Вторая Академия

Ответом ему было гробовое молчание. Все Старейшины затихли как по команде. Руки их, дотоле активно сопровождавшие их речи, застыли на коленях. Они обескураженно поглядывали друг на друга, надеясь, очевидно, что кто-нибудь заговорит первым.

Притчер мягко пояснил:

– Уверяю вас, мой друг интересуется вашей страной из самых миролюбивых побуждений. Слава Конзвездии широко известна в Галактике, и мы, несомненно, сообщим вашему Губернатору о верности и любви к нему Старейшин Россема.

Вздохов облегчения в ответ не послышалось, однако лица Старейшин немного просветлели. Один из них разгладил бороду большим и указательным пальцами, стараясь подровнять упрямые завитки, и торжественно произнес:

– Мы – верные слуги правителей Конзвездии.

Раздражение Притчера, вызванное неосторожным вопросом Ченниса, постепенно утихло. По крайней мере, он с удовлетворением отметил, что собственный возраст, о котором он недавно думал с горечью, не лишил его способности сглаживать острые углы. Опыт, как ни крути. Он продолжал:

– Проживая далеко отсюда, мы не знакомы с прошлой историей правителей Конзвездии. Мы полагаем, что они милостиво правят здесь уже долгое время.

Ответил ему тот же Старейшина:

– Даже дед самого старого из нас не сможет припомнить времен, когда правителей из Конзвездии тут не было.

– Это были времена мира и спокойствия?

– Времена мира и спокойствия? – вскричал Старейшина и сам испугался. – Губернатор – сильный и могущественный правитель, который безжалостно накажет всякого изменника. Но никто из нас здесь не изменник.

– Вероятно, в прошлом он наказывал изменников?

Снова испуг и растерянность…

– Среди нас никогда не было изменников, так же как их не было среди наших отцов и дедов, В других мирах были, и они были осуждены на смерть. Но мы об этом не помышляем. Мы скромные, честные фермеры и не думаем о делах политики.

По его испуганным глазам было видно, как он волнуется.

Притчер мягко проговорил:

– Не могли бы вы любезно сообщить нам, как нам встретиться с Губернатором?

Старейшины были не на шутку обескуражены. Прошло довольно долгое время, и наконец Старейшина, которому выпало отвечать па неловкие вопросы, проговорил:

– А вы разве не знаете? Губернатор прибудет сюда завтра утром. Он знает о вашем прибытии. Для нас это была большая честь. Мы… очень надеемся, что вы сообщите ему о том, что мы верой и правдой служим ему.

Притчер широко улыбнулся:

– Он знает о нашем прибытии? Он ожидал нас?

Старейшина удивленно посмотрел поочередно на обоих чужестранцев:

– А как же? Мы ждали вас целую неделю!

Жилище, в котором их поселили, видимо, по россемским понятиям, считалось роскошным. Во всяком случае, Притчер видал и похуже, поэтому слишком не расстраивался. Ченнису, казалось, вообще ни до чего не было дела.

Однако между ними возникла некоторая натянутость. Притчер чувствовал, что пора принять уже какое-то более или менее определенное решение, но обстоятельства вынуждали ждать. Повидаться с Губернатором означало довести игру до опасной черты, но зато выигрыш мог вдвое повысить шансы на успех в общем зачете. Он поглядывал на Ченниса и замечал, как тот все чаще хмурится и покусывает губы. Притчер чувствовал, что игра затянулась, и всей душой желал, чтобы все поскорей закончилось.

– Похоже, нас не очень-то жалуют, – не вытерпел он.

– Да, – коротко отозвался Ченнис.

– Вот как? И вы того же мнения? Больше вам сказать нечего? Хорошенькое дельце! Мы попадаем сюда и обнаруживаем, что Губернатор, оказывается, нас ждал. Потом окажется, что в Конзвездии нас тоже ожидают – ждут не дождутся. Что же толку от всей нашей миссии?

– Одно дело – ждать нас, а другое – знать, кто мы и зачем здесь.

– И вы полагаете, что это можно скрыть от людей из Второй Академии?

