Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 18 из 129

Среди своих сверстников Олав выделялся силой, умом и воинской доблестью. По прошествии некоторого времени конунг Вальдамар сделал его вождем своей дружины. В распоряжение Олава было выделено несколько боевых кораблей, «и ходил он то в одну страну, то в другую, и быстро увеличивали его дружину норманы (норвежцы. — А. К.), и готы (готландцы. — А. К.), и даны (датчане. — А. К.)». Олав прославился своими подвигами и успехами в войнах: он покорил конунгу много городов и крепостей — из тех, которые «раньше принадлежали ему и которые другие отвоевали у него и подчинили себе», — и каждую осень привозил в Хольмгард богатую добычу — «разные сокровища, золото и ценные ткани и камни».

Согласно саге, Олав провел на Руси девять лет. Из-за зависти и козней ему пришлось покинуть страну. Несколько лет он провел в Виндланде (на южном побережье Балтийского моря, к востоку от полуострова Ютландия) и «Западных землях». Позже Олав вновь вернулся на Русь, но ненадолго. Сага связывает с Олавом само крещение князя Владимира, которое тот принял именно по его настоянию. (Хотя, заметим, согласно той же саге сам Олав крестился позднее в Ирландии.)

Как мы видим, сага об Олаве Трюггвасоне содержит немало ценнейших подробностей, касающихся как жизни Новгорода, так и личности князя Владимира Святославича. Однако очевидно, что нарисованный ею портрет могущественного конунга Хольмгарда не может быть действительным изображением Владимира той поры. Прежде всего, в саге нет и намека на юный возраст князя. Вальдамар предстает правителем, умудренным опытом и годами. Он намного старше Олава и относится к нему как к сыну, хотя реальные Олав и Владимир были, вероятно, почти ровесниками{61}. Вальдамар женат; саги называют имя его жены — Аллогия (в одной из редакций — Аурлогья). Русские источники не знают жены князя с таким именем, хотя и не исключают того, что Владимир мог впервые жениться еще в Новгороде — возможно, после возвращения «из-за моря» около 978 года. (Об этом речь пойдет в следующей главе.)

Рассказывается в саге и о матери Вальдамара — некой колдунье и прорицательнице, бывшей «в великой чести» у конунга. Она изображена дряхлой и немощной старухой. По словам саги, ежегодно, зимой, во время зимнего языческого праздника (названного по-скандинавски «Йоль», что примерно соответствует христианскому Рождеству), «ее приносили в кресло и сажали перед почетным сидением конунга. И раньше чем люди принялись пить, спрашивает конунг мать свою, не видит ли и не знает ли она, нет ли какой-нибудь опасности или беды, которая грозила бы его земле, не приближается ли немирье или опасность, не хотят ли другие захватить его владения»; на что мать конунга давала точные и исчерпывающие ответы. Так, за девять лет до появления Олава «в Гардах» она угадала его рождение и сообщила о нем конунгу Вальдамару, уже тогда сидевшему на престоле в Хольмгарде{62}.

Описываемые в саге события, конечно, нельзя воспринимать буквально. Они носят не конкретно-исторический, а эпический, полулегендарный характер. Такой же эпический характер имеют и персонажи саги. Так, фигура «конунга Вальдамара», как она нарисована сагой, является обобщенным эпическим изображением русского князя вообще — таким он и должен быть согласно представлениям скандинавских сказителей. Это правитель, которому берется служить главный герой саги. Он наделен соответствующими правителю-сюзерену чертами — соответствующим возрастом, опытом, мудростью и т. п. Конунг обязан иметь жену; причем жена его — как правило, «мудрейшая из женщин» (такова характеристика не только Аллогии, но и, например, Ингигерд, жены Ярослава Мудрого). В сагах жены правителей выступают обычно на стороне героя, тем более когда герой еще отрок. Поэтому нет необходимости искать конкретный прототип княгини, как это часто делают историки (предлагая на роль Аллогии, например, княгиню Рогнеду). Такой же обобщенный характер имеет и образ матери конунга — язычницы, пророчицы и колдуньи. Отсюда ее дряхлость и в то же время исключительная проницательность. Конечно, нельзя исключить возможность пребывания реальной матери Владимира Малуши в Новгороде при дворе ее сына, как и то, что именно ее гипотетическое языческое «ведовство» легло в основу рассказа саги о старухе прорицательнице. Но свидетельство саги об Олаве на этот счет вовсе не является достаточным. Возможно, кстати, что и в образе Аллогии, и в образе матери конунга отразились некоторые черты знаменитой бабки Владимира — княгини Ольги.

