Страница 13 из 16
– Буду звонить Катюше, – сообщила семье Кира и направилась к телефонному аппарату.
– Подожди! – попытался остановить ее Женька. – А что ты скажешь?
– Что говорят в таких случаях? – обернулась Кира Павловна к сыну. – У нас – товар, у вас – купец.
– Какие глупости! – вдруг рассердился Николай Андреевич. – Бесцеремонно вмешиваться в дела чужой семьи – это недопустимо.
– Ты что, пап? – Младший Вильский вытаращил на отца глаза, а Анисья Дмитриевна тут же ретировалась «на пост».
– Кира Павловна берет на себя функции свахи, забыв, что в таких вопросах главное условие – это взаимная симпатия молодых людей. А если Феликс не понравится Маше?
– Он не понравится Маше, – спокойно подтвердила предположение мужа Кира Вильская. – Это совершенно точно, потому что Маше нравится твой сын. А где я возьму Маше второго Женьку?
– Тогда не вижу никаких причин звонить в Москву и вести матримониальные разговоры с Ларичевыми, – отрезал Николай Андреевич.
– Ну уж нет, Коля! Это тебе не производство, не станки и не твои дурацкие схемы. Это, дорогой мой, иные материи. Более тонкие! Так сказать, таинство сердец, – снова допустила поэтическую оплошность Кира Павловна, и всем стало ясно: она взволнованна.
– Тогда я умываю руки, – смирился Вильский и закрылся от строптивой жены газетой.
– Я тоже! – на всякий случай присоединился к отцу Женька.
– А ты-то с какой стати?! – возмутилась Кира Павловна. – Я, значит, его дела улаживаю, а он «руки умывает». Лучше пригласи Феликса с Катей на свадьбу и попроси его быть свидетелем.
– Циркуля?! – подскочил как ужаленный младший Вильский. – У меня что, ближе друзей нет?
– Ближе – нет! – подвела итог Кира Павловна. – И потом, их все равно двое: Вова Рева – Лева Рева. Как будешь выбирать? А Феля тебе как старший брат.
– Не-е-ет, – простонал Женька и начал сползать вниз по стулу. – Он испортит мне все свадебные фотографии.
– Зато улучшит твою жизнь. – Кира Павловна подошла к сыну и постучала его по лбу. – Ты балбес! Делай, как мать говорит.
– А может, я не женюсь? Может, Желтая за меня не пойдет или ее родители запретят? Откуда ты знаешь?
– Даже если тебе запретят ее родители и мы с папой, ты все равно на ней женишься, – с уверенностью произнесла Кира.
– Это почему же? – довольно развязно спросил Женька и усмехнулся одним уголком рта.
– А потому же, – наклонилась к его уху Кира Павловна и что-то тихо прошептала сыну, отчего тот залился такой краской, что со стороны могло показаться: корни его волос приобрели оттенок насыщенной меди.
Женька вскочил как ужаленный со словами: «Ну ты, мам, даешь!» – и пулей вылетел из квартиры, чтобы предупредить свою ненаглядную Желтую, что близость их отношений перестала быть тайной для наблюдательной Киры Павловны.
– Откуда она узнала? – смутилась Женечка Швейцер и поправила на себе распахнувшийся ситцевый халатик.
– Сорока на хвосте принесла, – пожал плечами Вильский и притянул к себе Желтую. – Какая уже разница?! Все равно скоро женимся. Ты со своими поговорила?
– Поговорила, – потупилась Женечка.
– Ну?
– Папа не против.
– Тамара Прокофьевна, значит, против, – усмехнулся Женька, сразу почувствовавший, как напряглась его будущая жена.
– Не то чтобы…
– Слушай, Желтая, я все понимаю, но мне по большому счету все равно, что думает твоя мама. Я же не с ней жить буду.
– Не с ней, – эхом отозвалась Женечка Швейцер и обняла своего рыжего за шею.
– А с тобой. – Женька внимательно вглядывался в глаза любимой, пытаясь отыскать в них хоть капельку сомнения.
– Со мной, – расплылась в улыбке Женечка и зажмурилась от счастья.
– Во-о-от, – удовлетворенно протянул Вильский и поцеловал девушку в макушку. А потом – в висок. А потом уже и сама Женечка подставила ему чуть приоткрытые губы и с готовностью отдалась нахлынувшим чувствам, предварительно закрыв дверь съемной комнаты на ключ.
– Откуда же она все-таки узнала? – спустя какое-то время повторила вопрос девушка, натягивая на себя простынку.
