя прелесть? -- произнес Бирон и хотел было подойти к лошади.

   Но дорогу ему загородил Джиолотти.

   -- Оставьте! Ни шагу далее, Бирон! -- властно произнес он.

   -- Это почему же? -- вспыхнул фаворит.

   -- Потому что здесь ваша смерть...

   -- Где? -- вздрогнул и затрясся Бирон.

   Джиолотти тихо шепнул ему:

   -- А видение на стене забыли?

   В эту минуту в конюшню вошел старик Франц.

   -- Какого дьявола ты послал ковать Эрнестину, старый мошенник? -- грубо, как настоящий конюх, заорал Бирон.

   Старый Франц побледнел не столько от страха, сколько от обиды и дрожащим голосом сказал:

   -- Это мой новый помощник, ваше сиятельство... Он уже подковал не одну лошадь... Я оставался доволен его работой, и так как мне нездоровится, то я и поручил ему Эрнестину.

   -- Он давно поступил к вам помощником? -- спросил Джиолотти.

   -- Нет, недавно, около двух недель назад, -- пробормотал Франц, с испугом глядя на бившуюся лошадь. Он подошел, нежно и ласково посвистывая, к лошади и наклонился над ее правой задней ногой. -- Ну, ну, не надо, моя хорошая Эрнестина!.. Постой... постой! Я посмотрю, что наделал с тобой этот глупый осел...

   И тут, прежде чем кто-либо успел вымолвить слово или вскрикнуть, произошло нечто страшное: Эрнестина изо всей силы лягнула старого Франца. Ужасный удар пришелся в голову, и последняя вмиг обратилась в бесформенную кровавую массу. Смерть кучера была моментальна.