Аналогичный мир - 4

— Ладно, спасибо за разговор. И спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — кивнул Дэн.

Когда Арчи ушёл, он собрал со стола чашки и пошёл их мыть. За одной занавеской кухня, за другой — душ и уборная с раковиной, все удовольствия сразу и под боком. Как в госпитальном боксе. Или хозяйской камере. Там тоже всё рядом. Нары, унитаз и душ. Только без занавесок. Он досадливо тряхнул головой. Что-то часто он прошлое вспоминать стал. Нет, к чёрту, спать. А завтра в Царьград и… и всё у него будет. Пока ему хватает, а вот обзаведётся семьёй, тогда и о доме думать будет. По семье глядя.

До экзаменов оставалось две недели, и Культурный Центр ходил ходуном. Ведь такое… такое… ну, никогда ж такого не было!

— А ну, как не сдадим? — Трофимов сокрушённо разглядывал свою тетрадь по русскому.

Ему ответили вздохами и хмыканьем: все в последнем диктанте насажали ошибок. От волнения, что ли? Андрей ухитрился перепутать все безударные, Эрки н опять не поставил ни одной запятой, а Тим всё написал английскими буквами. И остальные… у кого как, но неправильно.

— Ничего страшного, — успокаивала их Полина Степановна. — Бывает.

Артём тоскливо вздохнул, покосился на хмурого соседа.

— Когда переписывать будем? — разжал губы Эркин.

— Не будем, — ответила Полина Степановна.

Все удивлённо уставились на неё. Как так?! Ошибки надо переписать, всегда ж так было. Она улыбнулась.

— Вы просто устали. Сегодня почитаем и поговорим о прочитанном. Кто выучил басню?

Руки подняли почти все. Полина Степановна кивнула, укоризненно посмотрела на густо покрасневшего Иванова — уже в третий раз отказывается — и вызвала Артёма.

И, хотя больше об экзаменах речи не было, на перемене заговорили о том же, вернее, о детских.

— Ну, нам ладно, а мелюзге-то зачем? — пыхнул дымом Павлов.

Его чёрное лицо лоснилось от пота: уж очень туго давалась ему грамота.

— У них не экзамен, — возразил Артём. — А этот… утренник. И тесты. Класс определят. И всё.

Эркин кивнул. Алиса дома уже уши прожужжала об утреннике. И родителей собирали, объясняли, что и как подготовить. Выставка работ будет, ну, покажут, что нарисовали-налепили, а потом концерт. Будут петь, плясать и стихи читать.

— Нам бы так, — хмыкнул Андрей.

Все дружно рассмеялись.

— А что? — зубоскалил Андрей. — Не спели бы? Да ещё как! И сплясали бы, — и вдруг шёпотом, так что только они, кто не просто рядом, а вплотную стоял, услышали, выдал речитативом такую частушку…

Эркин даже задохнулся от смеха, и Андрей похлопал его по спине.

— Да-а, — вытер выступившие слёзы Аржанов, — тут ты отличник.

Прозвенел звонок, и они вернулись в класс. Сейчас история, тоже… экзамен сдавать. Три экзамена — это ж- обалдеть! Хорошо хоть, что по английскому только итоговая контрольная — и всё. А по русскому — диктант, по математике — экзамен, но там тоже писать надо, а историю и природу устно сдавать. Хорошо, что за раз: вопрос оттуда, вопрос отсюда… Ох, как голова не лопнет… Братцы, если сдам…

Но в класс вошла Калерия Витальевна, и Андрей отмахнулся от Трофимова.

— Потом доскажешь, Олег.

Калерия Витальевна оглядела класс. Сосредоточенные до угрюмости лица, внимательные глаза.

— Повторим, о чём говорили на прошлом уроке.

Понимающие кивки, шелест перелистываемых страниц… Обычный урок. Ну, а если на экзамене такой же вопрос попадётся? Так что теперь смотри в оба глаза, а слушай в четыре уха.

Как всегда, после уроков они шли домой втроём: Эркин, Андрей и Тим. Шли молча, но вместе.

— Завтра на шауни? — спросил, уже подходя к дому, Тим.

— Как всегда, — ответил Андрей.

А Эркин молча кивнул. Он что-то очень устал. Больше, чем обычно. И чувствовал такую же усталость у Андрея и Тима.

— А если ещё и по шауни экзамен… — вдруг сказал Андрей.

— Какой экзамен, когда нас трое всего, — возмутился Тим. — И занимались всего ничего. Охренел?!

