Земля соленых скал

Наступила тишина. Я ожидал этого обещания, однако, когда Торговец высказал его вслух, я не мог поверить, что это правда. Танто тоже не обмолвился ни словом.

Торговец понял, что мы не верим.

– Я не хочу от шеванезов никакой награды, пока не открою каньон, – сказал он твердо.

– Как ты хочешь это сделать, белый брат? – спросил Танто, и голос его дрожал так, как дрожало мое сердце.

Торговец наклонился к нему и начал говорить быстро, будто хотел растолковать сразу все.

– Когда я был чуть старше тебя, сын вождя, я работал на юге в пещерах под землей. В них выкапывают железо. Там я научился разбивать громами скалы так же, как сделал это Вап-нап-ао в Каньоне Стремительного Потока. Громы, которые разбивают скалы, белые называют динамитом. В лагере Вап-нап-ао есть еще много динамита. Его достаточно, чтобы открыть каньон настолько широко, что смогут пройти не только воины, но и женщины, и старики, и дети. Нам только нужно неожиданно захватить и обезоружить людей из Королевской Конной. Мы должны взять их в плен, и тогда они не помешают мне разбивать скалы. Но убивать их нельзя. Если кто-нибудь из них погибнет, я не помогу шеванезам. Понимаете?

– Ни один из них не погибнет, – сказал я.

Танто тоже кивнул головой, и Торговец продолжал:

– Я хочу еще кое-что сказать моим братьям. Я слышал, что в этом году у шеванезов была короткая охота. Я завез большие запасы еды и думал, что зимой буду выменивать на нее шкуры. Я не мог знать, что Вап-нап-ао запрет моих братьев в Долине Соленых Скал. Теперь, когда шеванезы выйдут из долины, я могу отдать им все свои запасы, и голод уйдет в этом году прочь от их палаток. Но…

Здесь он прервал свою речь, будто не хотел кончать начатую мысль. Танто смотрел на него с величайшим вниманием:

– Что хотел сказать мой брат?

Торговец развел руками:

– Если я открою каньон, я должен буду бежать от мести Вап-нап-ао и кары белых начальников. Поэтому я не могу обменять еду на шкуры.

– Мой брат, – спросил снова Танто, – хочет обменять еду на желтое железо?

– Да.

Танто слегка улыбнулся:

– Какую же награду хочет мой брат за то, что откроет каньон, и сколько желтого железа возьмет он за еду?

Торговец опустил глаза и с минуту беззвучно шевелил губами. Я смотрел на него, как на шамана. Я чувствовал к нему глубокое уважение и настоящую приязнь – он не только не предал нас, не только проявил большое благородство, но и обещал сейчас спасение для всего племени, давал Надежду на выход из Долины Соленых Скал, на получение еды, на победу над голодом. И все же в нем, как и в каждом из белых, таилась слабость и глупость. Ну что же это за мужчина, которому нужны украшения и браслеты женщин? Я слыхал о том, что белые ценят желтое железо, однако не мог понять этой смешной тайны.

Торговец поднял голову и неуверенно спросил:

– А сколько захотят дать мне шеванезы?

Танто пожал плечами и немного подумал.

– Столько, сколько за три раза по десять больших саней, полных мяса и жира, – промолвил он с нажимом.

Торговец заморгал глазами:

– Три раза по десять?

– Да.

– Три раза по десять таких браслетов? – воскликнул Торговец, показывая на толстые блестящие браслеты, лежавшие на столе.

Танто посмотрел на меня. В его глазах светились торжество и радость, но губы скривились в презрительной усмешке.

– Да, – повторил он, – это тебе обещает сын вождя шеванезов, брат.

Торговец вскочил.

– Иду готовить собак в дорогу, – сказал он и быстро вышел.

Солнце стояло высоко, когда от Медвежьего озера двинулись две собачьи упряжки, направляясь на север, в сторону Долины Соленых Скал. Первую из них вел Танто, вторую – Толстый Торговец.

Мне предстоял первый в моей жизни бой, бой с человеком. Торговец требовал от нас, чтобы мы щадили не только жизнь, но даже здоровье людей Вап-нап-ао. Мы пообещали ему, это, поклялись памятью Овасеса. И все же это должен был быть бой. Ведь люди из Королевской Конной никому не обещали щадить жизнь сыновей Высокого Орла, вождя шеванезов.

