Крысиный Вор

От гнупи они спаслись, эти мелкие зловредные твари их потеряли, иначе уже были бы тут как тут. Но впереди ночь, уснешь – и явятся демоницы-зыбелии, которых теперь называют снаянами. Они ходят тропами Хиалы – вернее, скользят над этими тропами, словно рыбы над илистым дном, – и способны добраться до своей жертвы, не зная точного адреса, через сны.

Кошмары всегда снились двоим из троих. То ли у Тейзурга только две зыбелии, то ли это дополнительная издевка. Сон был один и тот же: Монфу и Вабито среди почернелых от сажи руин Марнейи пытают Хальнора, Стража Сонхийского, а Куду стоит рядом и на это смотрит. И каждый из них знает, что ничего другого не существует. Как будто все на свете исчезло, кроме того места и времени, где они совершили невольное преступление. Именно невольное, потому что они тогда выполняли приказ Унбарха и не ведали о том, что Хальнор – Страж Мира, но поди объясни это Тейзургу! Во сне они понимают, что делают то, чего нельзя, и пока не прекратят, кошмар не закончится, но прекратить не могут. Ужас ловушки, из которой нет выхода.

От краденых амулетов никакого толку, от защитных заклинаний тоже – Тейзург снабдил свою нечисть какими-то непрошибаемыми чарами.

Вдобавок сегодня около рынка они видели Хальнора Тозу-Атарге. Или кого-то, на него похожего? Цвет волос другой, кожа светлее, а черты лица почти те же. И глаза те самые. Если б не еженощно насылаемый кошмар, они бы, наверное, не испытали такого шока. Может, то был не живой человек, а сотворенный Тейзургом морок?

Чем дальше, тем хуже, да еще зима на дворе. Щербатая гипсовая лепнина, зыбко белеющая сквозь гнетущий полумрак, напоминала о погребениях и склепах.

Заброшенный дом – ненадежное убежище. Рано или поздно гнупи их здесь найдут, либо их выгонят отсюда другие алендийские голодранцы, которые еще и жаровню отнимут.

– Нам нужен могущественный покровитель, – с упорством одержимого произнес Вабито, едва не стуча зубами от холода. – Нужно добраться до молодого волшебника Дирвена, в нем наше спасение…

Всякий дом, простоявший достаточно долго, постепенно обрастает с изнанки потаенными волшебными полостями, словно днище корабля полипами. Тонкая прослойка между людским миром и Хиалой, странная область, где нарушены законы линейной геометрии, поэтому без провожатого из местных в два счета заблудишься. Комнат, коридоров и чуланов вроде бы немного – соразмерно тому жилью, к которому все это прилепилось, а путаница такая, что несколько часов кряду будешь ходить кругами. Там-то и обитает народец, чье место под боком у людей – гнупи, тухурвы, чворки, вывырики, козяги.

Оттуда можно подсматривать за людьми, и Шнырь сейчас этим и занимался. Комната, где он сидел в засаде, изнутри сплошь заросла молочно-белой лепниной, похожей на ту, что украшала апартаменты господина Тейзурга. И потолок, и стены сверху донизу, даже из пола выпирали, словно кочки, завитки и бутоны – гляди в оба, чтобы не запнуться. Зато здесь было окно, позволявшее заглянуть в те покои, где поселился рыжий подлюга Крысиный Вор.

Никому другому нельзя – Шнырю можно. Господин только для него сделал проницаемой защиту, которая не позволяет волшебному народцу увидеть, что происходит в доме – потому что Шнырь не кто-нибудь, а доверенный шпион!

Рыжий так и не почуял, что за ним наблюдают. Чтобы от укрывающих чар был толк, они плетутся по-особому: в качестве ингредиентов берут магические подобия тех вещей и явлений, на которые человек по той или иной причине смотреть не захочет – сразу же отведет взгляд, постарается отгородиться, выбросит это из головы.

– Я знаю его достаточно хорошо, – ухмыльнулся господин. – Кое в чем он до сих пор для меня загадка, но что касается его фобий – уж эту область я изучил так, что смог бы диссертацию написать. Я собрал все, что его отталкивает и побуждает не смотреть, вот и проверим, позволит ли этот прием обыграть такого, как он.

Чары получились отменные. Остальных гнупи Хантре Кайдо по-прежнему видел, а Шнырь стал для него невидимкой.

