Страница 13 из 16
Картину можно было бы назвать самой обыкновенной, если бы обидчик, на которого указывал дрожащий Жекин палец, не умер сотни лет назад. Его коричневые кости лежали в стеклянном гробу с разбитой крышкой. Ржавый боевой шлем, седло под головой – все, как на фотокарточке, выпавшей из черной тетради.
Глава XII. Когда шевелятся скелеты
Жекины ранения оказались несерьезными: он только сбил костяшки пальцев, ударив кулаком в стекло. Даже не порезался. Тетя Света прижгла ссадины йодом, выдала нам по венику и заставила убираться. Сама она с величайшей осторожностью вынимала осколки, просыпавшиеся в гроб. Оправдываясь, Жека пискнул, что скелет погрозил ему пальцем. Тетя ответила тяжелым неверящим взглядом, и он замолчал.
Выметая осколки, я оглядывался. У тети все по-армейски четко: каждая витрина, каждый экспонат надписан. Этот зал назывался «Народы Забайкалья», и – вот они, народы. Кочевник в меховой шапке с лисьим хвостом, в халате, в остроносых сапожках позирует для фотографа, сидя на низкорослой лошадке и до уха оттянув тетиву лука. Снимок старинный, наклеенный на картонку с надписью: «Фотографiя Берга въ Чите». Другие фотки цветные, недавние: старухи и девушки в национальных костюмах. В витринах конские уздечки, сабли, луки со стрелами. Сразу видно, что люди всю жизнь проводили в седле, а не в лавке, торгуя мукой и гвоздями.
Над стеклянным гробом Жекиного обидчика скелета висел стенд «Раскопки в нашем районе». Тоже все четко. Карта, на которой я узнал Ордынск-город и Ордынск-станцию; за железной дорогой, посреди тайги, обозначено место раскопок. Археологи открыли там целый некрополь – город мертвых. На фотографиях скелеты древних воинов лежали в ряд, сжимая костяными пальцами рукоятки сабель. Судя по всему, и скелет в стеклянном гробу был оттуда.
Одна фотка сразу бросилась в глаза. Точно такую же мы нашли в черной тетради! Правда, музейная была вчетверо больше, но я бы поспорил, что это увеличенный отпечаток того же снимка.
Все это приходилось разглядывать урывками, выметая стекла, поэтому я не сразу прочел на стенде:
МОГИЛА ЧИНГИСХАНА
ЛЕГЕНДЫ, ПРЕДАНИЯ, ГИПОТЕЗЫ
Думаешь, как начиналась первая легенда? «Сыновья уложили его в гроб из цельного дубового кряжа, выложенный внутри золотом»…
Мне стало грустно. Вчера в поезде, когда мы с Жекой до хрипоты читали вслух черную тетрадь, я волновался, как будто нашел старинную карту с кладом. Конечно, я не надеялся, как Жека, добыть сокровища, поныряв у скалы. Но при случае обязательно съездил бы к ней посмотреть. А теперь оказалось, что легенда не просто известна нескольким ученым, а отпечатана большими буквами и выставлена в музее. Все мое волнение пропало. Тайна стала не интереснее, чем параграф из учебника.
Закончив уборку, я отдал черную тетрадь тете Свете. Было ясно, что и бородатый археолог, и тетрадь ей знакомы. А то бы откуда она слово в слово списала легенду?
Суровая тетя обрадовалась, как девчонка, и рассказала нам целую историю. Оказывается, древние могилы нашла она!
О скелетах в тайге тетя слышала с тех пор, как поселилась в Ордынске. Здесь каждый с детства знал эту страшилку. Говорили, что местный охотник решил закоптить какую-то дичину в яме, накрытой сырыми ветками. Стал копать и отрыл череп в шлеме. Попробовал в другом месте и угодил на второй. У человека, в одиночестве бродившего по тайге, заиграли нервы, и… Дальше сочиняли кто во что горазд. То ли охотник сошел с ума. То ли подался в монахи и принял обет молчания. То ли его погубило древнее проклятье…
Таких баек у меня самого вагон и маленькая тележка. В Подосинках как соберемся с ребятами вечером, чтоб потемней и пострашней, и давай рассказывать. И про скелеты, и про красные перчатки, и про гроб на колесиках. Так что – верить всем, что ли?.. А тетя поверила! Стала дальше расспрашивать по деревням, и в одной… Нет, могилы ей не показали. Зато предупредили, что есть место на таежной дороге, которое надо проскакивать на третьей скорости, а пешком там лучше вообще не ходить. А то бывали случаи… Какие? Да разные… Привыкай, женщина, здесь тебе не Москва. В тайге бывает всё! А если чего не бывает, то, скорее всего, на самом деле оно бывает, только мы не знаем.
