Серебряные крылья

часть улиц и голодные, запуганные фашистами будапештцы.

Мы едем дальше — на запад, к Дунаю. Улицы становятся шире, дома выше, красивее. Но почти

все имеют отметины войны. То разбита крыша, то не хватает угла дома, и почти на всех стенах вмятины

от пуль.

А вот и Дунай — широкий, серый, но где же мосты, гордость Будапешта, которые мы наблюдали с

воздуха? Мостов нет, их разрушили немцы при отступлении.

Тихо, осторожно проезжаем по наспех сделанной переправе в западную часть города, поднимаемся

вверх по крутой улице. Дома частично разрушены, но красота их очевидна. Даже война не может скрыть

замечательную архитектуру, яркие краски столицы Венгрии.

Поздно вечером мы вернулись на аэродром. По погоде продолжали летать с Савченко на разведку

железных дорог в Чехословакии: Зволен — Лученец, Бапска-Бистрица. Летную книжку заполнял

адъютант эскадрильи Демин. Но и ему надоело, очевидно, переписывать одни и те же пункты маршрута

разведки, поэтому 27 марта он написал коротко: «Разведка войск противника по тому же маршруту. .»

Ни старший лейтенант, ни я не знали тогда, что это мой последний боевой вылет.

...От резкого, властного окрика командира дивизии «Встать!» мы с Савченко быстро вскочили и

вытянулись перед старшим начальником.

— «Адмирал» Кузнецов? — улыбнулся генерал Каманин.

— Так точно!

Запомнил генерал мой позывной в разведке.

— Что пригорюнился?

Мысли быстро замелькали в голове: а что, если сказать правду?

— По дому загрустил, товарищ генерал.

— Все грустят по дому, по матери, по любимой, — согласился командир корпуса.

— Я понимаю, товарищ генерал. Просто тяжело, что девушка выйдет замуж не за летчика, а за

зенитчика.

Каманин улыбнулся.

— А в отпуске был?

— Нет, товарищ генерал, за всю войну ни разу.

— Отпустить. Завтра же! — Каманин строго посмотрел на полковника Семененко.

— Но летчиков мало, товарищ командир, — пытался возразить командир дивизии.

— Никаких но! — И, улыбаясь, комкор пожал мне руку. — Отдыхай, «Адмирал», через месяц

увидимся.

Попутные машины, попутные Ли-2 вынесли меня через Арад, Бухарест, Одессу в Центральную

Россию. Первого апреля звонил я в квартиру родного мне дома Арбузовки.

А через неделю...

На центральном, лучшем месте свадебного стола сидел Росляков. Худощавый, подтянутый, он чуть

улыбался, а иногда и подмигивал своему ведомому — капитану, когда наполняли рюмки. «Выпьем за

Василия и Светлану, за ваше счастье, — произносил короткий тост командир полка. — Выпьем за нашу

победу!»

Много вылетов вместе мы выполнили, но вспоминал я всегда вылет на разведку западнее Львова,

когда зенитки подбили моего командира полка. И Николай Андреевич Росляков тоже, видимо, вспоминал

этот вылет, с улыбкой чокаясь с ведомым.

Здорово тогда испугался мой механик, когда увидел в кабине «яка»-четверки не капитана, а

командира полка. «Как они могли пересесть в воздухе?»

...А через месяц, 7 мая, попутным самолетом мы с командиром полка вылетели в Краков и на тех

же попутных автомашинах помчались через Бельско-Бяла, Цешин к границе Чехословакии.

Восьмого от чехов где-то на перевале в горах узнали о победе... Рослякова качали так, что я боялся,

что лишусь любимого командира.

В полк мы прибыли девятого, но летчики быстро охладили наш пыл: бои продолжаются, многие

фашистские группировки не сложили оружия. Однако нам с Росляковым летать запретили: «Без вас

справимся». Фашисты сложили оружие раньше, чем мы успели бы войти в строй.

Никогда и ни с чем не сравнить чувства, переживания солдата, его радость при известии, что война

кончилась и твоя армия, твой народ победили.

Вскоре последуют милые сердцу встречи с любимой, родными, друзьями. Вскоре мелькнут

незабываемые домики и церковь деревни Тимашево, где когда-то скрывался в тылу врага.

