Вторая Академия

– Старейшины? – спросил Ченнис непринужденно. – Это люди, управляющие здешней областью?

– Да, да, Благородные Господа! Они – честные, достойные люди – все, все. И скажу не без гордости – наша деревня всему Россему известна своей добропорядочностью и честностью, хотя жизнь тут у нас тяжелая, и урожаи плохие, и леса скудные. Может быть, вы не откажетесь намекнуть Старейшинам, Благородные Господа, о том, что я вас принял как подобает, – тогда я смог бы попросить у них новую машину, фургончик для фермы – вы же сами видали мою развалюху. А без машины, сами понимаете – как без рук.

Он заискивающе поглядывал по очереди на гостей, и Хэн Притчер благосклонно кивнул в ответ – со всей торжественностью, которую на него накладывала роль «Благородного Господина».

– Безусловно, мы расскажем вашим Старейшинам о вашем гостеприимстве.

На некоторое время они остались наедине с Ченнисом, и Притчер воспользовался этим. Он шепнул полусонному от еды и выпивки спутнику:

– Что-то я не в восторге от этой затеи со Старейшинами. А вы? Вы-то что думаете?

Ченнис, казалось, был искренне удивлен подозрительностью Притчера.

– Ничего не думаю. А вы что так разволновались? У нас тут есть дела поважнее, чем излишняя подозрительность.

Ченнис быстро, монотонно проговорил:

– Позднее, позднее подозрительность нам не повредит. Людей, которые нам нужны, Притчер, мы не найдем, наугад шаря рукой в мешке. Люди, которые правят силой разума, вовсе не обязательно на вид должны казаться сильными и могучими. Во-первых, психологи из Второй Академии, скорее всего, составляют небольшую часть здешнего населения – точно так же, как в вашей собственной Первой Академии инженеры и ученые составляли меньшинство. А обычное население – оно и должно так выглядеть – обычное, подчеркиваю. Психологи, скорее всего, здорово скрываются. А те, кто с виду тут правит, могут честно и откровенно полагать, что правят именно они. И задача наша может быть решена именно здесь, на этом мерзком клочке заброшенной планеты.

– Не вижу никакой логики.

– Господи, да пошевелите вы мозгами, это же чертовски очевидно! Конзвездия, вероятно, представляет собой довольно обширный мир, населенный миллионами, сотнями миллионов людей. Как мы можем определить, кто из них психологи, и с полной ответственностью сообщить Мулу, что мы нашли Вторую Академию? Только здесь, на этой крошечной планете – крестьянской, порабощенной, все конзвездианские правители, как сообщил наш гостеприимный хозяин, сконцентрированы в одной-единственной деревеньке под названием Джентри. Их тут всего-навсего, наверное, тысяча наберется, и среди них наверняка должен быть хоть один – а может, и не один представитель Второй Академии. Туда мы непременно отправимся, а пока давайте встретимся со Старейшинами – это абсолютно логичный шаг.

Они слегка отодвинулись друг от друга, как только на пороге комнаты появился заметно взволнованный хозяин.

– Благородные Господа, Старейшины приближаются. Я позволю себе еще раз нижайше просить вас замолвить обо мне словечко.

Кланяясь, он согнулся пополам.

– Конечно, конечно, замолвим, – заверил Ченнис. – Это и есть ваши Старейшины?

Скорее всего, это они и были. Их было трое. Один подошел поближе. Торжественно кивнул и сказал:

– Мы польщены оказанной нам честью. Благородные Господа, машина ждет вас. Вы окажете нам еще большую честь, если согласитесь встретиться с нами в Зале Встреч.

Третья интерлюдия

Первый Оратор задумчиво глядел на ночное небо. Легкие облака неслись куда-то вдаль мимо бесчисленных звездных скоплений. Странной враждебностью веяло от небес. Они и никогда не были слишком дружелюбны, но теперь в их глубинах таилось странное создание – Мул, и от этого небеса казались еще более неприятно пугающими и темными.