Тетя стала затемно приезжать на опасную дорогу и, дождавшись рассвета, прочесывать тайгу с выпрошенным у военных старым миноискателем. К десяти утра ей нужно было возвращаться на свою главную работу в музее, да и высыпаться иногда нужно даже десантникам. Казавшееся несложным дело затягивалось. Осенние дожди и поздние рассветы замедлили поиски, а зима заставила прекратить их вовсе. Весной тетя вернулась в тайгу, разыскала на кедровых стволах свои прошлогодние зарубки, успевшие заплыть смолой, и провела еще одно лето, лазая по буреломам, наводившим ужас на местных охотников. А потом еще одно. Таежной жути, которой ее пугали в деревне, тетя так и не обнаружила, а могилы нашла. Однажды надоевший писк в наушниках миноискателя поднялся до визга, показывая скрытое под землей железо. Маленькой пехотной лопаткой тетя откопала первый скелет…
– Откопала ты, а главный теперь – этот… Растерях тетрадный! – бестактно заметил Жека.
Тетя улыбнулась:
– Антон Антонович его зовут, а для своих – Тон-Тон… Я на него не в обиде. Между прочим, его экспедиция подарила музею скелет, с которым ты подрался. А за тетрадь я у него выпрошу еще две-три сабли в хорошей сохранности!
На радостях тетя легко простила Жеке разбитое стекло, правда, с условием, что мы сходим в строительный магазин за новым.
Мы уже собрались идти, как вдруг явился полицейский с чемоданчиком снимать отпечатки воровских пальцев. Жека напросился посмотреть, как он работает.
Обворованная комната изображала кабинет купца: конторка (это вроде трибуны; за ней писали стоя), счеты, обязательный сундук, лампадка в пустом углу, где недавно висели иконы. От украденных экспонатов остались одни таблички: «Чернильный прибор (малахит, бронза). Урал, XIX век», «Самовар (серебро). Тула, XIX век». «Троица. Подражание Андрею Рублеву, XIX век».
Помимо «Троицы» воры унесли еще четыре иконы в окладах из серебра с речным жемчугом. Для маленького Ордынска это была без преувеличения кража века.
Изучая место преступления, Жека прикоснулся ладонью к стене, и нас мигом выставили на улицу. Музей был закрыт по случаю кражи. Тетя отперла нам дверь.
– Жду вас через час, не раньше, – объявила она, вручая мне запасные ключи, деньги на стекло для скелета и бумажку с размерами.
Магазин мы разыскали быстро, но стекло пока не купили, а пошли куда глаза глядят, чтобы убить время.
– А чего полицай заругался?! – ныл Жека.
Я стал объяснять:
– Он же отпечатки пальцев снимал. Видел порошок с кисточкой? Порошок пристает к отпечаткам, потом их переносят на липкую пленку. А когда найдут подозреваемого, отпечатки сравнят с его пальцами. Теперь главный подозреваемый – ты.
– Это почему? – не понял Жека.
– А потому что нечего было за стену хвататься. Ты же оставил отпечатки.
Жека с опаской посмотрел на ладони:
– Я руки мыл!
– Неважно, порошок все равно проявит отпечатки. Возьмут тебя за шкирку: «Где чернильный прибор (малахит, бронза)?»
– Разберутся, – сказал Жека.
– Конечно, разберутся. Недельку тебя подержат, пока наш поезд не поедет обратно в Москву. Тогда Галя подтвердит, что мы сошли в двенадцать часов ночи и не могли обворовать музей.
Жека подумал и решил:
– По справедливости нас обоих должны за шкирку. Мы же братья!
За час мы обошли весь центр города. На нас глазели. Жека одевается, как жертва землетрясения, сброшенная с постели толчком в девять баллов: бейсболка козырьком назад, рубаха расстегнута, майка висит, штаны болтаются. Такая мода у них в первом классе. А здесь по улицам шатались засупоненные пацаны в помятых костюмчиках. Встречая знакомых, они не орали за километр: «Хаюшки! Какие люди без охраны!» – а здоровались за руку и выдавали ценные наблюдения. К примеру, «Неслабо клевал чебачок сегодня на зорьке. Я полведра взял на пареный горох». Их взрослая степенность забавляла Жеку. Он влезал в чужие разговоры и передразнивал, нарываясь на заслуженный пендель. Но аборигены не снисходили до драки. Оценив разгильдяйский вид чужака, они отворачивались.