Василий Шульгин

Являясь руководящим участником черносотенных организаций „Союз Михаила Архангела“, „Союз русского народа“ и „Русского собрания“, а также членом 2-й, 3-й и 4-й Государственных Дум, Шульгин призывал царское самодержавие к беспощадной расправе над участниками революционного движения, требовал организации против них карательных экспедиций и военно-полевых судов, всецело поддерживая мероприятия царского министра Столыпина (л. д. 21, 23, 24, 25, 183, 184, 186).

После Февральской революции Шульгин, стремясь сохранить русскую монархию, вместе с председателем буржуазного „Военно-промышленного комитета“ Гучковым принял отречение царя и пытался передать престол другому члену царской фамилии (л. д. 26, 27, 196, 197).

В дальнейшем Шульгин, поддерживая буржуазное временное правительство, выступал против Ленина и призывал Керенского задушить революцию (л. д. 26, 28, 199, 201).

После Октябрьской революции Шульгин вместе с другими реакционерами сформировал на Дону так называемую „Добровольческую армию“ и вел активную борьбу против Советской республики.

В конце 1917 года по заданию командования белой армии Шульгин завербовал в Киеве и отправил в Новочеркасск для „Добровольческой армии“ несколько эшелонов офицерского состава (л. д. 29, 30, 203).

В начале 1918 года Шульгин создал при белой армии Деникина разведывательный орган под названием „Азбука“, который вплоть до 1920 года организовывал на территории Украины, занятой частями Красной Армии, контрреволюционную повстанческую деятельность, распространяя антисоветскую литературу, а также поддерживал связь с подпольным контрреволюционным „московским центром“ и с агентами английской и французской разведок, которых снабжал шпионскими сведениями (л. д. 36, 37, 38,40, 205–210).

В августе 1918 года в гор[оде] Екатеринодаре по инициативе Шульгина было создано деникинское правительство, именуемое „Особым совещанием“, а несколько позже с помощью французских интервентов он организовал контрреволюционное правительство в Одессе, находившееся в подчинении Деникина (л. д. 40, 41,212–214).

После разгрома Деникина Шульгин продолжал борьбу против советской власти вместе с Врангелем, с которым поддерживал тесную связь также и [с] заграницей, куда бежал в сентябре 1920 г.

Находясь за границей, Шульгин активно работал в белогвардейских шпионско-террористических организациях „РОВС“ и „НТСНП“, участвовал в заброске агентуры „РОВС“ на территорию Советского Союза с террористическими заданиями, выступал с публичными антисоветскими докладами, сотрудничал в белогвардейских издательствах и написал ряд антисоветских книг (л. д. 47, 52, 55, 64, 69, 227, 238, 239, 336).

В 1936 г. Шульгин пытался установить связь с главарями фашистской Германии и склонить их еще в то время к вооруженному нападению на СССР. С этой целью для передачи фашистским главарям он написал рукопись под названием „Пояс Ориона“, в которой предлагал немцам колонизировать советскую территорию и безвозмездно пользоваться природными богатствами Советского Союза (л. д. 240, 241).

Будучи допрошен в качестве обвиняемого, Шульгин виновным себя признал (л. д. 87) и, кроме того, изобличается показаниями Георгиевского М. А. (л. д. 130–133) и вещественными доказательствами (л. д. 255–261).

На основании изложенного ОБВИНЯЕТСЯ:

Шульгин Василий Витальевич, 1878 года рождения, уроженец Киева, русский, без подданства, из дворян, в прошлом помещик, белоэмигрант, в том, что:

До Октябрьской революции, являясь членом 2-й, 3-й и 4-й Государственных Дум и черносотенных организаций, проводил активную борьбу против революционного движения.

В период гражданской войны был инициатором создания белогвардейского правительства Деникина, именуемого „Особым совещанием“, и, являясь его членом, руководил деникинской разведкой „Азбука“, через которую проводил шпионскую работу в пользу французской и английской разведок.

Проживая с 1920 года за границей, состоял в белогвардейских шпионско-террористических организациях, по заданию которых вел подрывную деятельность против Советского Союза, т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. 58–8, 58–4, 58–6 ч. 1 и 58–11 УК РСФСР.

