Страница 5 из 14
Когда Сиа заторопилась им навстречу, Клодия отпустила руку Финна и шагнула в сторону.
— Итак, вы оба тут! Мой дорогой мальчик, сегодня ты выглядишь гораздо лучше.
Финн неуклюже поклонился. Клодия присела в лёгком реверансе. Королева, проигнорировав её, взяла Финна за руку и повела за собой.
— Садись рядом со мной. Я приготовила тебе такой сюрприз!
Она завела Финна под тент и заставила сесть на позолоченный трон рядом со своим, мановением руки повелев слугам принести ещё подушек.
— Похоже, он уже возомнил себя королём, — раздался за спиной Клодии брюзгливый голос. Обернувшись, она увидела Каспара в расхристанном камзоле и с полупустым кубком в руке. — Мой так называемый братец.
— От тебя несёт вином, — с презрением сказала она.
Он язвительно ухмыльнулся.
— Он тебе нравится больше чем я, да? Твой паршивый неотёсанный воришка. Смотри, не заходи слишком далеко. Мама уже наточила коготки. Тебе конец, Клодия. Без своего папаши ты пустое место.
Взбешённая, она попыталась сбежать от него, но Каспар следовал за ней по пятам.
— А теперь смотри внимательно, как мама сделает свой первый ход. Королева — самая сильная фигура на шахматной доске. А ведь ты могла бы уже ею стать, Клодия.
Сия призвала всех к тишине, затем проговорила серебристым голоском:
— Друзья мои! У меня для вас хорошие новости. Совет Сапиентов сегодня известил, что всё готово для Провозглашения Наследника. Все указы составлены, и право на трон моего дорогого пасынка Джайлза подтверждено. Я приняла решение провести церемонию завтра в Кристальном зале, пригласив всех послов и весь двор, чтобы засвидетельствовать это. А после церемонии нас ждёт бал-маскарад!
Придворные зааплодировали, дамы пришли в восторг. Клодия натянула маску удовольствия на лицо, хотя ей было очень тревожно. К чему всё это? Что задумала Сиа? Она ненавидит Финна, наверняка это какая-то ловушка. Джаред постоянно твердил, что Королева будет откладывать Провозглашение как можно дольше, месяцами, не говоря уже о коронации. И, тем не менее, она только что назначила это торжественное событие на завтра!
Взгляд Сии нашёл Клодию в роскошно разряженной толпе. Королева засмеялась своим серебристым смехом; сжав руку Финна, заставила его подняться и салютовала в его честь бокалом вина.
Что происходит?! Нервы Клодии были напряжены до предела.
— Я же говорил, — усмехнулся Каспар.
Финн в бешенстве открыл было рот, но, встретившись взглядом с Клодией, промолчал, едва сдерживая себя.
— Ой-ой-ой, кажется, он злится, — продолжал издеваться Каспар. Клодия повернулась к нему, но он вдруг отскочил и заверещал: — Фу-у! Прогони эту мерзкую тварь!
Стрекоза, трепеща зелёными переливающимися крылышками, врезалась в Каспара, он попытался стряхнуть её и промахнулся. С лёгким потрескиванием насекомое приземлилось на платье Клодии.
Пока никто не заметил, она попятилась к озеру, развернулась спиной к высокому собранию и прошептала:
— Джаред? Сейчас не самое подходящее время.
Ответа не последовало. Стрекоза выгнула крылышки. На секунду Клодии показалось, что она ошиблась и стрекоза настоящая. Но тут насекомое проговорило голосом Джареда:
— Клодия… Скорее сюда, пожалуйста.
— Джаред? В чём дело? — в тревоге она повысила голос. — Что случилось?
Он не ответил.
— Мастер?
Раздался еле слышный звук бьющегося стекла. Клодия мгновенно сорвалась с места.
3
Однажды Инкарцерон обернулся драконом, а некий Узник проник в его логово. Они решили сыграть: загадывать друг другу загадки, и тот, кто не ответит на вопрос, будет считаться проигравшим. Если проиграет человек — он отдаст свою жизнь. Тюрьма обещала в случае своего проигрыша раскрыть сопернику тайный путь для Побега. Но, даже соглашаясь на эти условия, человек чувствовал, что Инкарцерон посмеивается над ним. Так они играли один год и один день. Погасли все огни. Тюрьма перестала убирать трупы, поставлять еду, игнорируя горестные вопли своих обитателей.
Тем человеком был Сапфик. У него осталась последняя загадка.
— Каким Ключом отпирается сердце? — спросил он.
Инкарцерон думал целый день. Два дня. Три. И наконец сказал:
— Даже если я когда-то и знал ответ, я его забыл.
Сапфик в Тоннелях безумия
Странствующие артисты покинули деревню рано, до Включения Дня.
Аттия ждала их снаружи, за обшарпанными крепостными стенами, у кирпичного столба, из которого торчало ржавое кольцо с прикреплёнными к нему оковами. Когда включились и раздражающе замигали тюремные огни, семь фургонов уже громыхали по склону. На одном громоздилась клетка с медведем, остальные были накрыты замысловатыми, усыпанными блёстками тентами. Проезжая мимо, медведь зыркнул на Аттию красными глазками.
