Тайные страсти

— Не выдумывай, милая, — покачал головой Гарет. — Мы сделаем это вместе или не сделаем вообще. Просто выполняй в точности то, что я скажу.

— Но если я поскользнусь, т-ты упадешь вместе со мной…

— Тогда мы умрем вместе. Что ж, весьма подходящий трагический конец, о котором — я уверен, — неделями будет сплетничать высший свет. Однако я не собираюсь этого допустить. Хотя нельзя сказать, будто меня не прельщает перспектива умереть в твоих объятиях.

Гарет весело улыбнулся, и у Марселлы возникло подозрение, что он даже радуется опасному моменту.

— И все-таки, я предпочитаю, чтобы это случилось в постели, лет эдак через пятьдесят, — продолжал Гарет.

— Но…

— Послушай, Марселла, — резко оборвал он ее возражения, сразу став серьезным. — Если я позволю тебе упасть, значит потеряю то, что мне дороже всего на свете… а Невилл выиграет эту схватку.

— Невилл! — воскликнула Марселла. — Проклятье! Я совершенно забыла о нем, — потом она вспомнила странный крик и спросила: — Он?..

— Умер, — кивнул Гарет. — Когда ты упала, Невилл, очевидно, решил, что пуля попала в цель, и ты убита. Не успел я ничего предпринять, как он сбросился вниз с платформы… и избавил меня от необходимости его убивать.

Холодное сожаление, прозвучавшее в голосе Гарета, заставило Марселлу поежиться, но теплота других слов согрела ее. «То, что дороже всего на свете», — удивленно подумала она, сильнее сжимая запястье мужа.

— Хорошо, милорд Вольф, — как можно более твердым голосом сказала Марселла, — говорите, что нужно делать, а я буду беспрекословно вам подчиняться.

— Это именно то, что мечтает услышать любой мужчина, — заметил Гарет, задорно изогнув бровь. — Теперь поставь вперед правую ногу… потом левую… и помни: не смотри вниз…

От окна их отделяло всего шагов десять, но продвижение вперед было ужасно медленным. Все чувства Марселлы панически обострились от страха, ноги дрожали, но, вслушиваясь в жесткие слова указаний Гарета, она продолжала перемещаться по краешку крыши.

Несколько раз дождь то начинался, то прекращался. Промозглая сырость пропитала ее тонкое платье. Капли дождя стекали по щекам Марселлы, смешиваясь со слезами, которые незаметно для нее сами собой брызнули из глаз. И если шаги Марселлы все-таки были твердыми, то это чудо следовало приписать только железной воле Гарета… или невидимым духам, призракам предков Нортрапов, обеспечившим им путь к спасению.

— Вот мы и добрались, милая, — объявил Гарет через несколько минут, которые показались Марселле вечностью. Она скорее почувствовала, чем увидела, как он одной ногой уперся в оконную раму. — Последнее усилие потребует ловкости. Дай мне другую руку… теперь легонько… когда я досчитаю до трех, ты прыгнешь, я подхвачу тебя и мы окажемся на подоконнике. Сумеешь это проделать?

Марселла закусила губу от страха, но, вспомнив свое обещание слушаться мужа, согласно кивнула.

— Тогда, давай. Раз, два…

На счет «три» Марселла прыгнула вслепую и на какое-то мгновение оказалась над землей на высоте четырехэтажного дома. В тот же момент мир взорвался треском молний и грохотом грома, вырвавшим из груди крик ужаса.

Миновав подоконник, Марселла благополучно приземлилась на пол, прямо в объятия Гарета, а в это время за их спинами со всей силы хлынул дождь.

ЭПИЛОГ

— Ах, миледи, я, наверное, умерла бы от страха!

Софи помолчала, последними штрихами доводя до совершенства прическу Марселлы. Ее огромные карие глаза расширились и округлились больше обычного, когда, посмотрев в зеркало, она встретилась взглядом с хозяйкой.

— Так что же произошло после того, как милорд втащил вас в окно? — едва скрывая волнение, спросила девушка.

Марселла задумчиво улыбнулась. Только своей служанке она подробно описала случившееся почти месяц тому назад в Шербрук-Холле, да и то лишь для того, чтобы развеять страхи девушки по поводу ушибов и синяков, которые та заметила на теле хозяйки. Кроме тех, кто находился в тот вечер в Шербрук-Холле, никто не был полностью посвящен в эту мрачную историю.

