Страница 8 из 10
– В холодильнике, Лара Геннадьевна, в холодильнике!
Она ушла, и едва за ней захлопнулась дверь, как Тамара по стеночке, тихонько, сползла вниз и отключилась.
Видимо, ее мозг не смог вот так сразу воспринять визуальную картинку ее новой жизни, нового окружения. Во всяком случае, мне так показалось. Или же ее напрягло слово «сестра». То, что я представила ее Полине как свою сестру?
Она быстро пришла в себя, я помогла ей подняться, усадила и принесла воды.
– Что с тобой, Тамарочка? Голова закружилась?
– Зачем ты сказала этой девушке, что я твоя сестра?
– Я подумала, что так будет лучше всего. И Полина станет ухаживать за тобой, как за мной, понимаешь? Одно дело – подруга, совсем другое – сестра. Ну, ты готова подняться? Пойдем, я покажу тебе твою комнату.
– У меня уже и комната есть? – усмехнулась Тамара, глядя с недоверием в мои глаза. – А если я сейчас захочу уйти? Вот взять и уйти? Ты станешь останавливать меня?
– В каком смысле? – не поняла я.
– Может, у тебя тоже есть в запасе кое-что интересное? – Она не сводила с меня немигающих, словно остекленевших глаз.
– Послушай, Тамара, ты можешь делать все, что захочешь. Уйти, остаться, даже оскорбить меня… Я не знаю, что происходит сейчас в твоей голове и душе, но у меня единственное желание – помочь тебе.
– Но откуда в этой квартире может быть комната, как будто специально подготовленная для меня?
– Не специально, нет. Просто комната для гостей. Она на втором этаже. У меня квартира двухэтажная. Там есть все необходимое, даже своя ванная комната. Ты только скажи, и я наберу тебе воды. Согреешься, придешь в себя, успокоишься.
По щекам Тамары покатились слезы. Она закрыла лицо руками и разрыдалась. Я обняла ее голову и прижала к себе, поцеловала в макушку. Бедная, подумала я, что же ей пришлось пережить, если она так напугана и в каждом человеке видит врага!
– Ты в порядке? – спросила я ее, когда она немного успокоилась.
– Да, извини… Не знаю, что на меня нашло… Просто никак не могу взять в толк, зачем я тебе нужна.
– Ты хочешь знать?
– Ну, да! Надеюсь, ты не… – Она не нашла в себе силы произнести это слово и ограничилась нейтральным: – У тебя с сексуальной ориентацией все в порядке?
– А-а-а… Да, все в порядке.
– А эта квартира твоя?
– Моя. Тамара, я тебе все расскажу, когда придет время. А сейчас, раз уж ты так разнервничалась и тебя мучает вопрос, зачем я решила принять участие в твоей судьбе, я должна тебе ответить, прояснить ситуацию…
– Постой… Только не говори мне, что то, что ты рассказала мне про своего мужа… что ты его убила – правда?!
– Это был не муж… Мужчина… Я его убила. Случайно. И потом долгое время не могла избавиться от трупа… Послушай, это долгая история, и когда-нибудь я ее тебе расскажу… С тех пор прошел почти год, но меня просто замучили кошмары. Я ездила в Саратов к тетке, хотела забрать ее к себе, чтобы родной человек был рядом, а она встретила человека и уезжает вместе с ним в Германию. Все мои надежды привезти ее сюда улетучились. Меня прямо накрыло с головой… Я даже не помню, как я входила в купе… Вернее, помню, что увидела тебя, налепила на лицо улыбку и – вперед! А у тебя был такой вид… Несчастный, затравленный… Да, я видела, что тебе плохо, очень плохо, потом ты еще сказала, что только что вышла из тюрьмы, и все равно, я подумала, что тебе лучше, чем мне. У тебя уже все кошмары позади, а я в своих утонула, я живу в какой-то черноте, не сплю, кричу по ночам… К психиатрам не обратишься – они же попытаются залезть в душу, и в состоянии гипноза я могу проговориться… Я знаю, что вырулю, и мне просто нужно время. И, самое главное, мне надо, чтобы рядом со мной кто-то был. И я выбрала тебя. Подумала, что это судьба. Теперь все понятно? Еще неизвестно, кто из нас кому оказывает услугу: я – тебе или ты – мне.
– Ты врешь, – сказала она, как полоснула ножом.
– Тогда уходи.
