Страница 51 из 57
Но эксперименты способны завораживать не только школьников, но и опытных ученых. Восторг открытия невозможно сравнить ни с какими другими переживаниями. Достаточно вспомнить реакцию шотландского инженера Джона Скотта Расселла, который в 1834 году впервые увидел в Эдинбургском канале солитон (структурно устойчивую уединенную волну, то есть такую отдельную волну, которая не рассеивается, в отличие от обычных волн). Он назвал этот день «самым счастливым днем своей жизни». В истории науки подобных примеров бесчисленное множество.
Историки и философы часто не обращают внимания на человеческие эмоции, проявляющиеся в подобных ситуациях. Некоторые – из-за того, что, по их мнению, подобный всплеск чувств может подорвать представление о рациональности и логичности науки. Однако если изъять из науки человеческие чувства, на ее месте останется роботизированный процесс создания, проверки и переформулирования гипотез – грандиозная интеллектуальная игра.
По другую сторону фронта некоторые историки и философы исследуют социальное измерение науки, ее социальный контекст, находящий свое проявление в выборе стратегий ее развития, финансирования и распределения грантов173. В данной сфере есть очень интересные исследования, тем не менее бо́льшая их часть сводится к утверждению, что наука не более чем грандиозная борьба различных заинтересованных структур, обладающих властью и деньгами и преследующих свои собственные цели174.
Если изучать науку исходя только из ее логики или только из стратегий ее развития, интересов организаторов, финансирования или материальных достижений, мы неизбежно придем к неправильному представлению о ней. Если же уделить некоторое время анализу эстетической стороны научных экспериментов, то можно вернуть эмоциональному измерению принадлежащее ему по праву место в науке.
Ответ на второй из заданных выше вопросов состоит в том, что красота научных экспериментов способна помочь нам добавить новые грани в традиционное представление о красоте в целом. В настоящее время термин «красивое» употребляется по отношению к произведениям искусства и явлениям природы, но так было не всегда. Если видеть прекрасное только в красоте пейзажей или музейных экспонатов, то невозможно по-настоящему оценить его роль в жизни и культуре человека. Древние греки не видели какой-то специальной связи между прекрасным, которое они называли τò καλόν , и искусством, считая прекрасным все, что имело ценность и на что было приятно смотреть. Они ассоциировали красоту не с украшениями и привлекательной формой, а скорее с тем, что может служить добрым примером: с законами, общественными институтами, человеческой душой и поступками. В результате древние греки ощущали внутреннюю связь между истиной, красотой и добром, воспринимали их как теснейшим образом взаимосвязанные сущности, порождаемые неким общим для них всех единым глубинным источником.
Платон называл красоту проявлением идеального в сфере зримого. Красота есть сияние, которое излучают истинные и благие вещи, проявляясь в мире, населенном и воспринимаемом смертными человеческими существами. Это сияние одновременно просвещает, влечет к себе и доставляет чувство удовлетворения. Высшие сферы бытия предстают перед любителями мудрости в виде красоты. По этой причине, полагал Платон, любовь к знанию не отвергает, а развивает чувство прекрасного, так как развитие и углубление в себе чувства прекрасного есть одновременно и более глубокое постижение истины.
Мир никогда не бывает полностью прозрачным, мы взираем на него сквозь призму усвоенных нами исторических и культурных стереотипов, которые многое открывают, но и многое скрывают от нас. Однако в мире встречается и то, что можно назвать прекрасным, то, что способно указать нам правильный путь из плена ложных представлений и невежества. Прекрасное, замечает Платон в «Пире», раскрывает перед нами мир, и надо все время, «словно бы по ступенькам, подниматься ради прекрасного вверх… пока не познаешь, что же это – прекрасное»175.
Ступени и переходы переносят нас из одного места в другое. Место человека в мире не фиксировано, оно меняется. Каждый из нас, поднимаясь вверх, достигает более глубокой связи со своим собственным «я» и с окружающим миром и благодаря этому становится в большей степени человеком. Таким образом, постижение красоты научных экспериментов помогает нам обрести более оригинальное и фундаментальное чувство прекрасного.
