Страница 24 из 49
переглянулись — молодец наш комиссар!
Три комиссара полка встали передо мной. Шведов — ласковый, общительный, такой нужный в
тяжелую минуту. Мурга — прекрасный летчик, сбивший восемнадцать самолетов, но несколько далекий
от нас. И Любимов — суровый, требовательный и в то же время очень чуткий. У него три ордена. Где
воздушный бой — Любимов там. И еще одна замечательная черта — забота о летчиках. Майор встал
раньше нас и нашел площадку для взлета. А когда мы делали круг над аэродромом, он помахал нам рукой
и, наверное, крикнул: «Учитесь, разбойники, да побыстрее в полк».
Вскоре после нашего отлета на учебу Любимова назначили командиром гвардейского полка. На
этом посту он погиб в воздушном бою с фашистами.
Закончить курсы нам не удалось. Однажды прилетел Ли-2, и всех летчиков-учеников перевезли на
свои аэродромы. Причина поспешной переброски на фронт вскоре стала известна: предстояла крупная
воздушная операция по разгрому аэродромов врага. Привлекалась авиация не только нашей воздушной
армии, но и соседних.
Оба наших аэродрома возле Вязьмы — «Двоевка» и «Новое село» — были забиты авиацией до
предела. Поздно вечером летчиков штурмовиков и истребителей собрал в просторном, хорошо
освещенном помещении незнакомый высокий генерал из штаба армии. Он до часу ночи разбирал
варианты налета на аэродром «Шаталово».
Шестого мая сорок третьего года зеленые штурмовики огромной массой двинулись на юго-запад.
Стайки истребителей носились вокруг них. Черепанов идет выше нас, звено Мовчана и мое — в
непосредственном прикрытии. В воздухе очень много самолетов — как бы не столкнуться!
Перелетели линию фронта. Идем бомбить аэродром, с которого стервятники летают на Москву.
Фашисты, по-видимому, легли отдыхать после ночных полетов. Только бы скорее дойти до цели.
Нескончаемо тянутся эти тридцать минут полета до «Шаталова». Но вот впереди показались
светлая бетонированная полоса аэродрома, белые служебные здания, военный городок. Белые здания! Их
даже не успели перекрасить. Гитлеровцы не ожидали налета!
Нас обогнали Пе-2. Ровные девятки пронеслись выше нас, и мы увидели, как посыпались бомбы.
Потом нанесли удар «ильюшины». Два сокрушающих удара. Внизу горят здания, самолеты врага,
полыхают цистерны с горючим. Фашисты не ждали такой дерзости. Аэродром далеко в тылу, а его
осмелилась громить фронтовая авиация...
В воздухе настоящая карусель. Только бы не столкнуться и не потерять штурмовиков. Зенитки
стреляли мало, во всяком случае не так, как мы ожидали, а «мессеров» не было видно и вовсе. Уже на
обратном пути в середину группы штурмовиков ошалело заскочил откуда-то Ме-110. Первой же
очередью Мовчан сбил его.
Не верилось, что полет может окончиться так удачно: ни одного самолета не потеряла наша
группа, сбили же трех фашистов. Удар нанес большой ущерб врагу, мы радовались победе вместе с
летчиками 62-го и 198-го штурмовых полков. На разборе генерал похвалил всех.
Мы поняли, что хорошо подготовленный, организованный и внезапный налет — залог успеха.
Ведь летчики узнали о боевой задаче — нанести удар по «Шаталову» — только за 4—5 часов до налета.
Техники — только после вылета. Это обеспечило столь необходимую при ответственных массированных
вылетах внезапность.
Росло мастерство наших командиров, и мы с сожалением вспоминали ежедневные полеты в
светлое время мелкими группами на аэродром совхоз «Новое Дугино». Задание все знали за сутки, и нас
всегда встречали над целью большие группы истребителей врага. Сколько было потеряно над этим
аэродромом наших самолетов и летчиков!
И вдруг — удивительная причуда войны — наш полк садится на аэродром совхоз «Новое Дугино».
Мягко касаются колеса «яков» по-весеннему ярко-зеленой полосы аэродрома. Рядом бетонированная
полоса, но она взорвана немцами.