И все же в основе сюжета саги — несомненно, действительность. Не вызывает сомнений само пребывание Олава Трюггвасона — вполне реальной фигуры — в Новгороде. Его «сыновство» по отношению к Владимиру — отражение различий в социальном статусе обоих юношей, один из которых был князем, а другой — его дружинником. Время пребывания Олава на Руси совпадает с реальным временем княжения в Новгороде Владимира. Реальны и многие черты Владимира — например, его ревность к язычеству, а затем принятие христианства (хотя и то, и другое навеяно, конечно, более поздним образом киевского князя Владимира), любовь к пышным пирам с дружиной.



Реальна, наконец, и та роль, которую в Новгороде играли скандинавы. Как мы увидим позже, именно варяжская (главным образом, скандинавская) дружина станет той силой, с помощью которой Владимир сумеет утвердить себя на киевском престоле. Условия же для военного сотрудничества со скандинавами возникли с самого начала пребывания Владимира в Новгороде. (Характерно, что именно Владимир стал первым русским князем, имя которого упоминается в скандинавских сагах.) И эта связь с воинственным миром Севера явилась еще одним важнейшим последствием новгородского княжения Владимира Святославича.

Глава четвертая.

ВОЙНА. БРАТОУБИЙЦА

Пребывание князя Владимира в Новгороде было прервано драматическими событиями, разыгравшимися в Поднепровье и связанными с враждой, начавшейся между братьями Владимира князьями Ярополком и Олегом. Недолгое княжение Ярополка в Киеве очень скудно освещено древнейшими русскими источниками, и в первую очередь «Повестью временных лет», которая ограничивается рассказом о вражде и войнах Ярополка с братьями Олегом и Владимиром. Ярополк вообще принадлежит к числу тех исторических деятелей, личности которых как бы затемнены личностями их преемников, более яркими и масштабными. Грандиозная фигура князя Владимира в последующем полностью затмила собой фигуру Ярополка, сделав ее на первый взгляд бледной, незначительной и неинтересной. А между тем шесть с небольшим лет самостоятельного княжения Ярополка в Киеве (с весны 972 года по лето 978-го) представляют исключительный интерес для историка. В год гибели Святослава Ярополк был еще отроком. Умер же он совсем молодым человеком. И все же он успел немало сделать. Когда сейчас мы пристальнее вглядываемся в его княжение, мы приходим к мысли о том, что этот князь мог войти в русскую историю как реформатор и преобразователь; многие из его замыслов предвещали будущие свершения Владимира. Так, историки всерьез говорят о том, что при Ярополке Русь стояла перед возможностью принятия христианства.

Показательно, что о важнейшем из внешнеполитических предприятий Ярополка мы узнаем от иностранного автора (немецкого хрониста XI века Ламперта Херсфельдского), при полном молчании русских источников. Ламперт же сообщает следующее. Весной 973 года, а точнее, на Пасху, 23 марта, к германскому императору Отгону I в город Кведлинбург прибыло в числе прочих иноземных посольств (от греков, итальянцев, венгров, датчан, болгар и др.) и русское посольство. Послы явились «с великими дарами». Вместе с императором они должны были принять участие в праздновании Святой Пасхи{63}.