Царь-кукла

Михаил Африканович ухмыльнулся и пошел следом, бормоча под нос арию Эскамильо: вотрэ тост, та-да-да та-да-да, антренант ан пикадор!

Раисина тетя жила на юге города, в районе Леблон. Чтобы попасть туда из аэропорта, они долго ехали вдоль моря: мимо фавел и причалов, мимо колониальных дворцов и делового центра. Когда машина выскочила из прорубленного в горе туннеля и впереди снова показалось море, сидящий впереди Штыков оживился.

— Это Копакабана, самая известная часть Рио, она тянется километра на четыре. Здесь находится большинство гостиниц.

Они повернули направо и поехали вдоль пляжа по оживленной авениде Атлантика. Михаил Африканович сияющими глазами смотрел на море, пальмы и тротуары, забитые толпами в купальных нарядах и вьетнамках, самой популярной в Бразилии обуви, надеваемой иной раз и в театр.

— Вы наверняка помните, что в Рио все ходят в белых штанах. Но это не совсем так. На новый год на Копакабане, вернее, в акватории устраивают грандиозный фейерверк. Играет музыка, миллионы людей танцуют на пляже и пьют шампанское. Именно в эту ночь нужно надеть что-нибудь белое, на счастье.

Водитель перестроился в правый ряд и начал тормозить.

— Vai, vai na frente! — закричал Штыков. — A gente tá indo para o Leblon agora.[2]

Он повернулся и обвел спутников торжествующим взглядом.

— Вон за той скалой впереди начинается Ипанема. А после нее будет Леблон.

— Поздравляю, — обратился Штыков к Раисе, когда они вылезли из машины перед высоченным кондоминиумом на второй линии от моря, — твоя тетка богата.

— Вы это по дому определили? — осведомилась Елена Константиновна, задрав голову. — По-моему, ничего особенного.

— Здесь самое дорогое жилье в Бразилии. — Он покосился на виднеющийся за домом пляж и махнул рукой в противоположную сторону. — Неподалеку отсюда наше консульство. А чуть дальше ботанический сад. Если б вы знали, как там приятно гулять под теплым дождем по пустынным аллеям.

Капралов, всю дорогу пропускавший его речи мимо ушей, дернул головой. Михаил Африканович умел привлечь внимание психиатра.

Портье доложил об их приходе, и они поехали на четырнадцатый этаж.

Дверь открыла загорелая сухопарая женщина с прической Нэнси Рейган, одетая в короткие шорты, обязательные вьетнамки и алую шелковую рубашку. Золотые кольца и браслеты на ее жилистых руках сверкали каждый раз, когда она подносила ко рту сигарету. На вид ей было около шестидесяти.

— О, целая русская делегация! — почти без акцента воскликнула Марсела Сергеевна Кабрал, с порога осмотрев гостей. — Bem-vindos![3]

Они прошли в просторную комнату с панорамным окном. Белые стены украшали две сочные картины с персонажами конструктора Лего на велосипедах. Вдоль стен жались друг к другу разномастные столики, тумбочки и этажерки антикварного вида с такого же вида безделушками. Правую часть занимали два изящных дивана, обтянутых шелком в золотисто-кремовую полоску, несколько разнокалиберных кресел и журнальный стол, а левую — сверкающий белым лаком рояль. Позади рояля на столике в окружении фарфоровых статуэток стояла матрешка. Увидев ее, Капралов застыл посреди комнаты, не в силах отвести взгляд.

— О, это мое главное увлечение! — по-своему истолковала его оцепенение Марсела Сергеевна. — Хорошо, когда хобби и дело совпадают, вы думаете?

Она порывисто села за рояль. Сперва музыка звучала тихо и монотонно, но постепенно усилилась, загремела переливами, и вдруг показалось, что ее играют в четыре руки.

— Это Филип Гласс, — сказала хозяйка с виноватой улыбкой, опустив руки на колени. — Послезавтра я даю концерт в Сан-Паулу.

— Очень, очень красиво! — захлопал в ладоши Штыков, расположившийся на одном из диванов. — Я слышал ваши записи!

— Благодарю, — с достоинством повела головой сеньора Кабрал. — Могу я предложить вам воды?

