Страница 75 из 77
Когда пришли ее вешать, сбежалась вся деревня смотреть на эту церемонию.
Нил говорил, посмеиваясь:
-- Вешайте, вешайте... Недолго ей висеть. Посмотрим, где завтра доска та очутится. Небось ведь часового к ней не поставят.
Но вдруг он перестал смеяться. Председатель, повесив доску, сказал:
-- По постановлению сельсовета за всякое снятие доски будет взыскан штраф в размере 25 рублей и за каждый день, в какой доска не будет висеть,-- особо десять рублей.
-- Ой, мать честная! -- сказал кто-то.-- Доска-то выходит дорогая...
Наутро к Нилу прибежал сосед и сказал:
-- Снял все-таки доску-то? А не боишься, что заставят платить?
-- Как снял? -- воскликнул, побледнев, Нил.-- Я не сымал.
И бросился на улицу. Доски над калиткой не было.
-- Ну да ладно,-- сказал он сейчас же.-- Мне-то чего беспокоиться. Кабы я был виноват. А то и позору бог избавил и закона не нарушил. Какой-то добрый человек постарался. Могу только выразить свою благодарность.
Прошел день. Нил ходил и посмеивался, что так удачно вышло.
Но на другой день его вызвали в совет и сказали, что с него причитается 35 рублей.
-- ...Каких?..
-- Вот этих самых... 25 за снятие доски, 10 за то, что день не висела.
-- Да ведь сымал-то не я?!
-- Ничего этого не знаем. Должен смотреть.
-- Ах, сукин сын, подлец... Только бы найтить его, этого благодетеля, я б его разделал под орех... Что ж теперь опять будете вешать?
-- Нет, уж теперь сам вешай. Если до 12 часов не повесишь, то как за полный день пойдет, еще десять.
-- Да где ж я доску-то возьму?
-- Сам напишешь, только и всего, небось человек грамотный. И чтоб точь-в-точь такая же была.
Через десять минут Нил бегал по всей деревне, стучал в окна и таким тоном, как будто у него загорелась изба, кричал:
-- Ради господа, краски какой-нибудь!
-- Какой тебе краски? -- спрашивали испуганные соседи.-- Одурел малый?
-- Краски... доску писать сейчас буду.
-- Разведи сажи, вот тебе и краска.
-- Красной еще нужно на голубей, пропади они пропадом!
Наконец, весь избегавшись, загоняв жену и ребятишек, Нил достал черной и красной краски и уселся, как богомаз, выполняющий срочный заказ, писать, а кругом стояли зрители и советовали:
-- Буквы-то поуже ставь, а то не поместятся.
-- Ты "кулак"-то наверху покрупней напиши, а "классового врага" помельче пусти в другую строчку, вот тебе и уместится все. Так красивее будет и просторнее. А то ты всю доску залепишь, на ней с дороги и не прочтешь ничего. К самой калитке, что ли, подходить да читать.
-- Какая же это сволочь сняла, скажи, пожалуйста...
Нил слишком глубоко окунул кисть, которая была у него сделана из пакли, и на доску сползла жирная крупная капля.
-- Икнула... -- сказал кто-то из зрителей.
-- Чтоб тебя черти взяли! -- крикнул Нил, в отчаянии остановившись.
-- Придется сызнова, а то даже некрасиво выходит.
-- Да, вот буду вам еще красоту разводить. Ежели через полчаса повесить не успею, еще десятку платить. Да еще голубей этих писать,-- говорил Нил.
-- Да зачем голубей-то? -- спросил кузнец.-- Может, без них?
-- А черт их знает, зачем... Не буду я голубей рисовать!
-- Нет, надо уж в точности, а то еще заплатишь. Пиши уж лучше.
Нил, сжав зубы, принялся за голубей, но сейчас же голоса три сразу закричали:
-- Что же ты ему хвост-то крючком делаешь? Что это тебе собака, что ли?
-- Где крючком?-- спросил Нил, отстранившись от доски, чтобы посмотреть на нее издали.
-- Где... ты вон пойди посмотри, как святой дух в церкви нарисован, что ж у него крючком что ли, хвост-то. Рисовальщик тоже...
-- Это он его сделал на излете,-- заметил кузнец, глядя издали на работу прищуренным глазом.