Семеро близнецов-жонглёров шли поодаль. Они перебрасывались шарами, рисуя в воздухе сложные узоры.
Аттия запрыгнула в фургон и уселась рядом с Чародеем.
— Добро пожаловать в труппу, — приветствовал её он. — Сегодня вечером выступаем в деревне, в двух часах езды отсюда. Мерзкая крысиная нора, но я слыхал, они припасли много серебра. Ты слезешь до того, как мы въедем. Запомни, детка, никто и никогда не должен видеть тебя среди нас. Ты нас не знаешь.
В безжалостном свете дня он уже не выглядел молодым. Кожа вся в чирьях; жидкие и грязные медного цвета патлы. В какой драке потерял он половину своих зубов? Но руки его были сильными и уверенно держали поводья. Ловкие пальцы фокусника.
— Как тебя звать? — буркнула она.
— Такие, как я, меняют имена, как перчатки, — ухмыльнулся он. — Я звался Силенцио, и Молчаливый Пророк, и Аликсия Одноглазая Дьяволица. Один год я был Странствующим Злодеем, другой — Гуттаперчевым Изгоем Пепельного Крыла. Чародей — новое прозвание, есть в нём что-то благородное, как мне кажется.
Он тряхнул поводьями, и вол послушно двинулся в обход огромной дыры на металлическом тракте.
— Должно же у тебя быть настоящее имя.
— Неужели? — усмехнулся он. — Типа Аттии? И ты называешь его настоящим?
Она раздражённо пнула валявшийся на полу мешок с его пожитками.
— Вполне себе настоящее.
— Зови меня Исмаил, — сказал он и вдруг издал гортанный смешок, испугавший Аттию.
— Как?
— Я вычитал его в одной книжке. Там про типа, одержимого огромным белым кроликом. Этот человек гонится за кроликом, проваливается в нору, кролик съедает его и тип живёт у него в желудке сорок дней[2]. — Он обвёл взглядом пустынную равнину, на которой одиноко торчали редкие шипастые кусты. — А слабо угадать моё имя? Сыграем, радость моя?
Она лишь молча скривилась.
— Ну, как меня зовут? Адракс, Малевин, Коррестан? А может, Торн Тат Тот или Румпельштильцхер[3]? А может…
— Отцепись! — не выдержала Аттия, которой ужасно не нравилось, как он на неё смотрит — в глазах его появился безумный блеск. И, словно вознамерившись окончательно её достать, он подскочил и завопил: — Дикий Эдрик, Идущий Против Ветра?
Вол шагал себе, никак не реагируя на крики. Подбежал один из семи жонглёров.
— Всё в порядке, Рикс? — Фокусник моргнул и тяжело, словно потеряв равновесие, плюхнулся на сиденье. — Ну вот, теперь она знает. А для тебя, зануда неуклюжая, он мастер Рикс. — Жонглёр пожал плечами и уставился на Аттию, потом предупреждающе постучал себя по лбу, закатил глаза и удалился.
Аттия нахмурилась. Вообще-то сначала ей показалось, что он просто накачался кеттом. Но, возможно, она связалась с психом. Таких в Инкарцероне было полно. Полудурки или свихнувшиеся клеткорождённые. Она вспомнила Финна и прикусила губу. Кем бы ни был этот Рикс, он не так прост, как кажется на первый взгляд. Владеет ли он Перчаткой Сапфика или это просто бутафория? И если Перчатка настоящая, то как же её украсть?
2
Странная это была книжка. Напомним, что Исмаил — библейский персонаж, сын Авраама и Сарры, ставший родоначальником арабов и почитаемый в исламе как пророк. Конечно, он не жил в чреве гигантского существа, в отличие от библейского же пророка Ионы, пытавшегося избежать некоей тяжкой миссии и попавшего в брюхо огромной рыбы, где он и прожил 3 дня и три ночи. И, конечно, они оба не имеют прямого отношения к Алисе Льюиса Кэрролла, которая погналась за белым кроликом и провалилась в нору, с чего и начались её приключения в Стране Чудес. Вот так причудливо перепутались первоисточники в памяти поколений сапиентов, живших в Инкарцероне.
3
Ну вот, опять путаница. Румпельштильцхен (а не Румпельштильцхер) — персонаж одноимённой сказки братьев Гримм. У одного мельника была дочь, и как-то он похвастался королю, что она умеет прясть из соломы золото. Король под страхом наказания поручил девушке такую работу. На самом деле она не умела превращать солому в золото, но неожиданно появился карлик и предложил помочь. Девушка отдала все свои украшения, но король требовал ещё больше золотой пряжи: пришлось пообещать карлику своего будущего первенца. Потом король взял её в жены, и после рождения ребёнка явился карлик и потребовал свою награду. Королева умоляла оставить ей дитя, и карлик поставил условие, что если королева угадает его имя, он оставит ей ребёнка. Королева отправила гонцов узнавать редкие имена, и один гонец случайно подслушал, как сам карлик напевает песенку:
Нынче пеку, завтра пиво варю,
У королевы дитя отберу;
Ах, хорошо, что никто не знает,
Что Румпельштильцхен меня называют!
Королева назвала имя и карлик от злости так топнул ногой, что провалился в землю по пояс. Пытаясь выбраться, он разорвал себя пополам.