Рождение шестого океана

— Неправильный ты человек, Валька, — сказал Сергей. — Ну, конечно же наша задача строить первоклассную ветростанцию, следить, чтобы бетон был по стандарту, швы надежнее,.. Одним словом, делать дело. 

— Разве я не делаю? Не хуже тебя. Но скучное — скучно, и притворяться я не хочу.

— А если бы ты... — начал Сергей.

Но тут друзья взглянули на часы, и спор пришлось прекратить. Валентин поспешил на базу принимать железобетонные  блоки, а Сергей — на перекресток: ловить попутную машину, чтобы не плестись в гору пешком.

Плестись все же пришлось. Медленно шагая по пыльным камням, Сергей глубоко  дышал (шаг—вдох, шаг —выдох) и мысленно продолжал прерванный спор.

— Я делаю дело не хуже тебя. Но скучное — скучно, и притворяться я не хочу, — сказал Валентин.

— А я притворяюсь? 

Сергей придирчиво допросил себя и честно

признался: да, и он не прочь уехать. Театр и шашлыки его не волнуют, но он с удовольствием полежал бы на диване у себя в комнате, почитал бы, только не о кранах-манипуляторах. Краны ему немножко наскучили.

«Как-то неверно у нас головы настроены,— со вздохом подумал Сергей. — Не только у нас, у писателей тоже. Пишут все о великих полководцах, изобретателях, артистах, как будто нет на свете солдат, слесарей и домашних хозяек. Вот и здесь: строится электропередача в чужую страну — несколько сот вышек, несколько тысяч опор. Автор идеи один — дядя Миша — остальным нужно копать, бетонировать и сваривать. Дворцы рисовать заманчиво, но кто-то должен класть кирпичи. Не научились мы с Валькой любить кирпичи, вот в чем наша беда».

Шаг — вдох, шаг — выдох. Пыль скрипит на зубах. Жара. По лбу струится пот, разъедает глаза. Далеко еще. Отдохнуть? Нет, рановато, мало прошел. Шагай вперед, Сергей, шагай, хотя бы до поворота.

Шаг — вдох, шаг — выдох. А мысли плетутся своим чередом: «Валентин мечтает о дворцах и не любит кирпичи. Так нельзя, он молодой инженер, его назначение — делать малые дела. В малых делах своя прелесть. Помнишь, Валька, будучи пионерами, мы проводили электричество в колхозе? Копали ямы, столбы ставили — не дворцы! А потом девушка в желтом платке обняла меня и сказала: «Спасибо за свет!» Сколько лет прошло — до сих пор помню. Это «спасибо» для меня, как медаль».

Вот и поворот. Но Сергей забыл об отдыхе. Новые мысли захватили его:

«На озере Великом я слышал «спасибо» своими ушами. Там работа была мелкая, и заказчик рядом. Здесь мы трудимся для чужой далекой страны. Но ведь они существуют — те люди, которым мы доставим электричество. Чернокожие школьники обрадуются, когда в хижинах зажгутся лампочки. Тысячи уст скажут «спасибо» на чужом языке. Мы-то с Валькой не услышим, но спасибо будет сказано».

И взволнованный Сергей, забыв об усталости и жаре, ускорил шаг. Ему не терпелось заполнять наряды... не просто заполнять — писать для того, чтобы дать свет чужеземным школьникам, не просто класть кирпичи —класть кирпичи, чтобы вырос дворец!

Своя собственная мысль убедительнее тысячи вычитанных. Ничего нового не открыл Сергей, старшие и учителя много раз говорили ему то же самое. Но сейчас он выстрадал формулу, дошел своим умом. И всю дорогу он представлял себе, как вечером скажет Валентину:

— Знаешь, Валька, мы дураки с тобой оба. Ты забыл, что дворцы строятся из кирпичей, а я забыл, что из кирпичей строятся, дворцы.

Но Валентина не было рядом, а мысль не выходила из головы, и неожиданно для себя Сергей рассказал все рабочим.

Сначала-то речь шла о другом. Сергей заметил, что из подпорной стенки выкрошился бетон, надо ее укреплять заново. Но бригадир бетонщиков был приятелем Данилушкина, акт о приёмке работ они подписали в столовой, не осматривая подпорную стену. Сейчас бетон выкрошился, против очевидности не поспоришь. Но каяться Данилушкину не хотелось, и он ударился в демагогию:

— Ты стройки по книжкам знаешь, а мы горбом и мозолями свое дело превзошли, понимаем, где следует дотошно и по форме, а где не следует. Тоже и о трудящем человеке надо подумать, не изводить его придирками. Люди строить приехали, не бумажками шелестеть.