Наконец в половине двенадцатого доска была готова.
-- Досрочное выполнение плана,-- сказал кто-то,-- требуй премиальных,
Нил ничего не ответил и, отстранив от себя доску на длину вытянутой руки, любовался своей работой.
-- Что как опять -- кто-нибудь назло снимет,-- сказал кузнец.
-- Попробуй только теперь кто... все кости переломаю, если увижу.
Доску повесили, все постояли, похвалили работу, сомневаясь только насчет голубей.
-- А что у них с лица воду, что ли, пить,-- сказал кузнец,-- сойдут и так.
-- Пить не пить, а что ж хорошего, когда не разберешь, голубь это или собака.
Все разошлись, и только Нил стоял перед доской и, иногда прищурив глаз, отходил от нее то дальше, то несколько в сторону, как мастер, только что кончивший картину и после восторгов зрителей оставшийся с ней наедине.
-- А ведь и то на излете,-- сказал он сам себе.
-- Все еще стоит смотрит,-- сказал кто-то.
-- Что значит -- сам-то сделал. На ту доску взглянуть не хотел, а от этой никак глаз не отведет.
-- Как же можно, своя работа всегда мила, вот только как бы не свистнули опять.
Подошел вечер. Все гадали, как Нил будет охранять доску.
ПРИМЕЧАНИЯ
Творческое наследие П. С. Романова богато и разнообразно по тематике и жанрам. Первым опубликованным произведением его стал рассказ "Отец Федор" (1911), и до Октябрьской революции было напечатано лишь несколько произведений.
Первая книга (1 ч. эпопеи "Русь") вышла в 1923 г., первый сборник рассказов был опубликован в 1925 г., всего при жизни писателя вышло около 60 сборников и отдельных произведений. В 1925--1927 гг. издательство "Никитинские субботники" выпустило первое Собрание сочинений П. Романова в семи томах (причем первый том вышел двумя изданиями -- в 1925 и 1926 гг.). В 1928 г. издательство "Недра" выпускает его Полное собрание сочинений в 12 томах (6, 8 и 9 тома издаются повторно в 1929 г.), а затем почти полностью повторяет это издание в 1929--1930 гг. (изменения коснулись лишь девятого тома -- из него был исключен рассказ "Право на жизнь, или Проблема беспартийности"). Последним прижизненным изданием стали 4 и 5 части эпопеи "Русь", выпущенные в 1936 г.
В 1939 г. посмертно вышло "Избранное" П. Романова, после чего книги писателя почти полвека не издавались. Наконец, в 1984 г. в Туле был выпущен сборник произведений писателя "Детство" (составитель и автор предисловия и послесловия Э. Л. Афанасьев), переизданный в 1986 г. В 1988 г. издательство "Художественная литература" выпустило "Избранные произведения" П. Романова (составитель и автор вступительной статьи Ст. Никоненко). Несколько рассказов Романова впервые напечатаны в газетах и журналах в 1988 году.
Произведения, включенные в настоящий сборник, расположены в порядке их первой публикации (за редкими исключениями, обусловленными тесной смысловой связью некоторых рассказов).
Основным источником послужило прижизненное издание Полного собрания сочинений (М., 1929--1930).
Тексты даются в соответствии с современной орфографией и пунктуацией. Лишь в отдельных случаях сохранены особенности авторского написания.
Неначатая страница.-- Впервые -- Русская мысль, 1911, No 7: первоначальный вариант под названием "Отец Федор".
Печатается по: Рассказы. М., 1935.
Журнал с рассказом писатель отправил А. М. Горькому в Италию и получил доброжелательный ответ. В то же время Горький указывал на серьезные недостатки в языке: "Мне очень хотелось, Пантелеймон Сергеевич, побеседовать с вами о рассказе вашем; весьма значительный содержанием, во многом -- новый, он показался мне испорченным неуместной, а порою некрасивой игривостью языка, тяжелыми оборотами фразы и несколько семинарским пристрастием к физиологии" (Литературное наследство. Т. 70. Горький и советские писатели. Неизданная переписка. М., 1962. С. 248). Впоследствии Горький внимательно следил за творчеством Романова и неоднократно высказывался о его творчестве и в печати, и в переписке с писателями.