Страница 9 из 15
Дом, где жил товарищ, находился почти под антенной мощной радиостанции. Ее энергия бушевала в проводах, зажигала лампочки, жгла пальцы телефонисткам, спаивала порошок в микрофонах и летела дальше.
Точные измерительные приборы в соседних лабораториях стояли на столах и удивленно поводили усами стрелок. Иногда, как по команде, стрелки прыгали за шкалу, и приборы перегорали.
Люди у передатчика ходили с высокой температурой и головной болью, как при малярии. Потом они придумали костюмы из металлической сетки, спасаясь от всепроникающей высокой частоты так же, как сеткой защищаются от малярийных комаров.
Наконец инженеры заперли вырвавшийся электрический поток, защитили его экранами и специальными катушками. Все стало спокойным, и об этом забыли.
Но вот прошли годы. Радиогенераторы стали применяться в промышленности для плавки металлов, для закалки стали, для сушки фарфора и дерева.
В ту памятную ночь огромной мощности генератор испытывали впервые. Видимо, нетерпеливые испытатели решили попробовать его без всяких защитных приспособлений. А стоял он в помещении, примыкающем к ограде.
Не мудрено, что его энергия, перехлестываясь через край, пронизывала стены и уже за пределами институтской территории заставляла нагреваться гвозди подошв, пуговицы, ножик в кармане, браслет часов. Все это испытывал мой друг.
Жар лихорадки ознобом проходил по его телу, потому что на нем не было защитного костюма. Термометры нагревались, конечно, не от тела, хотя его температура и могла подняться выше сорока градусов под действием ультравысоких частот. Ртуть и окрашенный спирт также нагревались. Кстати, у комнатных термометров внизу, у шарика, бывает металлическая скобка. Она могла нагреться до сотни градусов.
Вот почему градусники лопались в кармане. А те, что лежали на земле, были слабо подвержены действию токов — ток уходил в землю. Фонарик без батарейки ярко светился от энергии генератора, но у земли погасал.
Чернила в авторучке закипели потому, что ее колпачок нагрелся от высокой частоты.
Золото, обжигающее руки, тоже не сказка. Человек на стене мог ощущать это вполне реально. Ведь он находился почти рядом с магнитным полем катушки генератора, внутри которой становятся жидкими самые тугоплавкие металлы. А на некотором расстоянии эта высокая частота могла раскалить латунные патроны. Вот вам и неожиданные выстрелы.
Кто бы он ни был, но человек, который утверждал, что пистолет разрядился сам, вероятно, оказался прав.
Мой друг чувствовал, будто у него поднялась температура. Вполне возможно, но это не значит, что ультравысокие частоты вызывают болезнь. Наоборот, ими лечат.
— Лечат? — с той же долей наивности переспросил он. — Не слыхал! Правда, я давно не встречался с врачами.
— Но ведь об этом много писали. Сейчас в любой поликлинике ты можешь увидеть аппарат УВЧ.
Так-то оно так, а когда-то я мечтал о другом и верил в чудеса ультракоротких волн. Думал, что пройдут годы — и в каждой квартире вместо «домашней аптечки» с пузырьками и порошками повесят на стене небольшой шкафчик с генератором. По шкале, как у радиоприемника, будет двигаться стрелка. На шкале напишут названия болезней: «грипп», «малярия», «ангина». Предположим, ты заболел. Приезжает врач. Он тебя выслушает, просмотрит легкие карманным рентгеноаппаратом, вытащит логарифмическую линейку, сосчитает, что нужно, и выпишет рецепт: «Грипп… Волна 16 сантиметров. Мощность 50 ватт. Через три часа по столовой ложке». «По столовой ложке» он зачеркнет и сверху напишет: «по 10 минут облучения». Ты приложишь к себе пластинки электродов и вставишь вилку в штепсель. Приятное тепло разольется по телу, и ты с усмешкой вспомнишь время, когда глотал горькие порошки и лекарства.