– Наверное. Почему бы и нет? А вы уже готовы спасовать? Допустим, наш корабль заметили на подлете. Разве у них не может быть пограничных наблюдательных постов? Даже если бы мы были просто путешественники, нами бы заинтересовались.

– Хорош интерес! Такой сильный, что Губернатор едет к нам собственной персоной!

Ченнис пожал плечами:

– Об этом можно подумать и потом. Сначала поглядим, что за птица этот Губернатор.

Ченнис обнажил зубы в усмешке. Неожиданно оживился:

– По крайней мере, одну вещь мы уже знаем. Либо Конзвездия – Вторая Академия, либо все свидетельства до одного ошибочны. Как, например, можно иначе объяснить тот страх, с которым аборигены говорят о Конзвездии? Не похоже, чтобы их тут слишком притесняли. Группы Старейшин, судя по всему, встречаются совершенно свободно, без всяких помех. Налоги, о которых они говорили, похоже, не слишком высоки, и опять-таки не чувствуется, чтобы их очень-то усердно собирали. Местные все говорят о нищете, но между тем не выглядят ни заморенными, ни голодными. Дома у них не слишком уютны и грубы, это правда, но, скорее всего, просто оправдывают свое предназначение.

Знаете, а мир довольно симпатичный. Раньше я никогда не сталкивался с такой суровой жизнью, но такое впечатление, что население не страдает. Как будто в суровой неприхотливости такого бытия есть некое устойчивое счастье, которого так не хватает обитателям технически развитых планет, где живут искусственно усложненной жизнью.

– У вас что же, склонность к пасторальным добродетелям?

– И рад бы, да не судьба!

Ченнис, казалось, был страшно доволен своими размышлениями.

– Я просто стараюсь подчеркнуть, как все это важно. Скорее всего, Конзвездия – неплохой администратор. Неплохой в том смысле, что суть насаждаемых ею порядков в корне отлична от того администрирования, к которому привыкли в старой Империи или в Первой Академии, да и в нашем собственном Союзе. Все эти структуры основаны на том, чтобы добиться подчинения любой ценой. Конзвездия дает своим подданным счастье и достаток. Разве вы не видите, что все их правление ориентировано иначе? Оно носит не физический, а психологический характер.

– Вот как? – иронично хмыкнул Притчер. – А как же ужас, с которым Старейшины говорили о наказании изменников этими добросердечными администраторами от психологии? Это как укладывается в вашу схему?

– Да их-то самих разве кто-нибудь наказывал? Они ведь говорили только о наказании каких-то абстрактных «других». Такое впечатление, что боязнь наказания им так здорово привита, что само наказание никогда не потребуется. Разрази меня гром – я уверен, что на планете нет ни одного конзвездианского солдата. Понимаете?

– Может быть, пойму, – холодно ответил Притчер, – когда увижу Губернатора. Кстати, вы не думаете, что наш собственный разум уже может быть под контролем?

– Вот уж к чему вам не привыкать, – грубо, презрительно парировал Ченнис.

Притчер заметно побледнел и неловко отвернулся. Больше они в этот день не разговаривали.

В тишине безветренной морозной ночи, слушая, как сладко посапывает его спутник, Притчер тихо настроил свою миниатюрную рацию на ультраволновой канал, к которому рация Ченниса не была подсоединена, и связался с кораблем. Ответ поступил в виде коротких, едва слышных звуков.

Притчер дважды спросил:

– Есть сообщения?

Ему дважды ответили:

– Пока никаких. Мы постоянно на связи.

Он встал с постели, В комнате было холодно, и он, завернувшись в меховое одеяло, уселся в кресле перед окном и стал смотреть на звездное небо. Оно было так не похоже на небо его родной Периферии!

…Где-то там, меж звезд, был ответ на все вопросы, которые мучили его, и он очень хотел, чтобы вес они поскорее разрешились.

На мгновение он задумался о том, прав ли Мул, – действительно ли «обработка» лишила его способности самостоятельно принимать какие-либо решения? Или это все-таки возраст и усталость, накопившаяся за последние годы?

Вообще-то говоря, ему было все равно.

Он смертельно устал.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.