Аналогичный мир - 4

Когда Громовой Камень, одетый уже «по-городскому», спустился вниз, ему встретилась Ефимовна.

— Здравствуйте, — улыбнулся он ей. — Оладушки сегодня были необыкновенные.

— На здоровье, Гриша, — заулыбалась Ефимовна. — В библиотеку никак?

— Конечно, — весело ответил Громовой Камень, беря из стойки свою палку.

— Ну, и на удачу тебе, — она обтёрла руки заткнутой за пояс фартука тряпкой. — С богом, Гриша, я закрою.

Дорога к Культурному Центру была ему уже хорошо знакома. Шаг за шагом, шаг за шагом. Дорога хорошая, ровная. Можно идти и думать о своём. Что когда денег нет, то из всех развлечений остаётся бесплатная библиотека. А сегодня вечером кино. Новый фильм. А вечерний сеанс стоит пятьдесят копеек. А если пригласить Джинни, то надо заплатить за неё и ещё чем-нибудь угостить. А денег…

Мысли о деньгах были неприятны. И потому, что их — денег — мало, и потому, что сами мысли непривычны. Что в интернате, что в стойбище, что в армии он обходился без денег. Они, если и были, то как несущественная добавка, без которой вполне можно прожить. А здесь… получив отпускные, он тогда весь вечер просидел, считая, пересчитывая и прикидывая. Отложил плату за пансион. Была сначала мысль отдать деньги вперёд до сентября, но как бы из-за этой чёртовой дурёхи не пришлось переезжать. А выцарапать обратно из Капитолины Алексеевны… да, это будет очень нелегко и непросто. Она, конечно, заботливая и ласковая, и дом ведёт как надо, но Виктор её не зря за глаза называет Кубышкой Скопидомовной. Что её, то уж её. Так что, отложим, понедельную плату, скрепим проволочным зажимом и пересчитаем остаток. И разделим на оставшиеся до сентябрьской зарплаты дни. И примем решение, что норма — две сигареты в день, пачка на полторы недели. А ведь ещё надо будет съездить в Ижорск, в методкабинет, купить книги и тетради для себя, плакаты и прочее в кабинет, и… и хоть за лето, но сводить Джинни в кино.

Сегодня в библиотеке дежурила Ната. В читальном зале тихо, прохладно и пусто. Конечно, в воскресенье, да ещё по такой погоде есть развлечения и поинтереснее. И обрадовалась Ната Громовому Камню вполне искренне.

Громовой Камень охотно поддержал разговор о новых поступлениях, интересной статье в «Науке и жизни», очередном номере «Семьи и школы» и… и время полетело совсем незаметно.

Сенокос — летняя страда. Кто не успел, тот опоздал, не возьмёшь сена летом, зимой и подавно не будет. Эркин слышал это со всех сторон. У кого угодья были недалеко от дома, со среды косили по вечерам и ночью, а на смену приходили невыспавшимися и оттого злыми на весь мир.

— Хоть бы отгулы дали!

— Жди!

— Догонят и добавят.

— Либо завод, либо земля, знал, на что шёл.

— Тебе хорошо, у тебя зятьёв да сябров, хоть в роту построй, а у меня… я, да я, да сам с собой.

— А на хрена ты тогда с коровой вяжешься, коль её правдать не могёшь?!

Это магазинное пойло хлебать?!

— Тогда не скули. У всез болит.

— Мороз, косить умеешь? Хошь, научу?

— Ты смотри, ловкач какой!

— Не, я у Кольки работаю, — улыбнулся Эркин. — А косить я умею.

— А брат?

— Ну, чего лезешь, где старший, туда и младший идёт. Чуня!

— А пошёл ты…!

Эркин немного опасался, что пойдёт разговор о помочи Медведеву как старшому, но, похоже, этого никто даже не думал, каждый сам за себя страду избывал.

В пятницу, когда они с Колькой сговаривались, к ним подошёл Миняй.

— Готовь косу, — властно приказал он Кольке.

У того даже челюсть на секунду, а то и на две отвисла.

— Ты… ты ж…

— Заткни хлебало, Моряк! — рыкнул Миняй. — Много вы без меня накосите.

И отошёл явно считая дело решённым.

Надо же, — Колька озадаченно покрутил головой. — Ну, не ждал.

— Он по земле тоскует, — помедлив, ответил Эркин.

Колька кивнул и улыбнулся.

— Ну, в три-то косы за выходные смахнём.

— В четыре, — поправил его Эркин. — Да, и эти, — он не мог вспомнить нужное слово, — ну, чем скошенное переворачивают, чтобы сохло.

