Страница 3 из 11
"..что касается проникновения в кабинеты, я наблюдала этот процесс несколько раз. И всякий раз отдавала должное Борису Абрамовичу.
Происходило все так.
БАБ появлялся в приемной, с неизменным сиротливым портфелем. <...> Так держат портфели мелкие чиновники, скромные сельские учителя, услужливые порученцы, так, наверное, носил свой портфельчик - если он у него был - Акакий Акакиевич. При этом - если случалось БАБу открыть свой портфельчик, из того немедленно сыпались какие-то документы и просто клочки бумажек. Еще у БАБа был телефон - такая, знаете, большая серенькая Моторола, из первых, мобильных, с крышечкой - который беспрестанно звонил. И БАБ, зажимая портфель под мышкой, торопливо откидывал крышечку, полушепотом бросал в трубку: "В Кремле..." или "В приемной NN...", "не могу говорить", но потому все же говорил, в своей обычной манере: скороговоркой - неразборчиво и сумбурно.
Потом он усаживался в приемной и начиналось ожидание. Именно ожидание, а возможно, даже Ожидание, как процесс, потому что длилось оно иногда часами. <...>
Дверь кабинета открывалась, хозяин появлялся на пороге, провожая посетителя, или - по каким-то своим державным надобностям - выглядывая в приемную. Естественно следовало рукопожатие. А дальше цепкая лапка БАБа ловко перехватывала державное лицо под локоток. При этом он сыпал словами, понять из которых было практически ничего не возможно, кроме одного - дело не терпит отлагательств. И это, разумеется, дело государственной важности. А вернее - архи государственной архи важности.
Хозяин кабинета иногда пытался сопротивляться, иногда вяло принимал визитера, как неизбежное, но БАБ всегда держался крепко и не выпускал руки государева человека, пока не оказывался в кабинете.
Потом начинался короткий спектакль одного актера, игравшего всегда одну и ту же пьесу, но всегда - с неизменным успехом.
Усевшись возле стола, БАБ, в измождении, растекался по стулу, и картинно прижимая свои маленькие лапки к груди, жалостливо произносил: "С утра на ногах. Ни росинки во рту. Дайте стакан чаю. Пожалуйста" <...> Приносили чай. К нему - непременно чего-нибудь перекусить. <...> БАБ аккуратно, как белочка, брал угощение двумя лапками, мелко, часто откусывал, продолжая говорить с набитым ртом. Понятно, что человека, пьющего чай не выставят, пока чаепитие не закончится. Стало быть, в распоряжении было, как минимум, минут сорок. БАБ руководил страной".[5]
В конце концов Борис Абрамович действительно стал вхож в кремлевские кабинеты не только затем, чтобы попить чаю. И действительно стал одним из тех, кто руководил страной. И в конечном итоге именно этот - кремлевский - период и растущая жажда новых доказательств своей значительности сыграли с ним злую шутку.
Гнев, богиня, воспой...
Древние греки ценили сильные проявления страстей и яркие поступки, зачастую считая их проявлением высших сил в человеческой жизни. Недаром часто гнев и даже безумие называются в античных мифах "божественными". Видимо, в юности Борис Абрамович проникся "божественным" происхождением обуревающей иногда человека ярости и решил, что его гнев - такой же как и у ахейских героев, разрушивших "крепкостенную Трою" и завоевавших бессмертье усилиями слепого Гомера. Вот только одного не учел "гневающийся Борис": эпоха язычников и их отношение к жизни осталась в мифах, нынешняя культура, в которой довелось существовать и Борису Абрамовичу, почитает гнев одним из семи смертных грехов, а людей, подверженных ему, отправляют обычно к психотерапевту.