— Я-то знаю, зачем мы все приехали...— возразил Сергей.

Тут и пошел разговор о кирпичах, дворцах и девушке-рыбачке, которая благодарила за свет.

Данилушкина рассказ Сергея не пронял:

— Подумаешь, поцеловала! Если бы она отрез подарила или деньгами тысячу рублей. А поцелуи у девок дешевы. И вовсе даром их раздают.

Он причмокнул и подмигнул, ожидая сочувственных усмешек. Но даже Вася — известный сердцеед — сказал брезгливо:

— Пустяки у тебя на уме. А еще старик!

— Нет, правда, ребята... — горячо вступила Зина. — Мы же у самой границы, чужая страна рядом. Можно написать письмо тамошней молодежи... и даже организовать культпоход в выходной, встретиться на заставе. Куда интереснее работать, если знаешь на кого.

— Может, ты не знаешь на кого, а я. везде бывал, насмотрелся — важно заявил Данилушкин и, чтобы оставить за собой последнее слово, прикрикнул: — Ладно хватит языком хлопать! Приступать пора. Давай, Новиков, расставляй людей. А я в контору, там дела поважнее.

Поле боя осталось за Сергеем. «Вот что значит полезное дело, — подумал он. — Не то, что Валькина фантазия — никому не нужный горный уголь!»

Можно было подумать, что горный уголь подслушал и обиделся. Во всяком случае, он тут же продемонстрировал свою мощь.

Началось с легкого толчка: Сергей почувствовал дрожь в ногах, только и всего Он даже оглянулся, не подъезжает ли тяжелый грузовик. Но машин поблизости не было. Удивленный взгляд Сёргея встретил такие же удивленные взгляды рабочих. Никто и не подумал, что это землетрясение. .Впрочем, дрожь уже прекратилась.

И вдруг с соседней горы сорвалась лавина. Над склоном вскипели снежные клубы, казалось, за гребнем мчится невидимый паровоз. Закувыркались вырванные с корнем ели. Как морская волна слизывает кучки песка, так лавина срезала скалистые выступы. Камешки, булыжники, плиты и скалы, выброшенные из снежной массы, защелкали, зацокали, загрохотали по строительной площадке.

— Ложись! — крикнул кто-то не своим голосом.

Сергей укрылся за наклонной плитой вовремя. В ту же секунду на нее брякнулся тяжеловесный осколок серого гранита. Даже гул пошел от удара. Если бы Сергей замешкался... нет, подумать страшно, что было бы тогда.

А Зина где?

Сергей высунулся из-за прикрытия. Мелькнули рыжие волосы — клочок негаснущего пламени. «Сюда, скорей сюда, Зина! Как можно так рисковать?»

Сергей метнулся к девушке, потянул за собой. Удар! Держась за руки, они упали за выступом скалы. Щелк, щелк! Камешки резво перепрыгивали через них. Бумм! Такого удара еще не было. Обвалившаяся скала с размаху ахнула по подпорной стенке. Брызгами разлетелись камни... Бетон треснул — и громадная вышка начала медленно наклоняться над откосом.

Сергей невольно зажмурил глаза. Вот-вот вывернутся бетонные башмаки, и стометровая башня рухнет, мгновенно превратится в лавину обломков... Вот-вот... 

— Кончилось, кажется, — сказала Зина, и осторожно высвободила руку.

Сергеи поднял лицо и встретил серьезный взгляд серо-зеленых глаз. Ему показалось — укоризненный взгляд. Он густо покраснел. «Что она подумала обо мне? Что я воспользовался суматохой, чтобы приставать...»

— Здорово покосилась! — сказала Зина.

Вышка устояла, но накренилась, как Пизанская башня. А кран повис над пропастью, словно примеривался, нельзя ли спрыгнуть в долину.

Сергей поднялся на ноги.

— Эй, эй, выходи! Все живые? Раненых нет?

От волнения он никак не мог сообразить, кого не хватает. Пересчитал пальцем — девятнадцать. А должно быть двадцать один. Ах, да, нет Валентина и Данилушкина!..

 — А не упадет она, Новиков, а? — спросила Зина.

Сергей оглянулся на вышку. Не упадет ли? Сейчас — нет. Но от первого подземного толчка, от упавшей глыбы рухнет обязательно. И даже ливень может обрушить ее — вымоет несколько камней, и конец. Неустойчивое равновесие, как на весах. Маленькая прибавка перетянет большой груз. И тогда прахом пойдут многомесячные труды. Груда лома покатится в долину. Хорошо еще, если жертв не будет.