Страница 37 из 40
Вскоре нас пригласили в Москву, в Кремль, и там Михаил Иванович Калинин вручил всем ордена Ленина и Золотые Звезды Героя Советского Союза.
Надо ли говорить, как окрылила нас столь высокая оценка нашей боевой работы, какой гордостью напомнила, сколько свежих сил придала? Этот указ прозвучал в наших душах волнующим торжественным аккордом, подводящим черту под годами войны. Надо ныне активно включаться в мирную трудовую жизнь!
Далекое - близкое
Отпуск окончился. Страна звала нас, пилотов, в небо. Летать, летать! Меня назначили рейсовым пилотом на международные линии. Летал в Берлин и Софию, Бухарест и Прагу, Белград и Хельсинки. А 22 ноября 1946 года мой самолет открыл новую международную авиалинию Москва - Хельсинки - Стокгольм. Полеты на пассажирских кораблях стали моим обычным занятием.
Профессия линейного пилота на международных трассах требовала постоянного совершенствования. По мере развития отечественной авиационной промышленности появлялись пассажирские лайнеры новых типов. Их нужно было осваивать и вводить в эксплуатацию на линиях Аэрофлота. Я водил Ту-104, Ил-18, Ил-62 во многие страны мира. Не буду их перечислять, скажу только, что за послевоенные годы я приземлял свой корабль на аэродромах примерно 60 государств.
Человек в небе всегда думает о земле, которую он покинул на какое-то время и куда он стремится вернуться во что бы то ни стало, где его ждут семья, родные, друзья, соотечественники. О земле, близких сердцу местах, исхоженных и знакомых, о запахе полей и лесов, о легком шелесте листвы у его дома, о тепле своего жилища думы человека, ставшего на какой-то срок крылатым. Он все-таки не птица, он земное существо! И чем ближе взлетает он к звездам, тем больше [160] подробностей его земной жизни всплывают в памяти. Об этом рассказывал Юрий Гагарин, вернувшись из первого космического полета. То же самое испытывали и его товарищи-космонавты.
Я хочу высказать несколько иную мысль: как бывает крепка любовь к чужой земле, которую человек когда-то защищал от иноземных захватчиков и сроднился с ней! Я много раз приводил свой лайнер из Москвы в Белград, много раз пролетал над Югославией, направляясь в другие страны. Но всякий раз - без исключения! - когда самолет шел над Югославией, в памяти всплывали картины военных лет - люди, знакомые ландшафты, всевозможные встречи и происшествия. Далекое делалось близким… Порой с высоты ночного неба я не видел земли свободолюбивого народа, но, зная, где в те минуты находился корабль, отчетливо представлял себе ее такой, какой она была в минувшую войну.
…В 1965 году на самолете Ил-18 я летел в составе экипажа как старший командир-инструктор в Гвинею. После кратковременной остановки в Белграде мы продолжили рейс.
Штурман, наблюдая за моим пристальным взглядом, говорит:
- Командир, даже визуальная ориентировка отличная, можете быть спокойны, проведу лайнер по «ниточке».
Я не сомневался в надежности его самолетовождения. И сказал:
- Нет, дело совсем в другом…
Штурман с недоумением посмотрел на меня, а затем сообразил:
- Ах, товарищ командир, я забыл: вы же здесь воевали, верно, каждая вершина знакома…
Впереди горная вершина Тиентиште. Здесь была неприступная цитадель партизан. Такой я ее помню… А вот еще один знакомый ориентир - Зеленгора. Там партизаны вместе с верховным штабом НОАЮ попали в окружение. Силы были неравны. Гитлеровцев около 120 тысяч. Партизан 16 тысяч. Но патриоты в ожесточенных боях разорвали кольцо окружения. Сутеска стало теперь местом историческим. Там, где было прорвано кольцо окружения воинами 3-й дивизии НОАЮ под командованием легендарного героя Саввы [161] Ковачивеча, построен необычный памятник. В поднебесье сооружена белокаменная стена с большим проемом, символизирующим, что народ-воин и скалы может раздвигать. Стена видна издалека и стала бессмертным памятником непобедимости народа, воина и труженика, отстоявшего свою свободу и независимость.
