Песня ночи

— Да. А что, это так трудно представить? — с коротким смешком ответил Рамон.

— Да нет, вовсе нет, — поспешно заверила собеседника Каролина. — Просто… когда мы проплывали мимо, я смотрела на все эти грозные пушки, на каменные стены… Мне трудно представить вас в таком мрачном месте.

— Мрачное место? Вы представляли меня совсем в другом окружении? Учителем танцев в бальном зале, не так ли?

— Я не это имела в виду, — покраснела Каролина. — Я хотела сказать… Наверное, не очень приятно большую часть дня проводить в таком угрюмом месте.

Рамон в ответ лишь пожал плечами.

Каролина же решила развить тему:

— Что же сталось с командой «Божьего суда»?

— Все они за каменными стенами Эль-Морро, — заявил Рамон. Он пристально посмотрел на Каролину. Нахмурившись, спросил: — А почему вы спрашиваете? Кто-то из них обидел вас? Если так, я прикажу убить негодяя!

Каролину словно обдало могильным холодом. Хотя капитан Симмонс обращался с ней не очень-то вежливо, она была не настолько кровожадна, чтобы требовать его смерти.

— Нет-нет, — сказала Каролина. — Это я так, из любопытства спросила.

— Губернатор собирается послать в метрополию запрос о том, что с ними делать. Боюсь, судьба их решится не слишком скоро.

За разговором они не заметили, как подошли к рынку. Прилавки ломились от всевозможных товаров. Торговавшие бананами индианки в экзотических нарядах сидели неподвижно словно изваяния. Негры и метисы отчаянно торговались, расхваливая свой товар. Каролина и ее спутник ходили меж рядов.

— Не хотите ли купить что-нибудь? — спросил дон Рамон.

— Если только пару сандалий, — призналась Каролина. — Мои туфли не выдержали испытаний!

Дон Рамон с восхищением взглянул на ее изящные ножки.

— Я отведу вас к сапожнику, — решил он.

— Но я не могу позволить вам делать мне подарки, — запротестовала Каролина. — Видите ли, — потупясь, пробормотала она, — я осталась без денег и думала объяснить торговцу на рынке, что дон Диего заплатит позже за пару не слишком дорогой обуви.

Но дон Рамон настоял на своем. Хуана увидела, что элегантный кавалер повел молодую женщину к мастерской сапожника. Затем принялся сам выбирать для нее туфли. Вкус у дона Рамона оказался отменным — он остановил свой выбор на паре очень красивых туфель с высокими красными каблучками. И, обращаясь к сапожнику, заявил, что заплатит сам, как только проводит даму домой. Сапожник, прекрасно знавший, кто такой дон Рамон, поспешил согласиться, хотя, как заметила Каролина, вид у сапожника был грустноватый.

Встреча с доном Диего произошла гораздо раньше, чем того хотелось Каролине. Минуту спустя у мастерской остановился губернаторский экипаж, в котором сидели дон Диего и губернаторская дочка.

Если дон Диего и был удивлен этой неожиданной встречей, то не подал виду, лишь без всякого выражения кивнул. Что же до пышнотелой дочки губернатора, то ее реакция оказалась куда более эмоциональной. Она даже выглянула из экипажа, очевидно, чтобы получше рассмотреть Каролину. На дона Рамона Марина взглянула с явным неодобрением. Он в ответ низко поклонился. Марина, вскинув подбородок, демонстративно отвернулась.

— Не хотите ли осмотреть Эль-Морро? — предложил Рамон, глядя на свою спутницу.

— Не сегодня, — с улыбкой ответила Каролина. — Но, быть может, как-нибудь на днях? Не знаю, можно ли об этом спрашивать, но я хотела бы повидать пленников.

— Это не положено, — пробормотал дон Рамон, чуть склонившись к ее душистым волосам. — Однако для вас, — он понизил голос, — я мог бы сделать исключение.

— Только для меня? — с кокетливой улыбкой спросила Каролина. — Вы, наверное, большой человек, дон Рамон, вершитель судеб.

— Что-то вроде того… — усмехнулся испанец.

Народу на рынке становилось все больше. Каролина с интересом смотрела по сторонам, разглядывая проходивших мимо людей — иезуитов в рясах, пьяных туземцев, охотников в кожаных одеждах. Но дон Рамон не замечал никого, кроме своей спутницы. Так и стояли они посреди бесконечного людского потока, неподалеку от сапожной мастерской. Дон Рамон не сводил глаз со своей спутницы. Он, кажется, всерьез решил провести с ней если не весь день, то все утро.

