Страница 29 из 105
— Эпизод с джипом весьма поучителен, — продолжал Фил, слегка поворачивая в ее ране ангельский скальпель. — Он продемонстрировал, как хороша была эта твоя криминальная дружба с тремя головорезами-умниками. Но теперь, — он решил смягчить справедливость снисхождением, — ты поняла, что твое романтическое поклонение злу не стоит и ломаного гроша перед лицом настоящей любви и понимания. А, Митци?
Девушка с равнодушным видом остановила машину. Фил смутно различал место, где они припарковались, — улочка с неровной мостовой выходила на заброшенную, поросшую кустарником площадь, окруженную высокими зданиями. Он откинулся на сиденье, сонно улыбнулся, его пальцы перебирали шерстку Счастливчика. С самодовольным видом он ожидал девичьих всхлипываний. Вместо этого сиденье подпрыгнуло и хлопнула дверца.
Он оглянулся. Рядом с джипом на темном фоне перепутанных ветвей кустарника и тихих, окутанных туманом небоскребов стояла Митци. Она наклонилась, опираясь напряженными руками на дверцу, и глубоко вдохнула воздух.
«Ну вот, — подумал Фил, — это должно было произойти. Она обязана покориться власти Счастливчика».
— Ненавижу тебя, — с силой произнесла девушка. — Ты хотел, чтобы я превратилась в манную кашу. — Слезы брызнули из ее глаз, однако выражение лица стало еще воинственнее. — Может, Карстерс, Ллевелин и Бак и пытались меня убить, но, по крайней мере, они дали мне шанс себя проявить. Они не отказали мне в ненависти и не пытались утопить меня в соплях. Я хочу славы, — продолжала Митци. От волнения ее голос вот-вот мог прерваться, но она не позволила себе этого. — Я хочу такой славы, как я ее понимаю, и неважно, что ты считаешь ее дешевой и эгоистичной, потому что это — единственное, что ярко и смело сияет в нашем трусливом, дрянном мире. Я хочу плюнуть миру в глаза, а потом посмотреть, как он станет блеять об отмщении. Это так же, как я смотрела на джип.
— Ты и вправду вела себя смело.
Фил думал: какого дьявола Счастливчик, в один миг успокоивший двадцать мужчин, столь долго не может воздействовать на одну-единственную сбившуюся с пути девчонку?
— Избавь меня от своих похвал, это просто маскировка для соплей, — едко заметила Митци. — Да, я прекрасно знаю, что может сотворить это чудовище из воскресной школы, лежащее у тебя на коленях. И я знаю, чего ты хочешь. Во мне есть только одна черта, крепкая, как кремень, все остальное — паршивая каша. Ты хотел бы, чтобы это мое единственное достоинство было сломлено. Нет, хуже: ты бы хотел увидеть, как оно растает. А я не позволю этому случиться! — Она выпрямилась и убрала руки с дверцы.
Вдруг сквозь дремотное состояние Фил ощутил беспокойство. Он провел рукой по шерстке Счастливчика, потом нерешительно встряхнул его.
— Проснись, — произнес он с некоторым чувством неловкости.
Кот промурлыкал в ответ. А может, он просто похрапывал во сне.
— Прощай навсегда, Фил, — сказала Митци и отвернулась.
— Нет, постой. — Фил наконец-то лениво сполз с сиденья. — Не уходи. — Он опять встряхнул Счастливчика, на этот раз почти грубо. — Просыпайся, — потребовал он. — Останови ее.
Маленький бог повис в его руках, будто зеленая тряпочка.
Фил опять уложил Счастливчика на сиденье и начал выбираться из машины. Внезапно его захлестнула волна глубокой меланхолии. Он знал, что от него ускользает нечто драгоценное, но не был уверен в том, что это истинная ценность, и не знал, имеет ли он право задерживать ее. Вдобавок его божок, наверное, предал своего друга, к тому же невероятно хотелось спать… Фил спокойным взглядом проводил Митци, ускользавшую необратимо, как время, так ничего и не предприняв, переложил Счастливчика обратно на колени. Он проследил, как девушка шагает мимо окутанных дымкой кустов, гордая и сердитая, будто нимфа. Спина ее была прямой, она высоко несла голову, как и, подумалось ему, свою очаровательную и смешную грудь, которую ей так хотелось противопоставить всему миру.