— Я ж сказал. Если… — ухмыльнулся Андрей.

Но они уже подошли к дому, и заводиться Тим не стал. Да и не из-за чего, если всерьёз подумать. Он хмуро попрощался и ушёл к своему подъезду. Андрей покосился на Эркина и улыбнулся.

— Ничего, братик, всё будет в порядке.

— Раз выжили, то и проживём, — ответно улыбнулся Эркин.

Поднялись по лестнице, так же не спеша прошли по коридору к своей двери. Женя встретила их обычным:

— Ну, молодцы, мойте руки и за стол.

Чай, картошка с жареными сосисками, печенье, хлеб, масло…

— Женя, умереть, как вкусно.

— На здоровье, Андрюша. Эркин, ещё?

— Спасибо, Женя, — Эркин покачал головой, облизал и отложил вилку, вздохнул. — Женя, я с диктантом сегодня… — и снова вздохнул. — На двойку написал.

— Я тоже, — сразу кивнул Андрей и недоумевающе пожал плечами. — Как затмение нашло.

— Ничего страшного, — Женя налила Эркину чаю, подвинула ближе к Андрею вазочку с конфетами. — Бывает. Вы просто у стали.

— Да, Полина Степановна тоже так сказала, — Эркин тряхнул головой. — Женя, что Алисе ещё нужно? Ну, для утренника?

Женя улыбнулась.

— Да вроде всё. Туфельки я ей купила, белые, под платье.

— Это рождественское? — уточнил Эркин.

— Ну да. В матроске жарко уже.

— А я его не видел, — усмехнулся Андрей и тут же сам себя утешил: — Ну, на утреннике и посмотрю, — допил чай и встал. — Кто куда, а я баиньки. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — почти в один голос ответили Эркин и Жене.

Когда они остались вдвоём, Эркин виновато посмотрел на Женю.

— Женя, я… я сам не понимаю, как это получилось. Ну, с диктантом.

— Ничего, — улыбнулась Женя. — Всё будет хорошо, Эркин.

— Да?

— Ну, конечно.

Женя потянулась к нему и погладила по плечу. Эркин перехватил её руку, поцеловал и встал.

— Я уберу.

— Нет, ты устал, — встала Женя. — Я всё сделаю, а ты иди, ложись.

Эркин кивнул и вышел. Что-то он очень устал, даже как-то… чересчур. И хотелось одного: лечь и заснуть. Он дотащил себя до душа, быстро и без обычного удовольствия обмылся и уже во сне добрался до спальни и лёг.

И когда Женя пришла в спальню, он уже спал и даже не проснулся от её поцелуя в висок. Только вздохнул, как всхлипнул. Женя погасила лампу и вытянулась рядом с ним. Пусть спит, смешно, конечно, что он так переживает из-за случайной двойки, смешно и трогательно. Она даже тихо засмеялась, засыпая. Эркин не мог её услышать её смеха, но его лицо просветлело.

Громовой Камень, выйдя из дома, с наслаждением всей грудью вдохнул по-утреннему свежий и по-летнему тёплый воздух. До чего же хорошо! К утреннику, правда, он ничего не приготовил. Но это не страшно. Задел у него есть: почти вся дошкольная группа идёт в трёхъязычный класс. И в средней школе не с нуля начнёт. А со взрослыми… Две субботы вылетают: сегодня — утренник, а в следующую у них устный экзамен. Летом занятий не будет. Ладно, в сентябре продолжим. Тим, может, и бросит, но Морозы — оба — не отстанут. Из какого всё-таки племени Эркин. Редкое имя, практически, да, только читал, но с таким именем не встречал, даже не слышал, легенда… уж очень похожа на правду, а правда — она страшная. Имя обречённых. Как такое могло получиться? А сам он говорить об этом явно не хочет. Совсем обрусел, даже язык как заново учит, но ведь пришёл же. Видно родители очень рано увезли из племени…

Он шёл быстро, почти не хромая. Сегодня он опять в форме, при полном параде. Без пиджака в одной рубашке торжественности нет, а в куртке жарко. Но тогда на вечеринке у Джинни она произвела впечатление. Громовой камень улыбнулся воспоминанию…

…Собирались в семь, и он вышел из дома без десяти минут. Когда он, уже во всём новом и в племенной куртке спустился вниз, Ефимовна громко ахнула.

— Господи Исусе, каким ты красавчиком, Гриша. В гости никак?

— Да, — улыбнулся он. — В гости.

— Ну, в добрый час тебе, с богом.