— Грабли? — подсказал Колька.

— Ну да. Тоже четыре. Скосим, перевернём, дальше косим, а это сохнет.

— Ну да, кивнул Колька, — если за выходные управимся, то там неделя, ну, две, и свезти можно будет. Сеновал я сделал.

И уже в бытовке, переодеваясь после смены, ещё раз условились, что Морозы, оба, с Миняем затемно зайдут к Кольке и уже оттуда все вместе на луг.

Домой Эркин шёл с Миняем.

— Пожрать надо взять. Хлеба там, и ещё, — Миняй пыхнул сигаретой. — В лугах заночуем, так что кулеша наварим.

— Чего?

— Не ел, что ли? — удивился Миняй. — Ну, слушай.

Выслушав обстоятельный рецепт, Эркин кивнул.

— Понятно, — и по-английски: — варево. Мы, когда пастухами работали, варили такое себе.

Миняй кивнул.

— Это ты с братом работал?

— Ну да. Нанялись на лето, — у Эркина стали перемешиваться русские и английские слова. — На пастьбу и перегон. Бычков пасли.

— Хорошо заплатили?

— Да, — убеждённо ответил Эркин. — По-честному.

— Повезло вам, — так же убеждённо сказал Миняй. — Это редкость, когда по-честному плотют. А косить там же выучился?

— Нет, раньше. Я же скотником был.

— А ну да.

Миняй как-то задумчиво вздохнул.

Эркин привычно ловил на себе взгляды встречных, но они его не беспокоили. Чувство безопасности тоже стало уже привычным. Он теперь не скрывал, не притворялся, не врал, а просто кое о чём не говорил, ну, так его ведь и не рас прашивали. Он действительно стал, как все. Ни красота его, ни то, что он индеец, впервые не мешали ему жить. Даже Ряха от него отвязался. Так что, лучше, чем сейчас ему никогда не было. И пусть не будет, пусть так и останется. И идёт как идёт.

За разговором о всяких хозяйственных делах незаметно дошли до дома. Миняевы малыши гуляли и с визгом, как это было заведено в «Беженском Корабле», кинулись к отцу. Старшая девочка, похожая на Миняя, но очень маленькая, меньше Алисы, хоть та и младше, степенно поздоровалась с дядей Эриком, а за ней и остальные. Эркин ответил им общей улыбкой и кивком попрощался с Миняем.

Дома на него бурно налетела Алиса.

— Э-э-ри-ик! Эрик пришёл!

— Пришёл, — не смог не рассмеяться в ответ Эркин. — Ела?

— Ага. И поспала. Эрик, правда-правда. Я гулять пойду, ладно?

— Ладно, — кивнул Эркин.

И, когда Алиса убежала, переоделся и занялся кухней. Всё для обеда, как всегда, Женя оставила, и ему только поставить на огонь и разогреть, ну, и другие пустяки. А вот на завтра надо собрать. Колька заерепенился, правда, что у него всё есть, и вообще хозяин помочь кормит, но Миняй цыкнул, и он поддержал, Колька и заткнулся. Так и решили, что крупа и мясо с него и Андрея, хлеб возьмёт Миняй, а с Кольки лук, другие овощи и квас. Так, их четверо да на два дня. Полная двойная засыпка.

Эркин пересыпал крупу из пакета в холщовый мешок, отрезал и завернул мяса — хорошо, купил всё ещё на неделе. Мясо что надо: копчёное, жирное, а название смешное — грудинка. Так, это есть, а ещё хорошо бы чаю и сахару захватить. Чайник у Кольки, наверняка найдётся, котелок тоже с Кольки…

За этими хлопотами Эркин даже как-то не сразу сообразил, что хлопочет не один, а вдвоём с Андреем.

— Чаю я пачку взял, — Андрей показал большую пачку в ярко-зелёной обёртке со слоном. — Индийский.

— Индейский? — удивлённо переспросил Эркин. — С Равнины?

— Нет, из Индии. За морем страна, в Азии. Карту вспомни.

— Ага, — кивнул Эркин. — Там Китай ещё рядом.

— Пятёрочник, — хмыкнул Андрей, — с немного наигранным сомнением взвешивая на руке пакет с сахаром. — Не мало будет?

— На одну ночь хватит. Клади.

— Угу. Да, Эркин, ты косить-то умеешь?

— Умею, — Эркин тряхнул головой, отбрасывая прядь со лба. — В имении ещё до Свободы выучили. А ты?

— Приходилось, — кивнул Андрей и ухмыльнулся. — Не боись, братик, не подведу. А инструмент, ну, там косы, грабли, бруски…