Страница 39 из 62
И эта последняя мысль спасла Вол'джина. Он знал, каково это - когда тебя боятся. Ему нравилось, что враги боятся его, но их ужас происходил из его поступков, а не из обстоятельств его рождения. Он заслужил его, одним взмахом меча за другим, одним заклятьем за другим, одним завоеванием за другим. Он не унаследовал этот страх и не считал его своим по праву рождения.
То, что он понимал это, отличало его от юных принцев могу, которые взирали на свои владения. Поскольку он понимал этот принцип, он мог им воспользоваться. Он ощущал, как страх накатывает и обтекает его. Но они оставались выше его, видели лишь то, что было им угодно, слышали то, что хотели слышать. И никогда не испытывали потребности забраться повыше, чтобы увидеть истинное лицо этого мира.
В ту ночь, когда они преодолели половину пути через долину и встали лагерем, Тиратан взглянул на него. "Ты это чувствуешь, верно?"
Вол'джин кивнул.
Чэнь поднял глаза от своей пиалы с чаем. "Что чувствуете-то?"
Человек улыбнулся. "Вот и ответ на мой вопрос".
Пандарен помотал головой. "Да что за вопрос? Что вам чудится?"
Тиратан нахмурился. "Ощущение, что это место принадлежит мне, и я на своем месте здесь, поскольку земля пропитана кровью, как и я сам. Ты тоже это чувствуешь, Вол'джин?"
"Вроде того".
Чэнь улыбнулся, наливая себе еще чая. "А, вы об этом".
Человек стал еще мрачнее. "Так ты чувствуешь или нет?"
"Нет, но я знаю, что вы - да". Хмелевар взглянул по очереди на человека и тролля, затем пожал плечами. "Я уже видел это в ваших глазах. В тебе, Вол'джин, этого больше, хотя я еще не успел пройти столько боев бок о бок с Тиратаном, сколько прошел с тобой. В каждом сражении, в тот момент, когда ты бьешься яростнее всего, у тебя это выражение на лице. Оно говорит, что сегодня ты лучший на поле битвы. Тот, кто бросит тебе вызов, умрет".
Тролль склонил голову набок. "И сейчас у меня такой вид?"
"Ну, нет, может самую малость, вокруг глаз. У вас обоих. Когда вы думаете, что на вас никто не смотрит. Или когда не замечаете, что на вас смотрят. Он говорит: это ваша земля, завоеванная по праву, которого вы не уступите". Чэнь снова дернул плечом. "Учитывая нашу цель, это к лучшему".
Человек протянул свою чашку пандарену и кивнул, когда она наполнилась. "Тогда что ты чувствуешь здесь".
Чэнь опустил свой курдюк и почесал подбородок. "Я ощущаю покой, который обещает это место. Я думаю, вы двое немного под впечатлением от наследия могу. Но для меня эта умиротворенность, это обещание - то, что я хотел бы видеть дома. Они говорят мне, что я могу закончить свои скитания, но не велят мне делать этого. Это приглашение, которое никогда не потеряет силу".
Он взглянул на них обоих и впервые, насколько Вол'джин мог вспомнить, большие золотистые глаза Чэня наполнились грустью. "Я хотел бы, чтобы вы тоже могли это почувствовать".
Вол'джин одарил своего друга улыбкой. "Мне достаточно и того, что ты чувствуешь, Чэнь. У меня есть дом, который ты мне помог вернуть. Ты дал мне этот дом. За тебя нельзя не порадоваться".
Без особых усилий, Вол'джину удалось заставить Чэня и других монахов поделиться своими ощущениями от места. Они с радостью откликнулись, и Вол'джина повеселили их впечатления. Однако после захода солнца холодная, темная волна нагрянула с востока. Монахи умолкли, и Тиратан, стоящий в дозоре на вершине холма, под которым они расположились, вытянул руку, указывая.
"Они там".
Вол'джин и остальные вскарабкались к нему. Там, на востоке, зажегся дворец Могу'шан. Серебристые и синие молнии играли на его стенах, обрисовывая фасад, точно извивающийся плющ, и вспыхивая на углах. Вол'джина впечатлила эта демонстрация магического искусства - не столько веянием силы, сколько бесцельностью и небрежностью, с которой оно применялось.