Пока этого еще нет. Может быть, здесь нужны миллиметровые волны и ряд особых условий. И кто знает, не станет ли тогда уменьшаться список болезней на шкале аппарата. Это нам и нужно. Пусть врачи лечат только насморк.
НОВАЯ КОЖА
— Наша кожа весьма несовершенна по своей природе. Вот вы говорите загар… Загар — это изменение пигментации клеток для защиты человеческого тела от действия ультрафиолетовых лучей. Попробуйте приобрести его сразу ничего не выйдет. Вспомните, как в санатории люди принимают солнечные ванны: точно по звонку переворачиваются с боку на бок, чтобы не сжечь драгоценную кожу. Чересчур нежная у нас с вами защитная оболочка.
Так говорил Костя Снетков своей спутнице Оле, когда уже к вечеру они возвращались с водной станции.
— А все-таки я бы хотела немного загореть, — сказала Оля, — вне зависимости от ваших биологических объяснений. Пигментация клеток, ультрафиолетовые лучи, прочие научные явления — все это очень важно, но я в этом ничего не понимаю. Когда я перед выходом на сцену загримируюсь и положу на лицо тонкий слой коричневой краски, стыдно признаться, я так нравлюсь самой себе, что не могу оторваться от зеркала.
Оля смутилась от этого признания и, видимо считая во всем виноватым Снеткова, недовольно спросила:
— Ну что вам стоит найти способ быстрого загара? Неужели это проблема?
Сказано это было в шутку, но Костя возразил:
— Никто еще этим не занимался. Да и зачем?
— Зачем? — Оля вынула зеркальце из сумки и посмотрелась. — Противно же. Краснеет один нос. В воскресенье приеду сюда дожариваться. Боюсь, что совсем облупится. Вы приедете?
И, попрощавшись, Оля скрылась за поворотом. Вспоминая свой разговор с девушкой, Костя шел задумавшись, пока не уперся в какую-то решетку. Заглянул вниз и невольно отшатнулся. Далеко под ним чернела вода. Он стоял на Крымском мосту.
«А что, если действительно создать искусственный защитный слой от ультрафиолетовых лучей?»
Зажглись огни Парка культуры и отдыха. Вычертились в небе силуэты вращающегося колеса, арки ажурных павильонов, как на негативе.
«Надо, чтобы пигментация кожи изменялась сразу. Как от проявителя на негативе. Проявителя? Стоп! Об этом стоит подумать. Спокойно, не торопись… Если впрыснуть под кожу каплю специальной фотографической эмульсии — а она на солнце темнеет куда быстрее кожи, — не будет ли это ускорителем данной реакции? А потом проявить… Правда, в этом случае неясно, в каком взаимодействии будут находиться биологические и химические процессы, но это надо проверить».
— Проверить… Проверить! — повторил он несколько раз, еще раз удивленно посмотрел себе под ноги и быстро зашагал по мосту.
Через несколько дней у себя в лаборатории Костя, захлебываясь, рассказывал друзьям о перспективах своего открытия:
— Нет, вы только подумайте. Вам нужно ехать в экспедицию, куда-нибудь на Памир. Вы, конечно, прячетесь от солнца. Надеваете широкополые шляпы, закрытые рубашки, иначе с лица слезет кожа, как кора, а шея и плечи покроются волдырями. Но стоит только предварительно впрыснуть под кожу мой состав, как все эти неприятности перестают существовать. Лицо и, если хотите, тело покрываются чудесным бронзовым загаром. Кожа становится плотной, действительно защитной оболочкой, как после дубления. В моем составе есть небольшой процент танина.
Он приводил всякие специальные подробности и наконец удивил всех небывалым заявлением:
— Человек получит новую кожу. Он не будет знать, что такое прыщи, ожоги, шелушение, потому что новая кожа приобретает особое свойство — плотность защитной ткани, как эластичная хлорвиниловая пластмасса. Даже царапин и то будет меньше. Смотрите…
На столе у Кости лежал странный кролик, как бы разрезанный пополам: с одного бока обыкновенный, с пушистой шерстью, а с другого — гладко выбритый, покрытый светло-коричневым загаром.