Метида

У юкки минометчик молодец – положил прямо в яблочко. Только тела в яблочке уже не было. Антон полз, едва выдирая ноги из тисков жара и боли. Вовремя нашелся длинный поваленный ствол серебристого тополя – будет чем-то вроде бруствера. От пуль защищает, и вражеские артиллеристы пока не видят ползущего.

Когда Антон был метрах в десяти от плотных кустов бирючины, минометчики все же догнали его.

От вспышки стало очень светло. Свет стал сжиматься в щель, из нее перелился в сияющую точку. Точка эта не исчезла, вскоре уже напоминала спираль, быстро крутящуюся, по форме как галактика, которая унесла и его…

Ему повезло, пока вражеские солдаты молотили его ногами, он был без сознания. Кто-то из тех крикнул на мове, что заказчику надо доставить не просто фарш, а что-то похожее на тело. Тогда ему скрутили проволокой руки за спиной. И ноги тоже. Потом бросили лицом на замызганный кровью и засохшими плевками пол машины. Когда она затряслась по ухабам, Антон очнулся и сразу догадался, что сейчас придет настоящая боль. Он закричал, чтобы ему вкололи обезболивающее. Машина остановилась и ему «вкололи обезболивающее» – ударом приклада.

Снова пришел в себя в помещении, где было очень много света. Столько, что Антон почти ничего не видел. Так много, что он сразу возненавидел свет. Рядом проплыло несколько лиц, но, возможно, это было лишь одно лицо.

Антон попробовал двинуться, но не смог пошевелить ни одним членом тела, будто все они оказались зацементированы. На мгновение подумал, что уже в ящике, его хоронят заживо; горячая волна ужаса прошла по нему. Благодаря ей стал ощущать контакт металла со своим телом. Кажется, кабель касается кожи и входит в шею сзади. Под ним плоскость. С боков что-то холодное, хотя и не прижатое к нему. И он слышит голос, прямо внутри черепной коробки. На его мысли приходит ответ.

«Тебе, наверное, не стоило попадать в плен. Да, да, знаю, ты был ранен, в обе ноги. Но всё-таки надеялся выжить. Так что не обессудь. Тебе, кстати, ещё повезло. Я тебя вовремя забрал у галичан. Забили б прикладами и бросили бы получившийся из тебя мешок с размозженными костями на солнышко – мухам на пропитание. Я даже проволоку с тебя снял, она будет мешать нашей работе. Так что, добро пожаловать и, извини, в некотором смысле, теперь ты моя вещь. Тут у меня несколько не прибрано, хорошо, что ты не видишь. Но полно аппаратуры, есть даже кое-что списанное с орбитальной станции – детали экзоскелета. Иногда, знаешь ли, может пригодится любой мусор.»

«Что это за чёрт такой? Увидеть бы мне его рожу. Веки они мне, что ли, закрепили?»

«Дорогой Антон, я к твоему сведению, почти что ты, закончил универ в Новосибе и аспирантуру в Питере. Работал в лаборатории IСL – это тот гиперхолодильник, который на орбите. Слышь, ватник, и ты в универе учился, и в ICL поработал. Физически ты был там, иначе откуда ж у тебя разъем нейроинтерфейса NIX-3A, но ты пуст, у тебя отсутствуют мои знания, даже те, что получены в ВУЗе. А вообще-то я ждал тебя.»

«Наркоман, что ли? Или просто вампир. Эй, Носферату нуждается в живой плоти?»

«Остынь, это тебе пригодится. В декабре прошлого года в ICL был проведен эксперимент по созданию «ледяного» вакуума. Явная цель – получение предматерии, бозонного конденсата. Была и неявная, известная лишь «избранным». Переохлажденный вакуум приводит к высвобождению темпоральных трубок из связанного состояния, а точнее, к их переупорядочиванию. Последующий разогрев снова переводит их в обычное связанное состояние, однако отличное от предыдущего. Побочным результатом смелого эксперимента стало возникновение двух экземпляров мира. Во что я, собственно, верил и не верил, пока не явился ты, о моя бледная копия. Надо полагать, экземпляры мира притянулись друг к другу, возникло пространство их пересечения, потому мы встретились с тобой. Как ты, возможно, понимаешь, не хочу я с тобой, безмозглым, объединятся. Мне нужно разрушить тебя капитально, вместе с твоим миром; поэтому я должен управлять темпоральными трубками, переведя их в состояние хроножидкости.

«Ага, злой гений, у тебя тут стоит гиперхолодильник, который ты запитаешь от комнатной розетки.»