Казалось, он бесконечно долго смотрел на сумрачный, пустой угол дома, за который она завернула. Он застыл в гипнотическом трансе, на какое-то время заменившем ему сон. Изредка по пустынному пространству его мозга проносились какие-то мысли, но они были настолько смутными, что даже не задерживались. В какой-то миг подумалось, что Счастливчик не смог остановить Митци, ибо усилия истощили его, да и как можно было ожидать, что маленькие боги могут испускать огромные золотые волны безо всяких для себя последствий. И еще он подумал, что, должно быть, в этот самый момент на него ожесточенно охотятся Федеральное Бюро Лояльности, ловкие головорезы из «Развлечений Инкорпорейтед», Ромадка со своими развеселыми дружками и, наверное, даже добряки Карстерс, Ллевелин и Бак. И все же он не испытывал ни малейшего страха, как и желания обдумать план каких-то действий…
Сумрачный угол дома, за которым он наблюдал, осветился солнцем, но оставался все таким же пустынным. В мягком клубке на его коленях обозначились четыре лапки. Счастливчик потянулся, встряхнулся, поднял глаза, самые яркие на свете, и промурлыкал утреннее приветствие.
— Хорошенький же ты кот, — сварливо посетовал Фил, глаза которого уж никак нельзя было назвать яркими. — Уснул как раз тогда, когда так мне нужен.
Счастливчик проигнорировал замечание. «Мр-р-р» — повторил он не допускающим возражений тоном.
Но теперь, когда гипнотический транс прошел, Фила снова непреодолимо потянуло ко сну.
— Знаю я тебя… — запинаясь, пробормотал он зеленому пятну, расплывавшемуся за оградой ресниц. — Ты голоден. Наверное, ты и вправду заслужил чего-нибудь вкусненького после всех своих чудес. Но у меня с собой нет клюквенного соуса. Я достану тебе чего-нибудь… потом… позже…
«Мр-р-р!» — потребовал Счастливчик возмущенным тоном честного труженика, который обнаружил, что его обсчитали.
Но к Филу не пробивались уже никакие призывы.
— Спокойной ночи, — прошептал он самым ласковым тоном, на который был способен, и отключился.
Ему снились странные, отдаленно-туманные и угрожающие вещи. Ему виделись дремучие леса и развившиеся маленькие зверьки. Их визг все нарастал, отчего Фил совсем выбрался из сна и обнаружил джип, припаркованный к улочке, выходившей на площадь.
Какую-то секунду он, казалось, продолжал видеть призраки дремучих лесов и слышать звуки, но потом понял, что перед ним — неподрезанные кусты и он слышит голоса школьниц, весело высыпавших из здания позади него.
Он отупело соображал, что дети, должно быть, возвращаются из школы — нет, с вечерних занятий, потому что косые лучи солнца не достигали глубины площади, и что он, должно быть, проспал весь день сном младенца. А потом он почувствовал, что его колени и сердце остыли и что Счастливчика рядом нет.
XIV
Первой реакцией Фила было желание выскочить из машины и броситься на поиски. Но холод в сердце подсказывал, что Счастливчик где-то очень далеко. К тому же кусты представляли собой настоящие джунгли, и одному ему пришлось бы искать зверька величиной в кошку всю жизнь.
Фил не узнал площадь, но по школьникам догадался, что находится в районе, где жили интеллектуалы. Сначала он подумал, что это женская школа, но потом заметил несколько мальчиков, затерявшихся среди возвращавшихся домой учениц, и понял, что большинство семей в районе сознательно решило иметь как можно больше девочек. Когда стало возможным планирование пола с помощью отделения в центрифуге типов спермы, многие родители захотели иметь сыновей, особенно первенцев. Часто они уговаривали себя, что потом будут и девочки, но, к несчастью, правилом становились маленькие семьи. В результате это привело к увеличению рождаемости мальчиков, и были приняты некоторые разумные законы, запрещавшие определение пола. Последовали неудачные попытки со стороны медиков ввести саморегулирование. Было много разговоров в Конгрессе. Среди мыслящих людей возникло почти фанатичное движение за увеличение числа представительниц женского пола. Эта категория, помимо того что пыталась уравновесить соотношение полов, учитывала еще и тот факт (а может, это был слух), что уже был достигнут партеногенез человека. Фил вспомнил, как в один из выходных дней смотрел по видео шоу-программу «Станут ли женщины, рожденные от девственниц, нашими единственными интеллектуалами?»