Чужестранец

– Тела-то надо бы того, погрести. Да? – Он, видно, привык говорить на своем языке, поэтому произносил слова не совсем правильно, и речь его звучала странновато.

– Похоронить. Да, надо, – согласился Мирко. – Там, на болоте, еще один должен быть, живой – я в колено ему попал. В седле он не удержался, а вот помер навряд ли.

Они отправились по тропе обратно на болото, высматривая тело, но тщетно. Только на одном «лужку» – пятне зеленой ряски – еще не совсем затянулось синее, под цвет отражавшегося в нем неба, разводье.

– Вот они где, – с мягким акцентом вымолвил Ахти. – И он, и конь его. И как они по такому болоту скакали? Здесь же, как это, ползком не пройдешь, если напрямик!

– Здесь колдовство, Ахти. Я посмотрел, когда те двое за мной гнались: у них кони земли не касаются, если всадник в седле и живой. А как упал или же сразили его – все колдовство пропадает.

– Да?! – поразился хиитола. – А я ведь со страху и не приметил. Они как пошли на меня втроем, так не до того стало – схорониться бы только! Значит, мы колдунов умертвили? А говорят, их обычная стрела не берет и меч не сечет.

– Те, что постреляны да порублены – не колдуны. По отдельности то есть: человек и конь. А вот двое были точно чародеями: я в него стрелу, а он – раз, обрубил древко мечом и дальше скакать. Стал я в коня стрелять. Конь пал, и седок исчез, как растаял.

– Скверно, – согласился хиитола. – Значит, колдовство. Пожалуй, не стоит их в землю зарывать. Да и лопаты нет.

– И у меня нет. Только не в болоте же топить? Люди все ж. Тут, верно, огнем надо. Огонь все очистит, даже такую скверну.

Они стащили тела на берег, что было нелегко. Убитые были мужчины рослые, крепкие, а невиданный дощатый доспех весил без малого пуда два. Мирко сам едва не увяз, вытаскивая его на тропу.

– Куда вот только оружие девать? – спросил он сам себя.

– Схоронить надобно, – ответил Ахти, пыхтевший от натуги, волоча здоровенного русобородого, обликом полянина. – Не будет нам помощи от колдовского меча. Там, чуть подале в лес, я дупло приметил. В него и опустим.

– Ладно. Только вот этот клинок я себе оставлю. Как-никак в честной схватке добыт. – И Мирко указал на палаш, которым едва не зарубил его желтоволосый рыцарь.

Мякша взял меч и почувствовал, как по руке разлилось приятное тепло. Черен так удобно лежал в ладони, словно Мирко отродясь ходил с ним. Холодное железо, неподвластное чарам, хранило в себе частичку души того, кто его выковал и закалил. И был то добрый мастер, не ведавший, не гадавший, в чьей руке окажется сделанное им оружие. Да и что знал Мирко об этом воине? Может, и не всегда носился он по лесам да болотам в дикой охоте с седобородым чародеем во главе, а славным был парнем, сбившимся почему-то с пути. А ведь тоже был человек. Мирко глянул в мертвые светло-голубые глаза. Ничего нельзя было там прочесть – смерть уже поставила на его челе свою печать.

И Мирко, и Ахти видывали прежде мертвецов, посему не испытывали ни боязни, ни брезгливости. Они внимательно осмотрели стрелы, пущенные из чащи неизвестным, кто спас им жизнь и канул бесследно. Парни не поняли даже, откуда он стрелял, поиски же следов ни к чему ни привели.

– Смотри-ка! – воскликнул Мирко восхищенно, с трудом выдергивая стрелу из шеи степняка.

Стрела с железным граненым наконечником была немного короче обычной и сделана из незнакомого светлого, твердого и легкого дерева. Видно, стрелявший человек был невысок ростом, но сколь тугим был тогда его лук! И как велико мастерство, если сумел он без промаха сразить двух защищенных броней воинов, заслоненных к тому ж деревьями и ветвями. И сама стрела была изготовлена так ладно, что знавшие в этом толк Мирко и Ахти не могли найти в ней ни единого изъяна. Ушко стрелы было сделано из голубоватого вещества: камень – не камень, стекло – не стекло. Да это ведь то же самое, из чего изготовлена волшебная бусина, понял Мирко.

Так вот кто спас их из леса! Малый человек! Все сходится: стрельца никто не приметил, следов нет, стрела маленькая, и главное – голубой камень.