...
«Ученый изучает природу не потому, что извлекает из этого какую-то пользу. Он исследует ее потому, что получает от этого удовольствие, а получает удовольствие потому, что она прекрасна. Если бы природа не была прекрасна, ее не было бы смысла изучать, и если ее не было бы смысла изучать, то и наша жизнь лишилась бы всякого смысла».
Анри Пуанкаре
Примечания автора [19]
Вступление
Момент перехода
1 Популярное описание этого эксперимента приводится в: Crease R. P., Ma
2 Замечания Уотсона можно найти в книге: McElheny V . Watson and DNA: Making a Scientific Revolution. Cambridge, Mass.: Perseus, 2003. P. 52. Относительно замечаний Милликена см. главу 8.
3 Первая цитата из Вайскопфа взята из книги: Cole K. C . The Universe and the Teacup: The Mathematics of Truth and Beauty. New York: Harcourt Brace, 1988. P. 184 (дата приведена по сведениям, полученным из личной беседы). Вторая цитата из Вайскопфа взята из книги: Physics and Society: Essays in Honor of Victor Frederick Weisskopf by the International Community of Physicists / V. Stefan (ed.). New York: Springer, 1998. P. 41.
4 Харди Г. Г. Апология математика / Пер. Ю. А. Данилова. Ижевск: РХД, 2000. По поводу красивых уравнений см.: It Must Be Beautiful: Great Equations of Modern Science / G. Farmelo, (ed.). London: Granta Books, 2003.
5 См.: Faraday M . The Chemical History of the Candle. New York: Viking, 1963. Lecture 1.
6 Не имеет принципиального значения, изображаем ли мы этот процесс как ответ Вселенной на наши вопросы (в соответствии с классическими представлениями о научном исследовании) или как возвращение нам наших собственных слов (как представляют его социальные конструктивисты). Существенно то, что проведение эксперимента обеспечивает получение новых смыслов, а этого не замечают обе приведенные выше метафоры. См.: Crease R. P . Hermeneutics and the Natural Sciences: Introduction // Hermeneutics and the Natural Sciences / Robert P. Crease (ed.). Dordrecht: Kluwer, 1997. P. 259–270.
7 Марк Твен. «Простаки за границей, или Путь новых паломников», пер. И. Гуровой.
8 Шиллеровская концепция прекрасного обсуждается в его книге «Письма об эстетическом воспитании человека». См. также: Emerson R. W . Essays & Poems. New York: Literary Classics of the United States, 1996. P. 931.
9 Crease R. P . The Most Beautiful Experiment // Physics World. May 2002. P. 17 & Sept. 2002. P. 19–20.
10 Эксперимент Эратосфена входит в программу старших классов многих школ, обсуждается в популярном телесериале Карла Сагана «Космос» и является темой книги для детей. Эксперимент Галилея на Пизанской башне был воспроизведен на Луне командой космического корабля «Аполлон-15». Эксперимент Галилея с наклонной плоскостью, который проходят на уроках в средней школе, включен в оперу Филипа Гласса «Галилео Галилей». Значение экспериментов Исаака Ньютона с призмами горячо обсуждалось поэтами и писателями на протяжении восемнадцатого и девятнадцатого столетий. Маятник Фуко является важным культурным символом благодаря своему присутствию во многих общественных местах, включая здание штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке, и появляется по крайней мере в двух романах, один из которых – бестселлер Умберто Эко «Маятник Фуко». Два описанных в книге эксперимента – эксперимент Милликена и эксперимент Резерфорда (в ходе которого было открыто атомное ядро) – стали предметом известных и довольно неоднозначных работ, написанных историками науки. Впечатляющие и весьма популярные фильмы были созданы двумя группами ученых, которые провели двухщелевой эксперимент, иллюстрирующий квантовую интерференцию с отдельными электронами. Обсуждение упомянутого эксперимента (наряду с обсуждением двухщелевого эксперимента со светом, проведенного Юнгом) присутствует в пьесе Тома Стоппарда «Хэпгуд». Ну, и так далее.