Страница 81 из 100
6 «Я в пятом году в Николаев Пришел на „французский“ завод. Массовки литейного цеха… К нам шлют делегатов войска… Я вскорости в Питер поехал — Вручили мне явку в ЦК. В Финляндии Ленина встретил, С ним долго беседовать смог, И встречи заветные эти С тех дней в своем сердце сберег. Да, было загадано много… Но вновь Николаев зовет, На юг побежала дорога, На старый „французский“ завод. Немало я взял поручений — Москва-то была по пути,— Вручил мне записочку Ленин: Просил ее к вам занести. Мороз фонари над мостами Снежком опушил в синеве… Я думал: как встретиться с вами? Что ждет меня завтра в Москве? И только я вышел с вокзала, Услышал далекий раскат: Москва на рассвете восстала, Знамена над Пресней горят. А в Пресне, у старого сада, Жил друг мой по юным годам. К нему поначалу бы надо, Оттуда — с запискою — к вам. Не скоро добрался до Пресни. В тумане мерцают штыки. Чем был тогда ваш „Буревестник“ — Вам могут сказать старики. Кто песню о нем не запомнил? Везде Буревестника тень… Сверкал отражением молний В снегах разгоревшийся день. Тревога! В огне баррикада! Убитый товарищ упал. Я встал, не задумавшись, рядом, Ружье из руки его взял. Снаряды протяжно завыли… Плывет предрассветная муть… Был ранен тогда я навылет Жандармскою пулею в грудь. Фуражка с кокардою близко… Я спичкою чиркнул и сжег В зеленом конверте записку, — Закон конспирации строг. Очнулся в тюремном халате. На мокром полу я лежал. Судили в судебной палате, Отправили в дальний централ. Обрушились каторги своды, Да я не вернулся в Москву — Пришли партизанские годы… Теперь же в Приморье живу… С тех пор много лет миновало — А всё в моем сердце укор. Вот шел к вам, волнуясь, с вокзала, Не знал, как начать разговор, — Ведь мучит меня и доселе Моя перед вами вина…» Замолк. И глаза заблестели… Какая вокруг тишина… 7 Казалось, что облако дыма Сюда донесло с баррикад — Так явственно, слышимо, зримо Былых перестрелок раскат. Иль ветер с пылающих улиц Сейчас нестерпимо гудел? Рассказчик склонился, нахмурясь… Задумавшись, Горький сидел. Потом взял, помедлив, тетрадку. Лицо его стало светлей. Он вслух прочитал по порядку Всё то, что записано в ней. За окнами в поле — сиянье, Прозрачный, трепещущий свет… «Мне дорого ваше признанье… Как жаль, что записки той нет… Но радостно мне, что нежданно Из дальней приморской земли, С крутых берегов океана Сюда вы с тетрадкой пришли. Бесхитростны записи эти, Но жгут они душу огнем… Всего мне дороже на свете Правдивое слово о нем». Закат становился пестрее, И мне показалось: вдали Крыло Буревестника реет У самого края земли. 8 Терялась тропа у обрыва… Я шел вдоль изгиба реки… Туман подымался над нивой… Мигали в лесу огоньки… Уключины рядом скрипели… Вдоль берега лодка прошла, И девушки песню запели О липах родного села. И песня летела, как сокол, Подняв два могучих крыла, Манила далеко-далеко, К свершениям новым звала… Бежала по склонам навстречу Лесов золотая гряда. Пылали костры по Заречью. Как искра, мелькнула звезда. А Горький стоял на поляне, Где зло разгорался костер, Смотрел на плывущий в тумане Полей подмосковных простор. Как будто, взойдя по вершине На самый большой перевал, Оттуда он взглядом орлиным Земной окоем озирал. Душой не старея с годами, Как в странствиях давнего дня, Любил он гудящее пламя, Любил он стихию огня. Огонь первозданно огромен, Он сказочной силой богат, Он в яростном пламени домен, И он закаляет прокат. Он в молнии, в отблеске плавок, Он в солнечных вихрях гудит, В салютах торжественной славы… И сердце героя горит! И память с годами не стынет: Как будто то было вчера, Я Горького вижу доныне В немеркнущем свете костра. Лицо его строго, и дума Лежит, как морщина, на нем.. Не слыша окрестного шума, Он долго следит за огнем. Бежит по пригоркам дорога, К другому ведет рубежу… …………………………… Как в памяти теплится много, О скольком еще расскажу… 1946