…Затем я рассказал штурману, чем памятны мне, нанесенные на карту маршрута нашего полета контрольные ориентиры. Штурман говорит: «Проходим Никшич». Отвечаю: «Здесь под прикрытием двух «ястребков» приземлял днем свой двухмоторный самолет, чтобы вывезти раненых бойцов НОАЮ».
…Гацко Поле. «И сюда я прилетал днем на оккупированную немцами территорию за ранеными югославскими партизанами. В этих местах партизанских боев я недавно побывал, встречался с участниками войны, многие из которых принимали самолеты на партизанских площадках».
…Справа от маршрута нашего полета город Дубровник. «И этот город знаком мне по поездке к югославским друзьям. Помню, на торжественном приеме ко мне подошел председатель городского совета Никола Иованович: «Узнаете меня, друже Михайлов? Я с вами летал с острова Вис, когда вы везли маршала Тито в Крайову».
…Самолет минует побережье Югославии. Слева отчетливо виднеется среди отдельных вершин равнинное поле.
- Титоград, - говорю экипажу. - И тут приходилось бывать как в военные годы, так и позже. Хорошо помню коменданта партизанского аэродрома - приветливого черногорца. Взятый им в плен фашистский самолет Ю-52 потом был представлен на выставке трофеев в Белграде.
…13 апреля 1965 года мы открывали новую авиалинию прямого сообщения Москва - Белград на самолете Ту-124. До этого пассажиры, отправлявшиеся в Белград, следовали транзитным рейсом на самолете Ил-18, летящем в Африку. Теперь же, стартуя утром из Шереметьева, менее чем за три часа самолет прибывает в столицу Югославии. Мне выпала честь быть руководителем пассажирского рейса в Белград, и было очень приятно снова встретиться с давними югославскими друзьями и приобрести новых. [162]
Генеральный директор югославских авиалиний товарищ Крунич живо интересовался развитием воздушного сообщения в Советском Союзе, в том числе полетами через Сибирь в Токио. А в 1967 году мы с ним встретились, как старые знакомые, на борту Ту-114 над просторами Сибири: тогда мы оба летели в качестве гостей авиакомпании «Джапан-эйрланс» в Японию.
…Через семнадцать лет я встретился с партизанским комиссаром Стишевичем, помогавшим вытаскивать мой самолет из болота на площадке Бугойно. Волосы его из черных стали пепельными. Но он по-прежнему бодр, энергичен и ведет большую партийную работу.
В пожелтевшей от времени карманной записной книжке проставлены даты и маршруты. В 1944 году я был молодым летчиком и аккуратно записывал все свои вылеты, особенно ночные в тыл врага. Из-за недостатка времени делал это предельно кратко. «9.XI. Бари - Бугойно», - зафиксировано на ветхом листочке. А в памяти свежи все перипетии этого трудного полета к югославским партизанам.
- Друже капитан, - улыбаясь, спросил меня Стишевич, - сколько теперь тебе понадобится партизан, если ты сядешь в болото на Ту-114?
1972 год: в гостях у друзей
В составе делегации Советского комитета ветеранов войны я дважды побывал в мирной Югославии. Первый раз нас пригласили, как я уже говорил, в 1961 году на празднование двадцатилетия восстания в Титово-Ужице. Тогда мы объехали на автомобилях чуть ли не всю страну. В мае 1972 года на самолетах и автомашинах осмотрели Словению и Хорватское приморье.
На столичном аэродроме делегацию в этот последний приезд встретили представители Союза объединений борцов народно-освободительной войны Югославии Б. Голович, Б. Мунчан, профессор К. Свинарски.
Мы ходили по сегодняшнему Белграду - красивейшему городу, с районами новой застройки, зелеными ансамблями площадей, широкими проспектами и автострадами, многочисленными дорожными развязками и подземными переходами. Из крепости Калемегдан открывается [163] чудесный вид на новый Белград, население которого приблизилось к миллиону.
Мы побывали на кладбище, где погребены павшие советские и югославские герои - освободители Белграда. Для церемонии возложения венка был выделен почетный караул воинов НОАЮ. Положили цветы к подножию монумента на горе Авала погибшим в авиационной катастрофе уже в мирное время советским военачальникам, среди которых был маршал С. С. Бирюзов.