Заседание окончилось. Оно получилось коротким. Были высказаны кое-какие сомнения, возникли кое-какие вопросы, связанные со сложностью математических выкладок проблемы воздействия на мутанта с неограниченными психологическими способностями. Должны были быть учтены все крайние пермутации.

И все-таки – все ли они учли? Могли ли они быть спокойны? Где-то там, далеко, но не так уж недостижимо далеко, по современным понятиям о скорости, был Мул. Что он собирался делать?

С его людьми особых проблем не было. Они среагировали и продолжали реагировать в соответствии с Планом.

Но сам Мул?

Глава четвертая

Двое плюс старейшины

Старейшины в этом районе Россема были какие-то нетипичные. Они не производили впечатления людей некрестьянского происхождения, не казались ни более старыми, ни менее дружелюбными.

Подчеркнутое достоинство, с которым они повели себя в начале встречи с чужестранцами, постепенно возрастало, и в конце концов в их поведении, кроме этого достоинства, ничего не осталось.

Они сидели вокруг овального стола – задумчивые и медлительные мудрецы. Некоторые из них действительно были преклонного возраста, однако у бородатых бороды были коротко и аккуратно подстрижены. Довольно многие между тем выглядели моложе сорока, из чего можно было сделать вывод, что звание «Старейшины» скорее подчеркивало не возраст, а некое уважительное отношение.

После скромной трапезы и обмена приветственными речами, произнесенными со стороны хозяев двумя, видимо, наиболее уважаемыми из Старейшин, собрание перешло к неофициальной беседе.

Складывалось впечатление, что Старейшинам просто-таки невтерпеж поскорее покончить с формальной частью и дать волю естественному любопытству и дружелюбию.

Они подсели поближе к гостям, и вопросы посыпались как из рога изобилия.

Их интересовало буквально все: трудно ли управлять кораблем, сколько для этого нужно человек, можно ли усовершенствовать моторы их автомобилей, идет ли в других странах снег, как в Конзвездии, сколько народу живет в их мире, так ли он велик, как Конзвездия, далеко ли он, из чего сшита их одежда и почему у нее металлический отлив, почему они не одеваются в меха, каждый ли день они бреются, какой камень вставлен в перстень Притчсра – и так далее и тому подобное.

Почти все вопросы адресовались Притчеру – видимо, судя по возрасту, они наделили его большими полномочиями. Притчер с удивлением замечал, что его ответы становятся все более пространными. Он чувствовал себя окруженным толпой любопытных детей. Его ответы вызывали у них неподдельное удивление и новые вспышки жаркого интереса. Трудно было не откликнуться.

Притчер объяснял, что кораблем управлять несложно и что состав команды зависит от размеров корабля – может быть один пилот, а может быть и много пароду; что он пока не видел, как устроены их автомобили, но что двигатели наверняка можно усовершенствовать; что климат в разных мирах разный и кое-где тоже идет снег; что в его мире живет более ста миллионов человек, но что он, конечно, не так могуч, как великая Конзвездия; что их одежда сшита из силиконового пластика, а металлический отлив у нее потому, что в ткани особым образом сориентированы поверхностные молекулы, что обеспечивает искусственный подогрев и поэтому им не нужны теплые меха; что бреются они каждый день; что в перстень его вставлен аметист. И так далее и тому подобное. Он отвечал и отвечал и, к своему удивлению, чувствовал, что ему все больше и больше нравятся эти наивные провинциалы.

Всякий раз после очередного ответа Старейшины разражались удивленными возгласами и переговаривались между собой. Понять, о чем именно они говорят, было трудно, потому что, хотя разговор и шел на универсальном общегалактическом языке, акцент был кошмарный. Видимо, язык их стал архаичным за счет долгой изоляции. То есть общий смысл их высказываний был более или менее понятен, но оттенки смысла терялись.

Наконец Ченнис не выдержал и вмещался:

– Добрые господа, позвольте же и нам спросить вас кое о чем. Мы – чужестранцы, и нам хотелось бы узнать как можно больше о Конзвездии.