Чэнь поежился. "Не так уж мне тут и рады".
"Приглашение отменяется". Вол'джин помотал головой. "Навсегда. Здесь больше никому не рады".
Тиратан взглянул на Вол'джина. "Расстояние больше полета стрелы, но к рассвету доберемся. Задолго до того, как эти гуляки проснутся".
"Нет. Они пытаются заманить нас этим представлением. Они хотят, чтобы мы нанесли удар именно туда".
Человек вздернул одну бровь. "Они знают, что мы явимся?"
"Им приходится учитывать, что мы придем, как нам приходится учитывать, что они знают, как мы отреагируем на захваченный тобой журнал". Вол'джин указал на южную горную гряду. "На этих хребтах скорее всего прячутся разведчики Орды и Альянса. Они заметят нас и начнут действовать. Обсуждение планов перед тем, как они придут в движение, займет немного времени".
"Если только кто-нибудь не начнет действовать по собственной инициативе". Тиратан усмехнулся. "Несколько месяцев назад, это был бы я. Интересно, кто захочет сыграть в героя?"
"Для нашей миссии это значения не имеет - покуда они под ногами не путаются".
"Согласен". Человек огладил бородку. "Все еще спускаемся прямо в долину и делаем крюк на восток?"
"До тех пор, пока кто-нибудь не нарушит этот план, да".
Вол'джин провел еще одну ночь без сновидений, но отдохнул не полностью. Он думал было обратиться к лоа, но они, как и все боги, бывали капризны. От раздражения или скуки им было достаточно бросить одно слово, чтобы предупредить врагов о его присутствии. Как он и сказал Тиратану, им стоило иметь в виду, что противник знает об их приближении. Тот факт, что Зандалари не могли вычислить их точное положение было преимуществом. Учитывая характер их миссии, любым преимуществом следовало дорожить.
На следующее утро Вол'джин по-настоящему не понял, поднялось ли солнце вообще. Облака стали плотнее. Кроме слабого желтушного свечения их озаряли только случайные вспышки молний, клокочущие в глубине. Молнии ни разу не коснулись земли, точно боясь осуждения со стороны обитателей дворца Могу'шан.
Семеро были вынуждены сбавить темп. В тусклом свете они чаще оступались. Шелест рассыпающихся из-под ног камней звучал, как громовые раскаты. Они все застывали на одном месте, навострив уши и ожидая реакции. Их разведчикам пришлось сократить дистанцию до отряда, просто потому что в темноте было труднее видеть. В том числе из-за этого остановки стали более частыми.
Ночь за ночью представление c молниями над дворцом Могу'шан повторялось. Вместе с ним ощущение от долины усиливалось. Здесь было место Вол'джина по праву, а те, кто засел во дворце, бросали ему вызов. Отряд сопротивления манило ко дворцу, как мотылька на пламя, но никто из семерых не мог позволить себе попасться в ловушку.
Что было Вол'джину не по нраву, так это отсутствие зандаларских разведчиков. Будь он во главе их армии, он бы отправил легкие войска далеко вперед, до самой западной стены, отделяющей долину от мест обитания существ, известных как богомолы. Истории, которые о них рассказывали, были из тех, что могут приструнить непослушных детей - и Вол'джин имел в виду троллей, а не всего лишь пандаренских детенышей. Не укрепить эту границу было ужасной халатностью, особенно учитывая, что Зандалари о сопротивлении знали.
До того, как они обнаружили первые следы присутствия Зандалари, прошло два дня без солнца. Брат Шань, идущий во главе отряда, ранним вечером остановился в низине между двух высоких холмов. Они достигли южной гряды и двигались на восток через предгорья. Монах подал сигнал. Вол'джин и Тиратан подошли, и Шань отступил туда, где ждали остальные.
Кровь у Вол'джина похолодела от увиденного внизу. Отряд, насчитывающий полторы дюжины легких пехотинцев Зандалари, построил заставу. Они срубили кущу деревьев с золотистой листвой и очистили их от веток. Они заострили стволы и толстые сучья, затем воткнули их в землю по периметру. Колья ощетинились во всех направлениях, за исключением узкого просвета на западе. Там концы ограды лежали внахлест, так что любым нападавшим пришлось бы сделать резкий поворот, прежде чем они смогли бы пробраться в лагерь.