Страница 72 из 100
233. ОРЕШЕК
Невская повесть
1 Над снеговой тоской равнинной, Над глыбами застывших льдов Стояла крепость, как былинный Рассказ о доблести веков. Она давно звалась Орешек… Издалека тянулся к ней Вдоль вмерзших в лед высоких вешек Свет разноцветных фонарей. Теперь разбиты бастионы, Огнем войны опалены, И только снег, да лед зеленый, Да камень, взрывом опаленный, В проломах крепостной стены. Она стояла как преграда И как редут передовой, Как страж полночный Ленинграда Плыла в туманах над Невой. И всюду в крепости — в руинах, В следах разрывов на стене, В обломках башенок старинных — Повествованье о войне. О тех, кто ждал, о тех, кто верил, Кто жил на нашем берегу, Кто в дни сражения измерил Пути, ведущие к врагу, Есть быль, — мне рассказал товарищ Ту быль, когда мы шли во мгле Среди снегов, костров, пожарищ По отвоеванной земле. Его рассказ не приукрасив, Стихом я честно передам, Как шел Григорий Афанасьев В разведку по гудящим льдам, О подвиге его, о силе, Об узких лыжнях на снегах, О зорях утренних России Я расскажу в своих стихах. Гудят чугунные ограды… Мой друг в земле приневской спит… Ведь каждый выстрел в дни блокады С безмолвьем стен старинных слит… 2 Ольшаник мелкий да болота… Четвертый день — дожди, дожди… Патруль стоит у поворота… «Стой! Кто идет?» — «Свои!» — «Пехота?» — «Она, родная!» — «Проходи!» Шагала маршевая рота, Шел пулеметчик впереди. А небо мглится… Даль темна… Уже дорога не видна… Печальна эта сторона: Ведь как широкая стена Здесь дождевая пелена, И плещет мутная волна В песчаный, низкий берег правый… На миг настала тишина Над новой невской переправой… И вдруг становится светло: Туман над полем развело, И показались вдалеке Разбитых башен очертанья, Из камня сложенные зданья, Казалось, плыли по реке. И там вился дымок разрыва, Какой-то странно голубой… Разбитая снарядом ива Склонилась низко над Невой. Ходил по склону часовой… Что ж, близок берег… «Рота, стой!» Здесь переправа… Как в колодке, Под тенью черною кустов, В сыром песке лежали лодки; Сидели пятеро гребцов, Из рук не выпуская весел… Брезенты рядом кто-то бросил… Валялись ящики, кули, Прикрытые кой-как рогожей… «Здорово, земляки! Пришли Вы к нам служить в Орешек тоже?» — «В Орешек, точно…» — «Довезем, Вот погоди — чуть-чуть стемнеет…» Разрывы ближе и сильнее, И переправа под огнем… 3 В тени развалин, в землю врытый, Где бревна тянутся по рву, Ветвями рыжими укрытый, Блиндаж глядится на Неву. Настил добротный в пять накатов… Печурка топится в углу… Коптилки свет зеленоватый, Чадя, плывет в ночную мглу. Широкоплечий, бородатый, Сидит у печки старшина. Улыбка старого солдата Так по-отцовскому нежна… Приветлив старшина разведки, Сержанту новому он рад… Трещат в печи сырые ветки, Кругом дымок струится едкий… «Как поживает Ленинград? Где воевал ты раньше? Где-то Как будто виделись с тобой… Неужто это было летом, Когда вступали в первый бой? Оно, конечно, не талантом — Такого больше не найдешь,— Но вроде с нашим лейтенантом Ты, друг, лицом немного схож… Он был, как ты, такой же тонкий, Как ты, прищурившись глядел, Как на гармошке, на гребенке Играть нам песенки умел! А так, признаться, строг был очень, Боялись мы, бородачи: Когда бывал он озабочен — Уж тут не суйся — и молчи. Да только путь его короткий — Хоть шел ему двадцатый год, Убит, бедняга, на высотке, Когда повел в атаку взвод… Вперед по глине полз упрямо, Бодрил, смеясь, бойцов своих, Потом вдруг вскрикнул: „Мама! Мама!“ По-детски, громко, и затих. Как ты зовешься?» — «Афанасьев». — «А где работал до войны?» — «Да нет, я был в девятом классе…» — «Ну, значит, не завел жены; А у меня сыны воюют, — Да вот теперь увижу ль их — Кто знает, где они кочуют…» Уже светало. Ветер стих… Заря горит над блиндажом. Сидят разведчики вдвоем… И вот пришла пора обстрела — И затряслась и загудела Громада сразу под огнем. «Что ж, Афанасьев, в самом деле, Ты не со страху ли притих?» Он отстегнул борта шинели, И пять нашивок золотых Без слов солдату рассказали О всем былом, пережитом… Как на Неве клубились дали В огне, в дыму пороховом… Пять ран, пять золотых нашивок, Горели кровью огневой… «А знаешь, друг, ты из счастливых — Поправился — и снова в бой…»