– Да не обращай ты внимания, Желтая! – закурил прямо в постели Вильский, рассматривая растрескавшийся потолок. – Она, может, просто так сказала, а мы сразу перепугались.
– Ты перепугался, – уточнила будущая жена и провела пухленькой ручкой по густым рыжим волосам лежавшего рядом Вильского. – Меня там не было.
Ее и правда в тот момент рядом не было, но Женечка оказалась не по годам прозорлива, в отличие от будущего супруга, который лишь годам к сорока открыл в собственной матери удивительную склонность к провокациям, на которые сам же и поддавался. Благодаря этой способности Кира Павловна практически всегда добивалась чего хотела. Она была великолепным манипулятором, манипулятором-самородком, не прочитавшим ни одной книжки по практической психологии, но разбиравшимся в ней на бытовом уровне столь мастерски, что превзойти ее в этом вопросе было по силам не каждому.
– Что ты ему сказала, Кира? – полюбопытствовал Николай Андреевич, отметивший, с какой скоростью Женька выпорхнул из дома.
– Ничего особенного, – улыбнулась Кира Павловна и набрала московский номер. – Але, Катюша? – спросила она, услышав на том конце низкий Фелин баритон.
– Это не Катюша, – проговорил Феликс Ларичев. – Мамы нет дома. А что вы хотели?
– Феля! – Кира Павловна осталась недовольна ответом, потому что предполагала, что московские друзья должны сразу же узнавать ее голос, невзирая на шумы и помехи. – Это тетя Кира.
– Тетя Кира! – вскричал Феликс. – А я вас сразу узнал!
– Феля, мальчик мой, – проговорила Кира Павловна. – Как твое здоровье?
Услышав желанный вопрос, Феля на том конце провода расцвел и на полном серьезе принялся рассказывать, как работают его желудочно-кишечный тракт, сердечно-сосудистая система и что он делает для того, чтобы содержать все важные функции организма в надлежащем его возрасту состоянии.
Пока Феликс Ларичев шпарил наизусть рекомендации московских профессоров, Кира Павловна стояла, отодвинув трубку от уха, но, как только в потоке слов возникла небольшая пауза, Кира Вильская взяла быка за рога и быстро произнесла:
– Феля! Скажи маме – у нас свадьба.
– А кто женится? – поинтересовался растяпа Ларичев.
– Как кто, Феля? Женится Женя. Он будет тебе звонить сам. А пока не забудь, передай все Кате.
– Хорошо, – пообещал послушный Ларичев и расстроился: капризный Гименей снова обошел его стороной.
– Позвонила? – выглянула из кухни Анисья Дмитриевна.
– Позвонила, – не глядя на мать, ответила Кира Павловна и скоро ушла к соседям разрабатывать план сватовства.
– Москвич? – охнула Прасковья, внимательно выслушав Кирины предположения.
– Коренной, – соблазняла соседку Кира Павловна.
– Физик? – нараспев произносила Устюгова непривычно звучавшее название неведомой профессии.
– Физик, – важно кивала Вильская, а потом пускала в ход секретное оружие: – Единственный сын, между прочим. Без пяти минут кандидат наук. Квартира в центре Москвы и женат никогда не был.
У Прасковьи блестели глаза и раздувались ноздри, соседка нарисовала перед ней столь радужные перспективы, что просто не верилось.
– Только знаешь, Паша, – все-таки рискнула предупредить Кира Павловна. – Феля – он немного странный: высокий такой, не очень на лицо симпатичный, зато умный!
– А то я вашего Фелю не видела, – закрутилась на стуле Прасковья. – Чай, они к вам каждое лето с Катериной-то приезжают. Никак, значит, к своей Москве привыкнуть не могут, так к нам в Верейск и норовят приехать. А что? Им у вас хорошо. На всем готовом. Тетка Анисья знай целыми днями жарит-парит… А ты вот, Кира, смотрю, в Москву-то не часто ездишь. Видно, не зовут.
– Еще как зовут, – опровергла Прасковьино предположение Кира Павловна. – Только некогда мне. Дел много.
– Это какие ж это у тебя дела?! – не удержалась Устюгова, всегда завидовавшая удивительному умению соседки жить, как она считала, за чужой счет, не имея на то никаких моральных прав. «Из матери и то прислугу сделала! – ворчала она вечерами и прикрикивала на Марусю: – Учись, бестолковая, как жить надо. Чисто барыня дома сидит, палец о палец не ударит».