Танто и Торговец решили, что белый поедет вперед и открыто посетит лагерь Вап-нап-ао. У Торговца была с собой огненная вода, и он должен был дать ее людям, стерегущим каньон, потому что духи огненной воды сначала опутывают разум человека, приказывают ему петь, кричать и танцевать, а потом бросают в сон, такой крепкий, как зимний сон черных медведей.

… Тяжелые сани замедляли наш бег, хотя собаки Торговца были сильные и быстрые. Мороз все крепчал. По ночам мы разжигали большие костры и даже днем делали остановки, чтобы избежать болезни, которая убивает усталых людей во время сильного мороза.

Медлительность нашего передвижения угнетала меня, как плохой сон. Я не мог думать про бой, ожидавший нас. Я знал, что Толстый Торговец поступает разумно, желая напоить наших врагов огненной водой, чтобы они заснули каменным, бесчувственным сном. Но я желал бы, сто раз желал выступить против людей из Королевской Конной лицом к лицу в открытом бою насмерть. И мысль о том, что Танто и я – мальчик, который не скоро пройдет испытание крови, – спасем жизнь и свободу всего племени, не давала мне покоя.

Во время ночных привалов я не мог заснуть, а если и засыпал, меня мучили видения: то я боролся с самим Вап-нап-ао, огромным, как серый медведь, а другой раз таким, как ядовитая змея, то убегал от огромной лавины, падавшей прямо с неба, то боролся со стаей волков в форме людей из Королевской Конной…

Через трое суток мы достигли подножия гор в окрестностях входа в Каньон Безмолвных Скал. До лагеря Королевской Конной оставалось не более половины дня спокойной езды. Здесь мы разделились. Торговец с одной нагруженной упряжкой поехал вперед, рассчитывая успеть в лагерь Вап-нап-ао еще до сумерек. Мы же должны были тронуться по его следам, когда стемнеет, оставив собак и запасы еды на этом привале.

По дороге мы не видели волчьих следов и не слышали волчьего воя, так что можно было не бояться за собак и еду. Однако на всякий случай мы укрепили мешки с едой на дереве, а собак привязали так, чтобы в случае нападения они могли хотя бы защищаться.

Воздух был прозрачен и неподвижен. Мороз крепчал. Под вечер он настолько усилился, что время от времени раздавался треск разламываемых деревьев – будто выстрелы оружия белых людей. Собаки сразу глубоко зарылись в снег, мы же не могли даже разжечь огня.

Как медленно двигалось в этот день солнце к западу! Оно долго освещало вершины гор. Из-за ближайшей горной гряды выглядывали сверкающие на солнце скалы, окружавшие долину. Среди них выделялась острая, как птичий клюв, снежная вершина Скалы Орлов.

Наконец горы запылали красным огнем заката. Теперь они уже быстро сменяли окраску, угасали. Над нами в бесконечной вышине загорелась первая звезда.

Мы двинулись в путь.

Шли мы по следам Торговца среди густого мрака, шли тихо, бесшумно, как волки. Следы вели нас по краю чащи. Снег поскрипывал под ногами. Ночь потемнела, а потом снова начала проясняться от света звезд. Из-за гор выплыл узкий, почти белый серп луны.

Стена гор приближалась, росла, темнела. Казалось, что по всей чаще разносится стук наших сердец. Я уже узнавал знакомые очертания скалистых склонов. Мы приближались к Каньону Стремительного Потока. Звезды показывали, что уже полночь.

На снежном поле, блестевшем от лунного света, мы увидели несколько темных пятен. Лагерь Вап-нап-ао!

Шатры Королевской Конной стояли на небольшом открытом месте (в этом была видна предусмотрительность белого начальника). Но, к счастью, к ним можно было подкрасться, скрываясь в тени скалистой стены, перерезанной каньоном.

Миновала полночь. Звезды неподвижно висели над нами. Мороз пронизывал мое тело, слезились глаза, становилось больно дышать. Однако я дрожал не от холода.

Около палатки появилась какая-то тень. Мы услышали уханье белой совы. Раз, два, три…

А я-то думал, что будет бой!

Никакого боя не было, не было вообще ничего, чем я мог бы похвалиться перед кем-нибудь. Пятилетние ути могли бы сделать то, что сделали мы. Ведь все совершил за нас дух огненной воды.