Страница 75 из 100
9 Когда, замкнувши окруженье, Фашисты шли на Ленинград, То голод на вооруженье Включили раньше всех бригад. Казалось им: чем туже стянут Петлю блокады у реки, Тем ближе к цели страшной станут. И говорили вожаки: «Когда рукой костлявой стиснет Им горло голод, то падут…» Но человеконенавистник Не знал, что сам уже он труп! Фельдмаршал прусский рвался в город, Но в смертной схватке изнемог… Отступит и фельдмаршал Голод С ведущих к Невскому дорог. 10 Нелегок был с природой спор, И мы его не позабудем. Морозный ладожский простор Измученным открылся людям. Нагромождения торосов… В бомбежку фонари горят… И в лед врезаются колеса — Машины мчатся в Ленинград. Разрыв снаряда, мина взвизгнет… Но режут вновь колеса лед… Дорогу ту Дорогой Жизни Теперь отечество зовет… 11 Бегут ряды высоких вешек… Дорога Жизни так близка К местам, где высится Орешек, Где льдами скована река. И Афанасьев ходит часто К Дороге Жизни. По ночам Его дозор, его участок Вдоль лыжни, вьющейся по льдам. Дорога Жизни! Слово это Теперь так дорого ему… Но вот взлетевшая ракета Внезапно озарила тьму, И перед ним из дали темной, Из просиявшей темноты Встает опять простор огромный Высокой Машиной мечты: То Данко шел сквозь дым и версты Навстречу праздничной судьбе, То — жизнь и смерть в единоборстве, В их поединке, в их борьбе. И видит он теперь: в ненастье По льдам несется широка Дорога Жизни — наше счастье, Дорога в Завтра и в Века! Ведь те, что жили, что боролись, Попрали смерть душой живой, И кажется, что Машин голос Гремит за вьюгой снеговой: «Меня уж нет, но я в дыханье Твоем и в подвиге твоем, В твоей мечте, в воспоминанье, С тобой под вражеским огнем!» 12 Трещали зло сухие ветки… Полз Афанасьев по снегам… Три дня уже, как он в разведке Ходил по вражеским тылам. У белых пушек в поле белом Стоят фашисты за рекой. Дорога Жизни под обстрелом! Смерть с Жизнью вновь вступает в бой! Морозных, трудных дней приметы: Снег твердым, словно камень, стал… У Афанасьева ракеты, И красный цвет — его сигнал. И где взлетит его ракета, Там станет вдруг светло, как днем, Там перестрелка до рассвета: Все вражьи пушки под огнем! И всю-то ночь в седом тумане Следят на нашем берегу Ракет слепительных мельканье — Сигнал к удару по врагу. 13 Четвертый день… Ползет, усталый, Он по сугробам снеговым, Спешит туда, где отблеск алый Горит над берегом родным. Как близок берег! И нежданно, По насту снежному звеня, Скользнули лыжи из тумана — И сразу целый сноп огня. Один средь этой волчьей стаи… Один… Но Родина за ним… Как будто крылья вырастали За каждым выстрелом глухим. Отбился… дальше полз… как реял Закат суровый… за холмом Стоят в укрытье батареи, Замаскированные днем, Стоят фашисты у ограды, И пушки — три… четыре… шесть… И рядом — ящики… снаряды… Снаряды… Сколько их? Не счесть. Когда б еще ракеты были, Он выстрелил бы с этих круч, Сигналы б яркие поплыли, Взрезая край нависших туч… Но что же делать? В поле белом Стоит врагов широкий строй, И в речи медленной, чужой Слова команды огневой… Дорога Жизни под обстрелом… Смерть с Жизнью вновь вступает в бой! Глубокий след на белой глыбе… Грохочут пушки впереди… Коль приведет к победе гибель — Погибни! Только победи! Он к батарее полз… И вскоре Увидел прямо пред собой Значок фашистский на заборе, Мундир зелено-голубой. Теперь пора… Уже заложен Под ящики весь динамит. «Отчизна! Сделаем что можем! Пусть взрыв могучий прогремит, С моею кровью над снегами Смешается пусть пламя здесь, Чтоб, умирая, пред врагами Я светом света вырос весь. Ведь Жизнь всегда непобедима! Так! Значит, Смерть побеждена!» Ползет по снегу струйка дыма… На миг настала тишина… Он чиркнул спичкой. Сразу пламя Рванулось вверх. Мгновенный взрыв. Пылает факел над снегами, Поля и рощи озарив. И сразу стереотрубою Слепящий факел засекли. Огонь! За рощей голубою Снаряды первые легли, И в блеске огневой завесы Поплыл артиллерийский гром,— От поля дымного до леса Весь берег в зареве сплошном. И этот факел запылавший В веках не смеркнет, отпылав. Прославлен русский воин, павший За правду, смертью смерть поправ.