Тщедушный соглядатай в елово-зеленой курточке устроился на бугристом от лепнины подоконнике и бормотал под нос, комментируя каждое действие своего обидчика:

– Волосы в хвост завязал, точно студент, – думаешь, теперь будешь выглядеть умником? Ты еще заплети их в косицу, как у сиянских отшельников, чтоб тебя принимали за мудреца и никто бы не догадался, что ты неуч, который ни одного заклинания не знает! А ножи в потайные карманы прячешь, чтоб тебя все боялись? Ой, я уже испугался, щас на пол упаду!

Не было риска, что Хантре его услышит: в волшебном придомовом пространстве можно хоть во все горло вопить – ни единый отголосок не долетит до мира людей, который находится, казалось бы, на расстоянии вытянутой руки. А стрельчатое окно, обрамленное змеистыми белыми завитками, было только на той стороне, где сидел Шнырь. В человеческой комнате на этом месте то ли стоял диван, над которым висело панно из кусочков перламутра, то ли и вовсе шкаф с инкрустированными орхидеями.

Если на стенку повесить нужный амулет или наложить заклятье, волшебное окно исчезнет. Господин Тейзург сплел искусные защитные заклинания, но для Шныря он сотворил персональную лазейку. Никто другой, даже сам Вабро Золотая Серьга или тетушка Старый Башмак, не увидели бы здесь окна, а для Шныря оно есть!

– Ха-ха, я-то тебя, рыжий, вижу, а ты-то меня не видишь! Эй, да ты никак собрался куда-то на ночь глядя? Вроде же вы с господином так не договаривались, и я должен ему сказать, но вдруг он уже почивать лег? Разбуди его Шнырь – он, поди, прогневается, и хорошо, если кинет тапком, а не заклятьем, но коли не доложишь о том, что ты посреди ночи умотал, – тоже прогневается, бедная моя головушка. Из-за тебя, Крысиный Ворюга, одни неприятности, а тебе хоть бы что, и крыску мою из-за тебя ворона склевала, кто ж от такой крыски откажется, ежели сама прилетела…

Шнырь утер слезу, выступившую при мысли о безвозвратно потерянной крыске, и принялся размышлять, звать ли господина. Позвать – боязно, не позвать – небось, еще хуже схлопочешь.

Эта дилемма разрешилась сама собой, когда в поле зрения появился Тейзург. На нем была роскошная многослойная баэга из паутинно-тонкого китонского шелка, похожего на серебрящийся туман.

– А стучаться не нужно? – невежливо буркнул рыжий. – Дверь была заперта изнутри.

«Ща он тебе задаст!» – восхитился Шнырь. Даже подскочил на радостях – и тут же замычал от боли, потому что наткнулся коленом на рельефный завиток в виде раковины чворка.

– Запертые от меня двери в моем же доме, какая прелесть… Куда это ты собрался?

– На работу.

– На какую еще работу?

– Здрасьте, ты меня зачем нанял? Разобраться с теми, кто посягнул на святое. Вот и пойду разбираться.

– Прямо сейчас пойдешь?

– Ага. Считай, что я принял близко к сердцу твои слова насчет святого, на которое замахнулись. – Хантре Кайдо в раздумье посмотрел на длинный плащ с капюшоном, потом начал что-то перекладывать оттуда в карманы куртки.

– О, солидный арсенал, – не то с уважением, не то с иронией заметил Тейзург. – Это чтобы лазить по стенам? А по-другому не умеешь?

– Как будто умею. По крайней мере, здесь, в Сонхи. Но не помню как. Для этого я должен… – Рыжий умолк с таким выражением на лице, словно только что проснулся и хочет поймать ускользающее сновидение.

Шнырь позлорадствовал: так тебе и надо, Крысиный Вор!

– Ничего, еще вспомнишь. Все, что ты когда-то здесь умел, к тебе вернется. А теперь, как насчет того, чтобы отметить нашу встречу по-взрослому?.. Ужасатели подождут до завтра.

– Не подождут. Эта сука, с которой мы встретились на Кирпичном рынке, была не одна. Есть кто-то еще с такой же начинкой, я чувствую и постараюсь эту дрянь найти, пока не поздно. Так что я пошел.

– По-моему, ты проигнорировал то, что я сказал… – промурлыкал Тейзург вкрадчиво и с намеком на угрозу.

– Да нет, принял к сведению, – сухо бросил рыжий. – Только больше об этом речи не заводи, чтобы никаких недоразумений между наемником и работодателем.