Саша Клюев, Вернигора и я бродим вокруг аэродрома и вспоминаем прошлогоднюю штурмовку.
Идем на кладбище. Сняв пилотки, медленно обходим могилы, молча вспоминаем тяжелые бои над этим
аэродромом.
Около кладбища — круглые окопы зенитных орудий. Их было здесь шестьдесят четыре...
На рассвете восьмого июня нам поставили задачу: прикрыть группу Ил-2 312-го штурмового
полка, идущих на штурмовку аэродрома «Сеща». Ведущий группы — штурман полка майор Михайлов —
набрал шестерку летчиков и поставил задачу.
Полет исключительно сложный, хорошо бы взлететь с рассветом, но штурмовики, стоявшие на
другом аэродроме, не торопились. Винокуров вышел из самолета и что-то начал вырезать перочинным
ножиком на березе.
— Решил себя увековечить, — пояснил он.
На курсах мы подружились. Виктор хорошо рисовал, и открытка с простым, но очень удачным
карандашным наброском моей любимой девушки хранилась у меня в планшете.
Солнце стояло высоко, когда показались штурмовики. Наши летчики бросились по самолетам, и
через несколько минут шестерка «яков» была в воздухе. Над целью штурмовиков атаковала большая
группа ФВ-190. В завязавшемся бою погиб старший лейтенант Винокуров. И не радовало, что наши
сбили трех «фоккеров», — всех потрясла гибель товарища.
Я подошел к березе, на которой перочинный нож оставил неровную надпись: «В. Винокур». Не
успел Виктор дописать двух букв — нужно было срочно вылетать. Рядом с березой, понурив голову,
стояли Вернигора, Рыбалка, Клюев, Гугнин.
А утром снова боевой вылет. Мы все сидим на командном пункте — двадцать девять летчиков с
командиром полка. А самолетов только шесть.
Черепанов медленно, веско ставит задачу по прикрытию штурмовиков. Потом спрашивает:
— Кто болен и не сможет лететь?
Молчание, никто не встает.
— У кого перерывы в полетах, кто не сможет лететь по другой причине? — продолжает командир
полка.
Все сидят не шелохнувшись.
— Поведет шестерку майор Цагойко, — коротко бросает Черепанов. — Подбирайте, Николай
Васильевич, группу.
Цагойко встал, повернулся к летчикам. Глаза отливали решимостью, сталью. Он горд, что группу
предложено вести ему. Цагойко обводит взглядом летчиков. Все, затаив дыхание, не отрываясь, смотрят
на командира.
Как-то не так ставят задачу Черепанов и Цагойко — тянут, медлят. Обычно передадут по телефону:
«Вернигоpa, Клюев, на КП», и летчики бегут получать задачу и так же быстро вылетают выполнять ее.
Так бывает всегда, но сегодня...
— Тянут кота за... — шепчет Вернигора.
— Тсс...
— Справа ведомым пойдет Непокрытов, — сообщает Цагойко свое решение.
Высокий младший лейтенант, под стать своему командиру, быстро вскакивает и вытягивается.
Лицо бледнеет, но в глазах гордый блеск. Скорее, это блеск восхищения своим командиром: не забыл его
Цагойко. Для ведомого нет ничего неприятнее и страшнее, если командир откажется взять его в полет.
— Садись, — медленно продолжает Цагойко. — Слева Вернигора, Клюев, выше на шестьсот и
правее меня Мовчан и Рыбалка.
Цагойко повел свою группу к самолетам, а мы остаемся на земле, потому что нам не хватило
боевых машин.
Налет, очевидно, будет массированный. Над аэродромом проходят группы штурмовиков. К ним
пристраиваются истребители соседнего полка. Высоко в небе красиво проходят девятками двухкилевые
Пе-2.
Летчики сидят в самолетах. Рассвело, уже день, вылет... Все понимают, что бомбить и штурмовать
Сещу, Шаталово, Орел, Брянск днем — это необычайно трудно. Но никто не ропщет. Все понимают, что
задумана большая операция по уничтожению авиации противника на земле. Уничтожить ее на земле —
значит дать вздохнуть нашим наземным войскам, потому что бомбардировщиков у фашистов становится
все меньше и меньше.
По ракете летчики запустили моторы. Дружно вырулили и взлетели, быстро нашли своих