Акция в Страсбурге

— Я. Организация ничего не узнает. Вы получите деньги и повышение. Хеннеке умеет ценить людей.

Шовель на секунду заколебался…

— Я признателен вам, Норкотт. Но нет. Я продолжаю.

Он надел пальто, прошел через переднюю, бросив «чао!» Ромоло, и быстро спустился вниз. Перед тем как сесть в машину, он взглянул на окна Лилианы — уютный розовый свет сочился сквозь занавески.

Ромоло успел поставить на «рено» фальшивые номера левеновской машины. Шовель доехал до вокзала, вытащил из автоматической камеры хранения чемодан Баума…

…Без одной минуты десять. Вот и пивная. Шовель. быстро выпил кружку пива и вышел. Убийца, сидя за столиком в углу, методично дожевывал мясо.

Десять минут спустя Баум сидел в машине и переодевался в пальто Левена…

…Шовель вышел на обочину, добрел до ближайшей опушки, вытащил крохотный приемничек и приложил его к уху. Музыка ворвалась в него далекими синкопами. Он вернулся к машине и похлопал по капоту, словно пуская в галоп лошадь. «Рено» рванул с места.

Через десять минут Мартин Груффе будет мертв. Стоило ли разводить такую канитель!..

…Вдали раздались женские вопли. Потом рев мотора. Скрип тормозов — говорил ведь, не так резко! «Рено» выскочил из-за поворота и остановился. Никаких признаков погони. Все, акция удалась.

Когда Шовель выехал на шоссе и зажег фары, убийца сухо, без малейших эмоций доложил о происшедшем.

Баум открыл калитку в сад и двинулся по аллее. Метрах в пяти — шести от дома он увидел, что там зажегся свет, и старческий мужской голос спросил:

— Кто там?

Баум был готов к этому варианту. Припадая на ногу, он произнес с усилием:

— Я иностранец, — это объясняло акцент. — Катастроф.

Старик, поддерживая его под локоть, провел в дом. Сверху окликнула женщина:

— Что там такое?

— Человек попал в катастрофу. Иностранец.

— Боже мой! Сейчас спущусь.

Баум принимает решение: старик видел его отчетливо. Сейчас он вызовет «скорую помощь». Он стреляет: одну пулю в лоб, три других врассыпную, для правдоподобия. Быстро вбегает в комнату, вытаскивает указанный ящик, раскидывает бумаги по полу, сверху письмо и бежит к машине. Женщина страшным голосом кричит вслед. Все.

— Ну? — Норкотт оторвался от бумаг. — Как все прошло?

— Кувырком! Мартина не оказалось в комнате. Баума встретил старик Груффе, и он застрелил его.

— Еще кто-то видел Баума?

— Старуха слышала, как он прошел, а потом звала соседей.

— Бумаги разбросаны? Письмо там?

— Да.

— Левен в конторе — я слушаю музыку… Отходим по плану. Я первый, Ромоло за вами. Не забудьте свой «атташе».

Машина ехала по Кольмарскому шоссе, из приемника в кармане пальто тихонько доносилась музыка. Мысли Шовеля бежали по кругу. Когда они с Ромоло были на вилле, старик, войдя в комнату, буркнул: «Явился, полуночник». Значит, Мартин часто отсутствовал. Снимок девушки на ночном столике! У него была невеста. Как это не отложилось сразу! При всех случаях он обязан был рассказать об этом Норкотту. Я заносчивый болван. Из меня ничего не выйдет…

По счастью, надо было следить за дорогой — не хватало еще, чтобы их остановил инспектор. Селеста, Кольмар, Руфаш были пусты. Указатель: «До Сультцмата — 20 км». Почему не видно «мерседеса»? Ага, на фоне леса два раза мигнули фары.

Он попрощался с Ромоло. Потом протянул руку убийце. Тот едва коснулся ее.

К лесу вела мокрая дорожка, пахло хвоей. Луна освещала вершины Вогезов. Он открыл дверцу машины. Внутри «мерседеса» было тепло, пахло кожей, табаком и хорошим одеколоном.

Норкотт, не зажигая огней, выбрался на шоссе и поехал назад, к Страсбургу.

— Вы подавлены, Ален?

— Еще бы! Все провалилось…

— Ну-ну. В этот самый момент полиция допрашивает Мартина Груффе и его мать. Письмо Левена найдено. Следователь получает достаточно материалов для хорошего процесса. Все на поверхности — Левен решил воспользоваться отсутствием Мартина, чтобы изъять компрометирующее письмо. Его неожиданно застал отец, он испугался и выстрелил.