Следственное дело по обвинению Шульгина Василия Витальевича подлежит рассмотрению на особом совещании МГБ СССР.

Мера наказания Шульгину В. В. предлагается 25 лет тюрьмы.

Старший следователь Следчасти по особо важным делам МГБ СССР — подполковник Путинцев.

„Согласен“ — начальник Следчасти по особо важным делам МГБ СССР — генерал-майор Леонов»[529].

Василия Витальевича так и осудили — на 25 лет, что для него являлось фактически пожизненным сроком.

Сидельцы Владимирской особой тюрьмы Министерства госбезопасности, ставшей ему пристанищем, представляли собой Зазеркалье советского мира. Здесь Шульгин познакомился с Павлом Кутеповым, сыном похищенного генерала. Соседями по камере у нашего героя были белогвардейцы, крестьяне, инженеры, уголовники, литераторы, офицеры, а также германские генералы и японцы. Один из немцев, генерал Гельмут фон Панвиц, командир русской казачьей дивизии, вскоре был казнен одновременно с генералами П. Н. Красновым, А. А. Власовым и другими захваченными в плен высшими чинами РОА.

Шульгин смирился со своей печальной судьбой. Миролюбиво настроенный, непритязательный, седобородый старик вызывал симпатию у товарищей по несчастью. Ему рассказывали свои истории, стремились помочь, дежурили вместо него по камере. Немцы же, когда были освобождены, присылали ему из Германии посылки с продуктами и писчей бумагой.

Истории были очень разные, но особенно запомнились связанные с сильной религиозной верой.

Два крестьянина Иван и Михаил, малороссы по происхождению (так они сами себя называли), были твердыми сторонниками Столыпинской аграрной реформы, которая, как они считали, открыла им глаза. Но кроме этого, они следовали всем христианским заповедям, отличались необыкновенной добротой.

Третьим выдающимся сидельцем был человек другого племени. О нем Шульгин вспоминал так: «И был там человек, которого забыть трудно. Он был еврей по фамилии Дубин. Этот еврей, высокий, худой и сохранивший бороду (что тоже бывало нечасто), немедленно после побудки и обязательного посещения уборной становился на молитву. Это был второй Михаил, но только „отец“, который тоже весь день молился. Но Дубин, кроме того, в течение целого дня ничего не ел и не садился, потому что он молился стоя. Он не умел молиться тихо, про себя, а все время что-то бормотал. Иногда это бормотание переходило в плач. Он плакал так, что этому трудно поверить.

На полу от слез образовывались лужицы. Сначала на это трудно было смотреть, но потом я привык. Через некоторое время он сказал мне:

— Вы меня не знаете, но я вас хорошо знаю. Какой еврей не знает Шульгина, члена Государственной Думы? Я тоже был пятнадцать лет членом парламента в Риге. Кроме того, я стоял во главе лесных промыслов, и у меня работало четыре тысячи рабочих.

Я спросил его:

— Отчего вы так горько плачете?

Он покачал головой:

— У нас есть такие молитвы, когда положено плакать. Кроме того, у меня было около ста родственников. Все убиты немцами. Только одну сестру мою я сохранил. Она живет в Москве и помогает мне. Но особенно я плачу вот почему. У меня была мать, старенькая. Я старался каждый день у нее бывать. Но вы сами знаете, как парламент и дела отнимают много времени. Надо заботиться о своих рабочих, так как они были в основном русские, и я не хотел, чтобы они устроили еврейский погром. И поэтому бывали дни, когда я не заезжал к матери. Вот теперь я об этом плачу. Как мог я это делать! Ведь она меня ждала. Теперь ее нет. Слава Богу, она умерла до немцев. Я спасся, потому что вместе с сестрой бежал на восток, в Москву. Но меня все-таки арестовали. Я правоверный еврей.

Позже я узнал, что Дубин не только правоверный иудей, но и весьма уважаем религиозными евреями далеко за пределами Риги…

529

Тюремная одиссея Василия Шульгина. С. 294–295.