Я набрала в легкие побольше воздуха и глубоко вздохнула. Вот почему, когда говоришь правду – тебе не верят. А когда врешь – принимают за чистую монету.
– Ты кому-нибудь еще это рассказывала?
– Нет.
– Ты больная, что ли? Видишь меня первый раз в жизни и признаешься в убийстве человека! Или ты меня решила подставить?
– Нет. Но если ты думаешь, что я на самом деле сумасшедшая или желаю тебе зла, то тебе лучше уйти. Прямо сейчас. И забудь обо мне.
– Помнишь, там, на перроне, когда мы только вышли из поезда, ты сказала мне, что у меня лицо самоубийцы. Зачем ты так сказала?
– У тебя был такой взгляд… Мне так показалось.
– А потом ты сказала, что тебя окружают здоровые, нормальные люди или что-то в этом духе… И где эти твои здоровые и веселые люди? Это твои друзья? Они знают, что ты убила человека?
– Нет…
– Но если ты не рассказала об этом своим друзьям, то почему тогда раскрылась мне?
– Просто раскрылась, и все. Подумала, что уж ты точно меня не сдашь – сама настрадалась. Ну, так что, мы так и будем задавать друг другу глупые вопросы? Или ты пройдешь наконец в квартиру, насладишься теплом и комфортом? Хватит уже, слышишь, хватит всех этих разговоров! – закричала я, сжимая кулаки и чувствуя, что погружаюсь в черное болото страхов. – Мне нужно время, чтобы прийти в себя! Помоги мне! Поживи здесь, со мной! Я рассказала тебе все, чтобы расслабиться, чтобы не изображать счастливую и пресыщенную особу, а вести себя естественно. Мне станет легче, если ты будешь рядом. Если тебе нужно будет куда-то отлучаться, я легче переживу это, потому что буду знать, что ты скоро вернешься. Помоги мне, а я помогу тебе…
Я, слушая себя, представив себя на месте Тамары, подумала, что сама бы ни за что не согласилась на такое соседство. Что испугалась бы. Мало того, что эта бедная девочка оказалась в тюрьме, так теперь еще, едва очутившись на свободе, встретила какую-то странную особу, признавшуюся ей в том, что она убила человека.
– Ладно, иди, показывай, где тут у тебя ванная комната, – наконец сдалась она. – Вот смою с себя тюрьму и обиды, а после – хоть на казнь.
4. Тамара. Январь 2015 г.
Однажды наступает такой момент, когда молчать больше нельзя. Когда ты понимаешь, что нашел благодарного слушателя, которому можно рассказать все, без страха быть не понятым, разоблаченным или даже преданным.
Мне хотелось, чтобы моя история, рассказанная от первого лица, была услышана кем-то чужим, посторонним, и чтобы этот посторонний смог увидеть фрагмент моей жизни со стороны. Чтобы оценить и понять всю глубину пережитых мною чувств и переживаний. В сущности, человек, попав в сложную ситуацию, всегда желает этого – быть понятым, услышанным. Другое дело, поверят ли услышанному, чтобы дать верную оценку, пусть и субъективную?
История, которую следовало озвучить еще в поезде, под стук вагонных колес, была рассказана в московской уютной квартире, где после плотного ужина мы, чистые, в домашней одежде (Лариса подарила мне свою новую пижаму и свитер с носками) расположились в креслах.
– Я говорила тебе уже, что у него были синие глаза, – начала я свой рассказ, и голос мой дрогнул. Я вдруг увидела эти синие глаза, улыбку, эти губы, столько раз целованные мною. Что я наделала? Как могла я так с ним поступить? И к чему теперь все эти разговоры? – Синие глаза и черные волосы. Кожа его была смуглой, гладкой, нежной. Я бы все отдала, чтобы только увидеть его…
– Он жив? – перебила меня Лариса. – Жив? Скажи только: да или нет?
– Надеюсь, что да!
– Но если он жив, значит, увидишь! Даже если он спрятался от тебя в Гвинее-Бисау! Извини, что перебила. Больше не буду, молчок! – И она, состроив уморительную гримасу, приложила указательный палец к своим губам. – Ты не смотри, что я такая несерьезная. Просто иногда мне кажется, что мы сами себе придумываем проблемы! Поверь мне, многое, очень многое можно решить с помощью денег. Ладно, извини… Сама не знаю, зачем тебя перебила. Может, от того, что захотелось тебя сразу как-то успокоить…