— Но ведь последние слова старика были: «Человек попал в катастрофу. Иностранец». А это не вяжется с Левеном.

— Не вяжется, и прекрасно. Чем больше дыр, тем лучше. Журналисты обожают строить предположения. Если дело простое, от него никакого удовольствия. А так все соблюдено. Есть убийца с безукоризненной репутацией, есть политика, любовница и, наконец, труп. Готовый полицейский роман.

— Выстрелы произведены не из его пистолета.

— Не из его зарегистрированного пистолета. Но точно такой же модели. Вот еще косвенная улика. А Франция одна из немногих счастливых стран, где по косвенным уликам выносят смертные приговоры.

— Да… Левену, пожалуй, не выпутаться.

— В одиночку нет. Но мы могли бы ему помочь.

Шовель ошарашенно молчал.

— Вы удивлены? Что ж, давайте по порядку. Несмотря на явные улики, Левена не арестуют в ближайшие дни. Вначале в Париже должны взвесить все политические последствия этого дела. Вот эту паузу я и хочу использовать. Кто заказал акцию через посредство Боркмана — Понги и Хеннеке? Один из моих людей занимается сейчас этим. Он швейцарский адвокат, специалист по деликатным международным банковским связям. Его задачей будет добыть у Левена нужные сведения в обмен на оправдание. Конечно, Левену придется отойти от дел, но его семья не разорится.

— Сбросив в реку, вы протянете ему спасательный круг?

— Дорогой Ален, мы же не собираемся с вами на покой, не так ли? Дело Левена, о котором поговорят и скоро забудут, представляет лишь частичку в большой игре, которую мы ведем. Чтобы приобщиться к ней, вам понадобится помощь. Поэтому сегодня в десять часов вы встретитесь со швейцарским адвокатом перед кафе на набережной Финквиллер. Его зовут Магнус фон Эттерли.

— Ого!

— Это его настоящее имя. Пятьдесят четыре года, среднего роста, изысканно одет. В левой руке у него будет небольшой портфель крокодиловой кожи. Пароль: «Вы знаете город?» Отзыв: «Лучше, чем Амстердам». Подтверждение: «Я предпочитаю Сан-Паулу». Договоритесь о связи.

— А как же моя работа для Организации?

«Мерседес» сбавил ход и мягко свернул на боковую дорогу.

— Я забираю вас оттуда. Если только предстоящее расставание с штаб-оберстом не разрывает вам сердце. Завтра я еду в Штутгарт договариваться о переходе. Вы согласны?

— Еще бы!

Никогда он не принимал решения так быстро, так легкомысленно. Впрочем… какая разница? Дважды за вечер Норкотт припирал его спиной к свободе. Но разве ты свободен, если вырван из привычной среды, если тебе грозят смертью, улещают посулами, окружают незнакомыми людьми, дезориентируют, вдалбливают неведомые истины, лишают сна? Тебя просто несет на волне.

Норкотт снова выключил фары и, подавшись вперед, почти касаясь лицом ветрового стекла, повел машину по узкой дороге; ветви хлестали по кабине. Он остановил «мерседес» на краю крутого склона, сбегавшего к реке. Помолчал.

— Приближается самая захватывающая часть охоты. В восемь утра Левен услышит о преступлении на вилле «Светелка» по радио в первой сводке местных известий. Политик всегда слушает новости. Как он станет реагировать? — вот в чем вопрос. Если он поедет в Париж, я опережу его на самолете и возьму след на вокзале или при въезде в город. Если останется в Страсбурге, сообщите мне в Базель.

— А если я попаду в поле зрения полиции?

— При полицейском расследовании надо держаться трех принципов. Первое: уничтожьте, все материальные улики. Второе: избегайте малейших контактов с сообщниками. Третье: все отрицайте. Ромоло, псевдо-Баум и я испаримся. О существовании Зибеля вы ничего не знаете. Единственное слабое звено — ваше проживание в Страсбурге по двум адресам и под разными фамилиями. Поэтому постарайтесь побыстрее уехать с квартиры на улице Мезанж… Какой-то процент риска всегда остается, и он психологически необходим. Это, в сущности, и есть наибольшее удовольствие в нашей профессии. Если вы будете действовать неловко, Левен вас «засечет». Он может проследить, что вы живете в «Мэзон-Руж», узнает ваше имя и попросит своего старого друга, скажем, товарища по Сопротивлению, который работает сейчас в полиции, выяснить вашу личность. Последствия вы представляете?