Вздохнув, Марселла посмотрела в окно спальни. Серебристая луна висела высоко над городом, заливая небо мирным сиянием. Насколько же эта спокойная картина отличалась от ужасного зрелища грозы, бушевавшей в ту роковую ночь над поместьем Шербруков!

Вслед за столь драматическим спасением последовало страстное взаимное признание в любви и преданности, для которого вовсе не требовалось слов. Прошло немало времени, прежде чем Марселла и Гарет заметили, что дождь залил все вокруг, и услышали взволнованный голос Кларри, вопрошавший, цела ли и невредима его любимая сестра.

— Достаточно сказать, что мы оба были рады остаться в живых, — ответила Марселла служанке, — а также более чем счастливы узнать, что дядя его светлости больше не будет предпринимать попыток лишить его светлость жизни.

Улыбка Марселлы несколько поблекла при воспоминании о распростертом на каменных ступенях крыльца Шербрук-Холла тела Невилла. А ведь это могла быть она, бесконечное число раз повторяла себе Марселла, она могла лежать там, в темноте, в луже теплой крови и холодного дождя.

Марселла с трудом отогнала воспоминания о том, как Кэлвин Чапел обнаружил в библиотеке обезумевшую от тревоги Джессику, которая безуспешно пыталась освободиться от пут в полутемной комнате.

Сыщик с готовностью поддержал предложение Гарета уладить скандал по возможности с меньшей оглаской.

— Вы правы, милорд, смерть ужасна сама по себе, но нужно подумать и о живых. Зачем усугублять их горе? Нам известна правда, думаю, это — самое главное, — сказал тогда Чапел, вместе с Гаретом составляя отчет о случившемся.

На следующий день в имение был вызван местный судья магистрата и члены суда. Сыщик присутствовал в Шербрук-Холле в качестве официального лица, однако не стал упоминать о противоестественных отношениях Невилла и сэра Роберта, как и не связал его имя с давнишней историей похищения ребенка. Не пересматривались и сомнительные обстоятельства гибели отца Гарета.

Дело представили так, будто Невилл поссорился с сэром Робертом из-за какого-то пустякового дела и в минуту помрачения убил своего давнего друга. Не в силах жить с таким грехом на душе, он во всем признался своим близким и, прежде чем они успели его удержать, покончил счеты с жизнью.

Свидетельство Чапела и рассказ Гарета об этих событиях полностью удовлетворили официальные власти, которые не стали требовать дополнительных доказательств и описаний подробностей от семьи, и без того пострадавшей в результате трагического происшествия. После выполнения всех судебных формальностей сыщик с Бау-стрит вернулся домой с двойной оплатой за работу… и с серебряным медальоном от Джессики, который — как втайне подозревала Марселла — был для него дороже любых денег. Марселла, Джессика и Гарет провели в Шербрук-Холле еще несколько недель — вполне достаточное время, дабы Гарет вновь обрел себя в доме своего детства, — а потом вернулись в Лондон, чтобы закончить сезон.

Очнувшись от задумчивости, Марселла снова обратила внимание на Софи. Явно удовлетворенная делом своих рук, девушка положила на столик оправленную в серебро щетку для волос и вернулась к обсуждению поведанной ей хозяйкой захватывающей истории.

— Невилл Нортрап получил то, что заслуживал, — подвела она мрачный итог, сузив карие глаза. — Между прочим, я никогда ни на грош не верила ему, пусть он и выглядел как настоящий джентльмен.

— У меня тоже было такое чувство, хотя я не могла объяснить почему, — со вздохом согласилась Марселла. — Но помни, Софи, никому ни слова о том, что я тебе рассказала.

— Держу рот на замке, миледи, — заверила служанка, изобразив, будто завязывает на бантик свои губки. — Никому ни словечка, даже Симу. Кстати, мы собираемся пожениться, миледи, — робко добавила она.

Марселла одобрительно улыбнулась:

— Это же чудесно, Софи. Сообщи мне дату, я хочу непременно присутствовать на вашем венчании, — сказала она, мысленно напомнив себе о том, что нужно как можно скорее поговорить с Гаретом о повышении жалованья молодому слуге: ведь именно Симу Марселла была обязана своим счастьем.