Страница 75 из 105
На этот раз препятствием послужило появление стройного мужчины в синем костюме-двойке. Впрочем, он пытался незамеченным проскользнуть мимо нас в лестничном полумраке. Однако Делия узнала его.
— А, Дик, привет! — сказала она. — Старых друзей не узнаешь?
Из темноты проступили тонкие, правильные черты лица в обрамлении не слишком густых бесцветных волос.
— Дик, позволь представить тебе Джорджа Клейтона, — продолжала Делия. — Джордж, это — Дик Уилкинсон. Дик ведет страховые дела моего мужа.
— Здравствуйте, — произнес Уилкинсон с таким напряжением, будто его рот был заклеен пластырем и он забыл его по рассеянности снять. Чувствовалось, что ему не терпится поскорее уйти.
— Зачем ты понадобился Джоку? — поинтересовалась Делия, и смущение Уилкинсона стало еще более заметным. Он кашлянул, затем, видимо, пришел к какому-то внезапному решению.
— Последнее время Джок стал несколько импульсивен, не правда ли? — обратился он к Делии.
Та медленно кивнула.
— Я так и думал, — сказал Уилкинсон. — По правде сказать, сам не знаю, зачем он меня звал. Думал, может, это как-то связано с травмой его рук. Два года назад он получил страховой полис на пять тысяч долларов, но, похоже, совсем забыл о своей страховке. Впрочем, не знаю точно, зачем именно я ему понадобился. Битых полчаса я прождал его в коридоре, став невольным свидетелем душеизлияний мистера Франетти. Возможно, из-за этого Джок и расстроился. Во всяком случае, минут через пять после того как Франетти удалился, весь кипя от злости, Джок высунулся из двери мастерской и заявил мне, что передумал, — что именно, он не сказал, — и… велел мне уйти.
— Извини, Дик, — промолвила Делия, — это было крайне грубо с его стороны. — Тут ее голос зазвучал быстрым, нетерпеливым легато: — А дверь в мастерскую он оставил открытой?
Уилкинсон наморщил лоб.
— Да, кажется… вроде бы не закрыл. По крайней мере мне так показалось. Однако, Делия…
Но Делия уже неслась вверх по лестнице. Я быстро попрощался с обескураженным страховым агентом и последовал за ней.
Поднявшись на второй этаж, я вошел в небольшой коридорчик. Через открытую дверь был виден плотный ряд кресел кукольного театра. Тем временем Делия исчезла за другой дверью в конце коридора. Я пошел следом. Но не успел переступить порог, как услышал ее крик:
— Джордж! Джордж! Он бьет куклу плетью!
Хотя мой мозг отказывался понимать то, что слышали уши, я бросился в комнату — наверно, это была мастерская Джока Лэтропа — и на мгновение застыл в дверях. В мастерской тоже царил полумрак, но было светлее, чем в коридоре. Можно было различить столы, полки, заваленные кукольными атрибутами.
Делия стояла, прижавшись к стене, в глазах ее холодел ужас. Но мое внимание было приковано к приземистой, коренастой фигуре джентльмена, стоявшего посреди комнаты, — это был муж Делии. В левой руке, точнее в кулаке, он сжимал куклу. Другой, облаченной в перчатку, сжимал миниатюрную плеть-девятиремневку, которой и хлестал куклу. Та корчилась, извивалась, загораживаясь от ударов маленькими ручками, и это казалось со стороны настолько естественным и реалистичным, что у меня дыхание перехватило. Ситуация была столь необычной, что мне почудилось, будто я слышу, как бедняга пищит что-то скрипучим голоском, словно моля о пощаде. Нет, действительно, все было настолько реально, и еще эта зловещая усмешка на лице Лэтропа. И тут я услышал собственный голос:
— Перестань, Джок! Прекрати!
Он обернулся, увидел меня и… прямо-таки зашелся от смеха. Его бледное курносое лицо было передернуто веселой маской комедии. Я ожидал любой реакции, кроме этой.
— Итак, даже прожженный скептик, матерый сыщик Джордж Клейтон — и тот купился на мои дешевые трюки, — наконец сквозь смех сумел проговорить Лэтроп.
Закончив смеяться, он как-то сразу весь преобразился, приняв позу иллюзиониста, готового продемонстрировать публике очередную серию фокусов. Швырнув плетку на стоящий рядом стол, он ухватил куклу свободной рукой и неуловимым движением высвободил свою левую руку из ее чрева. Нижняя подача — и пока тряпичный мячик летел в мою сторону, Джок быстро засунул руки в карманы и начал что-то насвистывать.