Возвращаясь к психологическому портрету Бориса Абрамовича (а их, этих портретов, существует несколько), можно отметить, что составители в один голос намекают на повышенную раздражительность, нервозность и гиперэмоциональность своего объекта:
"Голова - иногда работающая как котел, и только холодные комбинации, графитовые стержни этого реактора, способны если не охладить, то не дать собраться критической массе перегрева.<...>
Иногда легко раздражается от неприятности, вроде бы, незначительной. <...>
Клокочущая, сдерживаемая в котле ярость - и полный штиль, безоблачность после пролетевшей тучи. <...>
Иногда, чтобы мир опять стал управляем, после ухода глубоко в себя, должен неожиданно кого-то уволить или хотя бы символически уничтожить - с каким-то реальным резким действием. <...>
Подозрителен, заносится, заигрывается в свое величие и всеспособность считать. Должен быть первым в классе - чтобы не били, а лучше бы - чтобы и не могли догнать. <...>
Хорошо бы ему иногда повторять: "Я - Борис Абрамович, Я - Боренька, я - здесь!" - не заносясь в виражи мечты и тупики, где можно головой стукнуться."[6]
"В эмоционально-конфликтных ситуациях он говорит путанно и длинно, не сдерживает ругани. Эмоции доминируют - в одной фразе у него по три "главных", "важных" и "единственных" момента, а рядом с "абсолютно" стоит "безусловно" <...>
Около Березовского было и есть много людей с проблемной психикой...По-видимому, он испытывает затруднения при установлении отношений с людьми, не имеющими психологических проблем. Сближение "по интересам" свидетельствует о том, что в отношениях с людьми у Березовского превалирует естественное эмоциональное притяжениеотталкивание, а не приписываемое ему рациональное кукловодство. <...>
Из дворового детства идет, наверное, и любовь члена-корреспондента РАН к матерщине - языку сильных и языку мужчин. Даже в условиях официального общения Березовский редко удерживается от брани, вульгарного выражения мыслей (популист, ерунда, апофигей, страна у корыта, халява, иезуитство, махровый), однако отношение к ней у него двойственное - это и позволительное молодечество (когда бранится сам), и оружие, признак чужой силы, поэтому брань в свой адрес его унижает и нестерпима."[7]
Слава человека, который легко раздражается, дает волю своим эмоциям и в принципе не считает нужным их сдерживать, закрепилась за Березовским давно и достаточно прочно. Следуя заключению психологов, можно сказать, что для Бориса Абрамовича такое поведение - показатель собственного статуса и силы, своеобразное самоутверждение и - исходя из психотипа - достаточно естественная реакция на раздражающие события или несогласных людей. Чем выше становился статус и самооценка, тем больше мог позволить себе гневающийся Боря. В СМИ рядом с именем Березовского практически всегда находим эпитеты, подтверждающие этот образ и дополняющие его деталями.
"Вас называют человеком, который способен радикализировать ситуацию, который в обычной ситуации чувствует себя не очень уютно", - обращается к нему ведущий на ТВЦ.[8]
"В Лондоне Борис Березовский, или БАБ для самых близких людей, не отказывает себе в удовольствии подлить масла в огонь", - отмечает французская "Le Monde"[9]
"Его амплуа - это самоутверждение, самоэкспансия, и он этого не скрывает".[10]
"Маленький, очень нервозный человек - глаза у него бегали без остановки", - описывает его Пол Хлебников в своем интервью "Комсомолке". - Знаете, Джордж Сорос рассказывал, что, когда он на личной встрече с Березовским отказался ссудить ему деньги на покупку "Связьинвеста", тот страшно разгневался. Сорос вспоминал: "Меня просто дрожь охватила. Я почувствовал, что этот человек может меня убить".[11]
БАБки решают все...
"Я предлагаю ввести страшно простой критерий для кандидата в президенты в его предвыборных обещаниях. Задача президента любой страны очень проста - повысить капитализацию страны. Я не знаю, сколько сегодня стоит Россия, все ее крупнейшие предприятия вместе взятые. Но это вполне считаемая величина. Сегодня это, наверное, около 50-70 миллиардов долларов. Негусто. Обещание президента должно быть одно - я приду, и страна будет стоить 700 миллиардов долларов. И все! И мы сможем проверить, правду ли он говорит".[12]