«У меня есть оборудование, схожее с тем, что использовалось для экспериментов в ICL, только по умному сконфигурированное. Советская старушка АЭС даст сколько надо энергии для сверхпроводящих магнитов, которые создадут «ледяной» вакуум. Официально она выведена из эксплуатации по требованию западных партнеров, ток в сеть не дает, но один из реакторов до сих пор не заглушен. А на выходе у меня будет температура ниже нуля Кельвина и хроножидкость – конденсат темпоральных трубок. Операция – весьма затратная, поэтому я тебя и называю дорогим Антоном.»

«Открепите мне веки, закройте уши. Заткнись, не надо больше про хроножидкость.»

«Это инструмент для изменения мира. С её помощью можно создавать новые русла для времени, а, значит, и новые экземпляры мира, копии объектов. И уничтожать их, при необходимости. Чувствуешь, как меняются понятия единичного и множественного, прошлого и будущего, как вырисовывается стройная «теория всего»?

«Может, ты пока порисуешь «теорию всего», это ж на Нобелевку тянет, а я пойду?»

«Идти куда-либо не получится, ножки не те. Сейчас, дорогой Антон, время для тебя остановится. Так сказать, замерзнет. Темпоральные трубки придут в максимально упорядоченное состояние. Раздвоение исчезнет и ты вместе с ним, моя бледная неудачная копия. Да, бледная, потому что ничего лучшего, чем пойти воевать за ватников, ты не придумал.»

Стал нарастать гул, как при работе МР-томографа. Стол, на котором лежал человек, начал въезжать в громоздкую установку. Ему стало холоднее. Его будто уже терли языки мертвого ледяного пламени. И вдруг всплыло что-то давно забытое.

«Зануда, где ты? Проснись. Зануда, ты слышишь меня? Помнишь, как мы перекидывались в картишки, в дурака играли, и ты постоянно жульничал? Но в перерыве между партиями ты мне сказал, что стоит мне произнести внутри себя слова Я – ДУРАК и ты обязательно придешь на выручку.»

Гул был прерван немелодичным сигналом тревоги. Стоящий рядом с установкой человек в белом халате – судя по шеврону сотрудник ЧВК «Грейстоун» – посмотрел на экран оповещений, голографическим пузырем паривший над пультом.

Рот его раскрылся для ругательства, но в пультовую вошло сразу трое вооруженных людей.

– Джедай, уходим, в темпе. Возгорание на складе №5, есть угроза детонации.

Сотрудник «Грейстоун» знал, что лежит на этом складе, с такими штуками не шутят.

– Но у меня как раз образец в активной зоне наблюдения.

– Да хрен с твоим образцом, эйнштейн. Никуда он не денется. А если и денется, то зачем вместе с ним пропадать?

Всё выглядело странно. Сотрудник «Грейстоун» попытался вызвать программного «сопровождающего», чтобы выяснить причину возгорания, но тот не откликнулся. И тогда погасли огоньки сенсоров движения на пальцах Джедая, связывающие его с системой управления экспериментом…

Трое бойцов шли впереди, замыкал вереницу человек в белом халате, пытаясь унять горечь в сердце и адреналиновую волну в крови. Почему всегда случайность против него, почему ему никогда не удается вскарабкаться на Олимп и «быть как боги»?

А тот, кто остался лежать, вдруг вышел из холодного железобетонного оцепенения. Ему показалось даже, что он поплыл, ручейками, струями, потоками. Его словно помешивал ложкой мультяшного вида бурундучок. Потом лежащий стал ощущать руки и ноги. И вот он уже встал, а свет поблек. «Текноскелетон», сделавшись силовым облачением беспомощного раненого человека, превратил его в стального киборга. Мыследействия, пройдя через нейроинтерфейс NIX-3А, превращались в цифровые сигналы для силового привода экзоскелета. Но боль устраивала сущий ад, где мертвый огонь пожирал плоть, заставляя трескаться кости.

И как пробка вылетела из бутылки шампанского, вытащив воспоминания: он не только сварщик, а ещё ученый и инженер. Прохождение тренинга по использованию экзоскелета являлось обязательным условием для попадания на «Метиду». Тогда ему поставили нейроинтерфейс в районе пятого шейного позвонка и загрузили Зануду, на органические носители из модифицированных жировых клеток. Управление четырьмя дополнительными конечностями лишь на первый взгляд простое дело. А трем четвертям людей не дается вообще. Ведь у тебя больше конечностей, чем было в последние триста миллионов лет эволюции… Так, сперва найти анальгетик, чтобы боль не разрывала ему сознание. У противника тут много препаратов. Такое впечатление, что в этом помещении проводились операции… Только не годится ничего, слишком медленно действует. Или, пожалуй, лепторапидал подойдет – современное средство и быстрое, только надо попасть иглой в вену; манипулятор, не подведи…