— Не хотите ли посмотреть набережную, сеньорита? Или вы все же позволите называть вас по имени?

— Конечно. Зовите меня Каролина.

— Каролина? Чудесное имя.

— Признаться, я уже видела вашу набережную.

— Но вы не видели здание таможни, оно как раз возле городской стены, рядом с воротами.

— Как-нибудь в другой раз.

— Тогда, может быть, вы выпьете со мной бокал вина?

Заметив, что Каролина колеблется, дон Рамон усилил натиск.

— О, не бойтесь донна Каролина, я говорю не о каком-нибудь грязном трактире! Здесь неподалеку есть вполне приличная таверна, там подают превосходную малагу.

Каролина задорно улыбнулась:

— Испанские женщины не часто посещают таверны, дон Рамон.

— Да, но ведь вы не испанка. К тому же день жаркий. Разве не приятно посидеть под прохладными сводами, потягивая вино? А уж потом можно пуститься в обратный путь в новых туфлях.

Напоминание о туфлях так развеселило Каролину, что она расхохоталась.

— Хорошо, дон Рамон, — сказала она, испытывая особое воодушевление при мысли о том, что, если она задержится еще на часок, дон Диего, вернувшись домой и не застав ее, заявится в таверну. Стоило рискнуть, чтобы проверить, как отреагирует дон Диего на то, что его дама пьет малагу в обществе самого коменданта Эль-Морро!

Каролина, задумавшись, спросила себя: почему ей так важно вызвать в доне Диего ревность? Быть может, потому, что он так походил на Келлза? Возможно, она просто пыталась внушить себе, что дон Диего и есть настоящий Келлз?

Отбросив ненужные мысли, Каролина, увлекаемая доном Рамоном, вошла в таверну. Дель Мундо взял вина и Каролине, и Хуане, державшейся так, словно она и впрямь являлась дуэньей при молодой сеньорите.

— Может быть, пришла пора рассказать настоящую историю дона Рамона дель Мундо? — проговорила Каролина. — Сказками про француза с Нью-Провиденс я уже сыта.

Дон Рамон непринужденно откинулся на спинку резного стула. Таверна была почти пуста. Испанец чувствовал неподдельный интерес этой красавицы англичанки к его персоне, и этот интерес льстил мужскому самолюбию. Прохлада и приглушенный свет располагали к откровенности. Дон Рамон с удовольствием рассказывал о своей родине, и в его медово-карих глазах Каролина видела отблески кастильского солнца. Он рассказал ей об усадьбе, красивой, но приходящей в запустение, описывал пасторальные пейзажи, где среди вечно зеленых дубов разгуливают черные поросята. Он говорил о бегущих с террас ручьях, о склонах, засаженных оливковыми рощами. И она видела все описанное так же, как видел он, — загорелых крестьян и тучные стада, звенящие в полуденном зное сотнями маленьких колокольчиков.

— Да это просто рай, — пробормотала Каролина, и глаза испанца потеплели.

— Да, я тоже считаю, что рай — там, — сказал он.

— И все же вы тут.

Дон Рамон поморщился, словно от зубной боли. Стоит ли рассказывать этой приглянувшейся ему женщине, что он отправился покорять мир лишь для того, чтобы найти себе богатую жену?

Вместо этого он начал рассказывать долгую историю о донне Анне, дочери Иоанна Австрийского, который повел христиан в поход против турок. Донна Анна имела несчастье влюбиться в сына принца Жуана Португальского. Любовь эта была обречена с самого начала, потому что принц имел двух сыновей — настолько похожих, что никто не мог их различить. Одного сына звали Себастьян, и он был сыном законной супруги принца. Другого звали Габриэль Эспиноса, и он был сыном красивой дочки поварихи. Себастьян стал законным правителем Португалии.

— И женился на донне Анне? — спросила Каролина, заинтригованная столь актуальным сюжетом. — Или она все же любила сына кухаркиной дочки?

— Кто знает, кого она любила? Известно одно: ни один из них не женился на ней. Вопреки всем советам Себастьян, взяв с собой Габриэля, отправился в поход в Африку, и в итоге живым на родину вернулся только один из них. Вначале все поверили в то, что погиб Себастьян, однако один человек, участник кампании, поклялся, что выжил настоящий король, но ему было так стыдно за проваленную операцию, что он решил скрыть, что остался жив.