Тетя Луша обнимет, прижмет к груди, а дядя Кузьма будет стоять рядом и ждать своей очереди —

милый худенький дядя Кузьма с поднятыми для объятий руками.

Грустно становится, когда подумаешь, сколько из наших не вернулось домой: Гриша Барабаш,

Петя Токарев, Винокуров... Да разве перечислишь всех, кто сложил голову для того, чтобы мы радовались

миру! Каждый старался сделать для победы все, что в его силах. Победа принесла свободу нашему

народу и многим народам Европы и Азии. Не зря была пролита кровь...

Самолеты ровными стайками летят на восток — на Родину. Красные звездочки «яков» реют над

седыми вершинами Карпат и спускаются в мирные долины Львовщины.

Здравствуй, милая Родина!

Серебряные крылья

Из моего окна хорошо видны площадка для построения личного состава и стадион. А дальние —

стоянка самолетов и летное поле.

Сегодня на площадке собрали молодых летчиков. Приятно смотреть на них: красивая, ладно

сшитая форма, все перепоясаны новенькими, скрипучими ремнями, в начищенных до блеска сапогах

играют лучи утреннего солнца.

Молодые летчики только вчера прибыли в полк. Кто знает, как сложится их судьба... Хочется

думать, что каждый найдет свое место в жизни: из одних вырастут хорошие командиры, других увлечет

политическая работа, третьим посчастливится влиться в ряды испытателей авиационной техники. А

сейчас им всем предстоит сделать первые самостоятельные шаги, первые шаги в боевой части.

Летчики еще не освоились. Многое просто им непонятно. Поэтому на площадке чувствуется

некоторая напряженность. Через открытое окно доносится негромкий говор. Разбившись на группы,

молодежь делится первыми впечатлениями.

Чуть в стороне — два лейтенанта. Они мне уже знакомы. Это Владимир Зуб и Александр Белов.

Сразу же по прибытии в полк летчики попросились в одну эскадрилью. Пришлось пойти друзьям

навстречу.

Их фамилии запомнились сразу. Зуб — коренастый, крепкий, смуглый. Белов — худощавый,

высокий, светлый. Совсем разные люди. Наверное, и характеры у них разные. Но это не помеха для

дружбы. Ведь основа дружбы — общие цели, стремления, идеалы.

В жизни часто бывает так, что сильная, верная дружба встречается у людей с разными характерами

и привычками. Очевидно, положительные качества одного в какой-то мере дополняют отсутствие их у

другого, а лучшие, сильные черты характера второго влекут к себе первого.

Так было и у них. Впоследствии я узнал, что Белов привлекает Зуба выдержкой, спокойствием. Он

не выносит лжи, нетерпим к беспорядку. В то же время Белов тянется к Зубу, более сильному и твердому

в осуществлении своих решений. Оба они страстно влюблены в авиацию и в баскетбол.

Узнал я и другое, накануне до поздней ночи изучая личные дела летчиков. Характеристики очень

похожи одна на другую: здоровы, любят летное дело. Однако наряду с положительными сторонами

отмечались и недостатки. У Зуба самовольные отлучки, вспыльчивость, иногда своеволие. Белов, видимо,

пытался повлиять на товарища, но не умел этого сделать и сам зачастую становился соучастником

нарушения. Складывалось впечатление, что с Зубом и Беловым работать будет трудно. И все же я решил

друзей не разлучать. Надеялся, что командир эскадрильи и звена, комсомольская организация помогут им

выбрать правильную дорогу.

Вот только в какую эскадрилью их направить? Мне как командиру полка принадлежит право

окончательно решить, куда включить молодых летчиков. Воспитателей хороших много. Взять хотя бы

Туркина или Баркова. Отличные командиры эскадрилий. Оба они справятся с подготовкой молодежи. Но

Зуб и Белов потребуют особого подхода. К кому же их направить?

Туркин как летчик, пожалуй, сильнее и неутомимее Баркова. Его любят и уважают за отзывчивость

и работоспособность.

Барков молчаливее, строже. Не прощает нарушений. Летчики его побаиваются, а некоторые даже