Тут Делия не выдержала и, судорожно всхлипнув, выбежала из комнаты. И уж если мне показалось, что из-под левой руки Джока выскочила какая-то мелкая тварь и торопливо скрылась за его спиной, поблескивая голеньким тельцем, — представляю, каково было Делии, и без того находящейся на грани нервного срыва.
— Можешь ее осмотреть. — Голос Лэтропа был лишен всяких эмоций. — Кукла это или нет?
Я взглянул на бесформенную массу тряпок и папье-маше, которую инстинктивно схватил после броска Джока. Несомненно, это была кукла, и изготовлена она была точь-в-точь как та, которую мне принесла в контору Делия. Разве что костюмчик этой был сшит из разноцветных веселых лоскутков. По сардонической улыбке, дерзким чертам лица и крючковатому носу я сразу узнал персонаж. Это был Панч.
Меня просто очаровало изящество, с каким мастер выполнил свою работу. Выражение лица не было таким жестоким, как у Джека Кетча. Однако в чертах Панча было нечто другое: в них таилось взрывоопасное коварство отъявленного злодея. Каким-то непонятным образом оно являло собой составной портрет всех знаменитых преступников и убийц, о которых мне когда-либо доводилось читать.
Но я пришел туда совсем не для того, чтобы восхищаться куклами.
— Послушай, Джок, — обратился я к нему, — до чего ты довел Делию, черт возьми? Бедняжка перепугана до смерти.
Джок как-то странно посмотрел на меня.
— Ты слишком многое принимаешь за чистую монету, — спокойно заметил он. — Полагаю, она пришла к тебе как к другу, а не как к детективу. Однако не разумнее ли заслушать обе стороны, прежде чем выносить судебное решение? Могу вообразить, какую несусветную чепуху нагородила тебе Делия. Дескать, я ее избегаю, так? Дескать, с куклами творится что-то неладное? Да чего уж там — куклы-то живые, так ведь? Говорила?
Тут я услышал под столом какую-то возню, шуршание, и холодные мурашки разбежались по моей спине. Джок Лэтроп усмехнулся, а потом — как свистнет! Из-под вороха джоковских принадлежностей на свет Божий, принюхиваясь и озираясь по сторонам, вылезла белая крыса.
— Мой любимчик, — насмешливо объявил Джок выход белого мага. — Кажется, Делия считает, что я дрессирую крыс для работы с куклами?
— Да забудь ты хотя бы на время, что считает Делия! — сердито перебил я. — Кто бы ни были эти твари, ты за них отвечаешь! И нет никакого прощения тебе за попытку мистифицировать, запугать ее!
— Ты так уверен? — загадочно произнес Лэтроп.
— Черт возьми, она же твоя жена, Джок! — Я чуть было не набросился на него.
Его лицо посерьезнело, и голос сменил тональность.
— Я знаю, что она моя жена, — сказал он. — И я очень ее люблю. Однако, Джордж, неужели тебе в голову не приходило более простое объяснение всему происходящему? Мне неприятно говорить об этом, но дело в том, что Делия страдает… гм… невропатическими галлюцинациями. Не знаю, что взбрело ей в голову, но — хотя на то нет у нее ни малейших оснований — ею овладело глубокое чувство ревности, и ревность свою она обрушила на моих кукол. Сам не знаю почему. Я бы многое отдал, чтобы это узнать.
— Допустим, — быстро парировал я. — Но зачем ты упорно продолжаешь ее мистифицировать?
— Отнюдь, — возразил Лэтроп. — А если я порой и не пускаю ее в мастерскую, так это для ее же блага.
Его доводы казались мне все более и более убедительными. Голос Джока Лэтропа звучал сухо и веско, и у меня появилось такое чувство, будто я сам себя выставил на посмешище. Но тут я вдруг вспомнил кое-что.
— А эти царапины на ее лице… — начал было я.
— Я их видел, — сказал Джок. — Опять же мне неприятно говорить, но я нахожу тому единственно разумное объяснение: она это сделала сама, чтобы ей было сподручнее обвинить меня. А может, просто случайно себя во сне поцарапала. Так или иначе, известно, что люди, страдающие галлюцинациями, способны на любые поступки. Они не остановятся ни перед чем, только бы сохранить свои бредовые иллюзии. Я так считаю, и это правда.