Страница 73 из 100
4 Прошла неделя. Дым косматый С утра тянулся над стеной. Привыкли новые солдаты К укладу жизни крепостной. Здесь ночь длинна — и день большой. Работы много — возле вешек Ставь мины у стены рядком, Окопы рой над бережком… А ночью кажется Орешек Плывущим к морю кораблем… Корнями вросшие в траншеи, Там сосны — мачты корабля. Гляди, по веткам, как по реям, Скользят флажки, как брамселя, И стяг над крепостью, как парус, Просторы Ладоги деля, Несет штормов осенних ярость К тебе, Заветная Земля! Орудия, что были там — Поди-ка все их сосчитай-ка, — Зовут бойцы по именам: «Воронка», «Песня», «Дуня», «Чайка». Как «Чайку» любит гарнизон! Она любимица солдата, И часто мокрой тряпкой он Иль попросту полой халата Нагар сотрет пороховой, Гордясь, как лучшим другом, пушкой… Шутя, зовет ее старушкой: «Летай, мол, Чайка, над Невой…» В шелка зари река одета… Патрон кладет он на ладонь… Блеснула красная ракета: «Огонь из крепости! Огонь!» И наблюдатель взглядом мерит Плывущий с Ладоги закат… Там, где в тумане левый берег, — Фашисты лагерем стоят… 5 Пришла зима… Неву сковала, Сугробы к башням намела И лодки с ближнего причала Мохнатым снегом занесла. Взяв палки, ножницы, веревки, Следя за лыжней на снегу, За «языком» ходили к «бровке» — К домам на левом берегу. Темно. А небо — в хлопьях мокрых… Идут в разведку налегке… И Афанасьев долго смотрит, Как лыжня вьется по реке. Он мало жил, но видел много, Он из-за парты сразу в строй Шагнул, и вот — войны дорога, Бои, походная тревога — Начало жизни молодой… Он смотрит вдаль и видит вновь Дымки́ пожаров на просторе… В походе — первая любовь… И первый поцелуй — в дозоре… Она звалася Машей… С ней В походе встретились у Гдова. Начало их любви сурово: Огонь фашистских батарей И треск чужого автомата; Ряды разрушенных траншей И проволока у камней… В окоп влетевшая граната… Бой с каждым часом тяжелей… Перевязал он руку ей — Далеко было до санбата. Потом в пути короткий отдых И белой ночи тишина. И отблеск синих звезд на водах… Горел костер у валуна, И девушка с лицом упрямым, С лукавым взглядом светлых глаз Сидела рядом и о самом Ей дорогом вела рассказ. Он вспомнил вечер отснявший И на ветру гудевший клен,— Рассказ о Данко вместе с Машей Читал той белой ночью он. Как волновала их на зорьке Времен давно прошедших быль, Что передал когда-то Горький Словами старой Изергиль. А луг горел, пылали маки, Шел Данко гордо впереди, Пылало сердце, словно факел, — Его он вырвал из груди. Его судьба давно воспета, И помнят в отчей стороне Сиянье праздничное света В неопалимой вышине… …………………………… …………………………… Как дорого пережитое С ней вместе на путях войны, — В лесах сиянье голубое И в заозерье плеск волны, И парашю́ты в звонком небе, И вздох пред затяжным прыжком, И горечь плесени на хлебе, Когда делился с ней пайком. Он с ней суров был, строг, как старший, Учил искать тропу в лесах, Ругал за разговор на марше, Шутил, когда она в слезах. И вот сейчас… После раненья Она вернулась на завод… И вновь пред ним одно виденье Той ночью зимнею встает. Как будто Маша снова рядом Проходит возле батарей… Не выхватишь из дымки взглядом Ни троп, ни зданий, ни огней, Но словно легкое дыханье Он слышит где-то за собой… Как дорого воспоминанье О каждой встрече фронтовой! Уже давно он ждет письма… Хотя бы вести запоздалой… Декабрьской длинной ночи тьма… Зима… Блокадная зима… Метели над землею малой… 6 Тот берег, где таился враг, Был назван снежным Измаилом. Бежит огонь по рощам хилым. Взгляни туда: обрыв, овраг, Бетонный дот, две башни рядом — Придется с боя каждый шаг Здесь брать штурмующим отрядам. Разведчики теперь в чести: Пришлось не раз под канонаду Невы широкую преграду Им поздней ночью перейти. И той же ночью в ветхом доме, Где храп соседей клонит к дреме, При жалком свете ночника Разведчик напрягает зренье И долго пишет донесенье Для штаба ближнего полка. Поспит потом. Перед обедом Все соберутся в тесный круг. Политзанятия по средам Проводит старший политрук. Пригнувшись, входит он в землянку В широкой куртке меховой, Снимает старую ушанку С пятиконечною звездой. Потом, присев у круглой печки, Смахнет он мокрый снег с лица, И любят все его в Орешке И уважают, как отца. Да, каждому Егоров — друг! Его в глаза разведка наша Зовет «товарищ политрук», Но за глаза всегда «папаша». И Афанасьев вновь берет Свою заветную тетрадку: В ней записал он по порядку Пережитое в этот год. И вот уже идет беседа О нынешних и прошлых днях, О том, как исстари победа Всегда ковалася в боях, Про волю Партии, про славу Давнишних схваток и боев, Про всё, что вписано по праву В Историю Большевиков. О, книга книг! Какое счастье, Как и всегда, и в этот раз Почувствовать, что сердце чаще Стучало, слушая рассказ О нашей славе… Визг снаряда, Разрывов грохот на реке… И старой крепости громада Встает уже невдалеке. Как будто, в вечных льдах затертый, Орешек медленно плывет К цветным огням родного порта, К большому берегу работ. Корнями вросшие в траншеи, Там сосны — мачты корабля. Хоть не скользят теперь по реям В морозный вечер брамселя, Но стяг над крепостью, как парус, Просторы Ладоги деля, Зовет туда, где ночь распалась, К тебе, Цветущая Земля!