– Гляди-ко! – Ахти указал как раз на ушко, так приковавшее взгляд мякши. – Камень голубой. Из него одна знакомая вещица была сделана.

– Что за вещица? – Мирко старался скрыть волнение, да получилось плохо.

– Да небольшая такая вещица, – невозмутимо продолжал Ахти, поглаживая ушко и любуясь красивым камнем. – Пустяк – бусина. Ею один мужчина из нашей деревни владел. Сказывал, малый человек дал.

– И куда ж он подевался? Мужчина этот? – задал Мирко свой вопрос, понимая, что тут же получит вопрос встречный.

– Ушел из деревни. Совсем. Недавно.

Ахти, продолжая так и этак вертеть стрелу, посмотрел Мирко прямо в глаза.

– Тебе он не повстречался ли?

Смотрел хиитола своими круглыми, безмятежно-васильковыми глазами совершенно открыто и, казалось, наивно. Врать Мирко не любил, но не мог сейчас понять: а стоит ли говорить правду? Антеро надел кабанье копыто – значит, скрывался. Ахти спрашивал про Антеро – значит, шел по его следам. Антеро говорил про бусину и Мякищи. Но кто его знает, а вдруг на совести у него что-то недоброе оттуда, из Сааримяки?

Мирко тут же припомнилось, как ловко разыграл его Антеро – а если он не всю правду сказал? Только ведь и Ахти мог идти по следу отнюдь не с добрыми намерениями! С другой стороны, Ахти бился с ним рядом, хотя мог и в лесу схорониться и дождаться без опаски, чем дело кончится. Однако в бою и волк заодно с ними был – что ж теперь, брататься с серым?

– Повстречался, – ответил он. – Только давай сперва дело довершим. – Он кивнул на мертвых.

– Хорошо, – невозмутимо согласился парень. – Еще стрелы собрать надобно.

Они натаскали из леса валежника, собрали свои стрелы, уложили тела, смыв прежде кровь.

– А с этими что будем делать? – Ахти опять вопросительно посмотрел на Мирко, разглядывая короткую стрелу с голубым ушком.

– Поделим, – после некоторого раздумья решительно сказал мякша, взявшись за топор. Для огня нужны были дрова.

– Как поделим? Три надвое не делится.

– Знаю. – Мирко положил одно тонкое сосновое бревно, подобранное в лесу, на другое, потолще, и принялся за работу. – Одну я возьму, вторую – ты, а третью Антеро отдашь, коли догонишь.

Ахти тоже принялся за рубку.

– Значит, встретился ты с ним. А где?

– Я вот что тебе, Ахти, скажу, – начал Мирко, не прекращая работу. – Антеро – он человек не простой, и не хотел, чтоб его кто-то догонял, хоть, может, и сомневался. А потому – ты уж не взыщи – ничего путного я тебе не скажу, покуда сам не поведаешь, на что тебе Антеро сдался.

– Хорошо, – согласился Ахти. – Дело нехитрое. Если ты решил, будто я худое против Антеро замыслил, то ошибся. Прост Антеро, нет ли – до того мне дела мало. Он умен, как и дед его был, и отец, и вообще все в их роду. Играет со своей бусиной, и пусть его. Только коли уходить решил, уйди по-людски, простившись. А коли на время – погулять, так и скажи толком.

– Сказать-то кому он должен был? – хмыкнул Мирко. – Не тебе ли?

– Мне… – усмехнулся Ахти. – Я так, приятель.

– А не тебе, так что ж ты за ним поплелся? Говори уж, не таись. Я человек мимохожий, мне проку в ваших делах нет. Впрочем, не хочешь – не рассказывай. И я промолчу.

– Дело вот в чем, – с прежним спокойствием продолжил Ахти. – Мне, понятно, Антеро ничем не обязан. Да и никому не обязан. Только девушка одна хорошая день назад из-за него чуть в колодце не утопилась. Так-то. Умен Антеро, а такого предвидеть не смог. – И Ахти с силой всадил топор в неподатливое сырое дерево.

Мирко присвистнул. Такой поворот событий был для него непонятен. Эта часть жизни была для него пока за дверью, которая не спешила открываться.

– Ну, коли так… – Мирко распрямился, погладил себя по затылку. Он всегда так делал, если сомневался в правильности своих поступков. – А тебе она кто?

Дрова были порублены, и Ахти, поправив налобную ленточку, проговорил внятно и раздельно: