Страница 85 из 116
Специально истории «Голубой дивизии» посвящена уже цитировавшаяся нами книга ее второго командира, генерала Эмилио Эстебан-Инфантеса46. Он называет два периода действий дивизии – Волхов (Ильмень) и Ленинград. Раздел одной из глав книги он посвящает вопросу «Почему была в России „Голубая дивизия“?», особенно подчеркивая ее антикоммунистическую направленность. «По резонам политическим и дипломатическим столь высокого полета, что никто не мог в них проникнуть, правительства различных европейских стран демонстрировали свою симпатию к народному министерству, которое тогда решало судьбу Испании и вело ее к развитию ненависти, угнетения и крови. Националисты, представлявшие все самое здоровое и благородное в Испании, сформировали антикоммунистический блок, получая при этом помощь, более моральную, чем материальную, от двух наций, которые тогда проявили открытую оппозицию политическому режиму Сталина… Мы закончили внутреннюю войну нашей общей и абсолютной победой идей национальной независимости и традиционных испанских чувств в ответ на попытки экспансии и коммунистического господства. Но в то же время мы прекрасно понимали, что Советская Россия никогда нам не простит своего поражения.
…Мы не могли забыть, что в наиболее тяжелые моменты Испания имела сердечную поддержку итальянцев и немцев, которые продавали нам и даже дарили необходимое сырье, и даже небольшими вооруженными соединениями – пусть чисто символически – сражались на нашей стороне против коммунизма. Россия, напротив, посылала в «красную» Испанию обильные средства войны, собрала международный контингент, чтобы составить тактические единицы, которыми существенно усилила марксистскую армию; она усиленно влияла на европейские правительства, чтобы поднять их против национальной Испании и сделала все возможное, чтобы продолжить опустошительную войну на нашей земле, творя на ней жестокие репрессии и ужасные преступления.
…Благоразумие и осторожность привели нас к тому сознанию, что русские и немцы были врагами. Реакция испанцев была логична и естественна, давая выход их чувствам. Мы горячо желали крушения русского режима, что отвечало нашим антикоммунистическим идеям.
По всей Испании был брошен клич борьбы против тех, кто был нашим заклятым врагом несколько месяцев назад, и боевое настроение борцов-националистов Крестового похода нашло отклик в их душах. Правительство Франко считало более чем политическим вопросом свое решение о подготовке дивизии испанских добровольцев – «Голубой дивизии» – к борьбе против Красной Армии»47.
По словам Эстебан-Инфантеса, 80% всех военнопленных испанцев попали в плен после сражения в Красном Бору и были отправлены в лагеря в Колпино и вблизи Ленинграда. Военнопленные 2-го батальона 269-го пехотного полка, взятые на участке Ловково 27 декабря 1941 года, показали, что в ротах осталась по 50—60 человек вместо 150, есть обмороженные. Пленные того же 269-го пехотного полка, взятые на участке Красный Ударник, показали, что в ротах всего по 30—50 человек. В 3-м батальоне 263-го полка в ротах осталось 60—80 человек, во 2-м батальоне 262-го полка – до 80 человек. И лишь в немногих подразделениях 250-й дивизии, по показаниям военнопленных, осталось по 100 человек – в 9, 10 и 14-й ротах 2-го батальона 269-го полка, в 1-м и 2-м батальонах 263-го полка48. И почти всегда в показаниях пленных речь шла об обмороженных49.
Откатившись на западный берег Волхова, части 250-й пехотной дивизии заняли оборону на рубеже Ямяо – Крупново – Ловково (269-й пехотный полк), Ловково – Новая Быстрица – Делявино (3-й батальон 263-го пехотного полка) и далее на юг до Новгорода (части 263-го и 262-го пехотных полков)50. Спокойно отсидеться по блиндажам и залечить раны не удалось. 7 января 1942 года началось новое наступление войск Волховского фронта. В разведсводке штаба 225-й дивизии 52-й армии 18– 28 января 1942 года отмечалось, что «263-й и 262-й полки 250-й дивизии, опираясь на узлы сопротивления, упорно сопротивляются действию наших частей»51. Тем не менее, по сведениям военнопленных, численный состав «Голубой дивизии» на конец января 1942 года составлял лишь 5—6 тысяч человек52. В сводке штаба 52-й армии от 9—19 февраля 1942 года отмечалось, что за рассматриваемый период, то есть за 10 дней, полки испанской дивизии потеряли по 150—180 человек убитыми53. К началу февраля 1942 года в 262-м и 263-м полках осталось по два батальона, ибо по одному батальону было взято для усиления 269-го полка.
Перебежчик 263-го полка, перешедший на сторону Красной Армии в середине апреля 1942 года, рассказал, что потери дивизии за время пребывания на фронте составили 8 тысяч человек54. Эти сведения подтверждает генерал Эмилио Эстебан-Инфантес. Он сообщает, что потери на берегах озера Ильмень и реки Волхов составили 14 тысяч человек (дивизия находилась в этом районе до конца августа 1942 года)55. Военнопленные и перебежчики говорили, что количество обмороженных достигало 10—15% личного состава56. Тыловые госпитали дивизии в Риге и Вильнюсе были переполнены ранеными.
К тому времени у немцев сложилось вполне определенное представление об испанских солдатах. Немцы относились к своим союзникам с нескрываемым презрением, а за низкие боевые качества фалангистов крыли трехэтажным матом. По мнению немцев, в «Голубой дивизии» каждый солдат воевал с гитарой в одной руке и с винтовкой в другой: гитара мешала стрелять, а винтовка – играть. 5 января 1942 года во время очередной «застольной беседы» в кругу своих единомышленников Гитлер заметил: «Солдатам (немецким. – С.П.) испанцы представляются бандой бездельников. Они рассматривают винтовку как инструмент, не подлежащий чистке ни при каких обстоятельствах. Часовые у них существуют только в принципе. Они не выходят на посты, а если и появляются там, то только чтобы поспать. Когда русские начинают наступление, местным жителям приходится будить их. Но испанцы никогда не уступали ни дюйма занятой территории»57. Последнее суждение можно отнести за счет того, что уже тогда ближайшее окружение Гитлера начало скрывать от него положение дел на фронте.
Но, как бы там ни было, немецкое командование считало, что «Голубая дивизия» выдержала испытание, и в плане весеннего наступления немцев в 1942 году ей отводилась определенная роль. Перебежчик 263-го пехотного полка 250-й дивизии в середине апреля 1942 года рассказал о том, что слышал от офицеров: Муньос Грандес разработал «план весеннего наступления»58. Этому плану не суждено было осуществиться: Красная Армия наступала, оборонительные бои испанцев продолжались, а сам Муньос Грандес в конце мая уехал в Испанию. Временно командовать дивизией прибыл бригадный генерал Эмилио Эстебан-Инфантес59. Начиная с 1 мая 1942 года в «Голубую дивизию» стало поступать новое пополнение, а сменившиеся подразделения отправлялись в Испанию. По сведениям, полученным от военнопленных и перебежчиков, смена подразделений должна была полностью закончиться к 15 июня 1942 года, когда в дивизии будет до 12 тысяч солдат и офицеров. Эти сведения в дальнейшем подтвердились: к концу июля было обновлено до 80% состава дивизии.
Готовясь к штурму Ленинграда, предполагавшемуся в сентябре, командование немецкой группы армий «Север» подтянуло к городу ряд новых соединений, в том числе и «Голубую дивизию».
С 20 августа 1942 года подразделения «Голубой дивизии» небольшими группами стали уходить на запад, а 26 августа дивизия была полностью снята с фронта в районе Новгорода и по железной дороге переброшена под Ленинград – в Сиверскую, Сусанино, Вырица, Большое, Лисино, где она оставалась 15– 17 дней для укомплектования. 10– 15 сентября дивизия заняла оборону на участке Ленинградского фронта, сменив 121-ю немецкую пехотную дивизию. Из общего оперативного приказа по 250-й дивизии следует, что границей сектора дивизии с востока была железнодорожная линия Колпино – Тосно, а с запада селение Баболово60. Так «Голубая дивизия» заняла свое место в кольце блокады, созданной немцами вокруг Ленинграда.