Она взяла со стола запотевший графин с плавающими в нем дольками фруктов, наполнила пять стаканов и повернулась к Елене Константиновне.

— По всей вероятности, вы Рая?

Елена Константиновна смущенно указала на Раису:

— Нет, вот она.

— О! Простите! Я думала, она старше. О, снова простите, я не то говорю! Почему-то я сразу решила, что вы это она. Давайте знакомиться. Я Марсела.

— Мой муж Винисиуш сейчас в офисе, — сказала она, когда гости представились и расселись на диванах, — но он очень хочет увидеть нашу племянницу. Поэтому я хочу предложить. Мы сейчас будем беседовать о вашем деле, а тебя, — она улыбнулась Раисе, — я приглашаю вечером на обед.

— Спасибо, — засмущалась Раиса, — с удовольствием.

— Шофер тебя отвезет, — сказал Штыков.

— Великолепно! Тетя Таня сказала, что мне угрожает опасность. Теперь вы объясните?

— Я думаю, что к вам придут за этой матрешкой.

Капралов вытянул руку в сторону рояля и застыл, ожидая, когда она повернет голову. Однако вместо матрешки Марсела Сергеевна смотрела на простертую руку. Он торопливым движением вернул ее на колено.

— Вы это хотели мне сообщить? — не стала скрывать разочарования хозяйка.

Не найдя, что сказать, он что-то промычал.

— И кто за ней придет?

— Не знаю. Но это опасные люди. Они сделают вам больно. Одной матрешки им мало.

— В этот дом сложно войти. Здесь есть охрана и камеры.

— Они сумеют, — вступила в разговор Елена Константиновна голосом, полным драматизма. — Это коварные и целеустремленные люди. Вместе с матрешкой они заберут самое дорогое, что у вас есть. Как забрали у остальных.

— И что же это?

— Вы узнаете. Но будет поздно.

— Как интересно… И почему они должны так сделать? — Теперь казалось, что беседа ее развеселила.

— Я не знаю.

— Но вы знаете, какие они коварные… Надеюсь, вы пришли говорить не о моей опасности. Ваши слова звучат как абсурд. — Она посмотрела на маленькие золотые часы на запястье. — Вы ничего не знаете про матрешку. Вы думаете, что я вам расскажу.

— Ну, кое-что мы зн-а-а-ем, — вальяжно изрек Штыков и обеими руками шлепнул себя по голым ляжкам. Он, вероятно, не привык еще к шортам; так или иначе, звук получился весьма неприличный. — Она принадлежала царской семье!

— Еще воды? — предложила ему хозяйка и повернулась к Капралову. — Это не большое открытие. На ней нарисован царский орел. Расскажите, что вы еще знаете.

— Все, что мы говорим, правда, — после паузы произнес Капралов, не в силах заставить себя смотреть ей в глаза. — Матрешка как-то связана с болью, которую они должны вам причинить. Вы будете очень страдать.

— И это все? — Она перевела взгляд на Елену Константиновну. — Что они заберут кроме матрешки? Альбом с фотографиями?

— Мы не знаем, что именно, — призналась та. — Но мы уверены, что это будет самое для вас ценное. Они умеют это определять.

— Вы сказали, что им нужна матрешка, — тряхнула головой Марсела Сергеевна.

— Нужна. Но не сама по себе… Им нужна не просто деревянная кукла. Точнее, не только…

Елена Константиновна пошевелила губами и, пристально глядя хозяйке в глаза, сказала:

— Их не интересует материальная сторона. А если это сторона нематериальная… Остается… Я думаю… Знаете, что я думаю? В матрешке есть мистическая сила. Разве вы не видите?! Они выполняют обряд! Обряд это следование сложным правилам, зачастую абсурдным. — Она повернулась к Капралову. — Лу, вспомни ритуалы при обсессивно-компульсивных расстройствах! Чтобы событие не наступило, надо выполнить строгую последовательность бессмысленных действий. Здесь же ритуал необходим, чтобы событие наступило. Это обсессивно-компульсивное расстройство наоборот! Что они делают? Вместе с матрешкой отнимают у владельца самое для него дорогое! Почему? Да только при этом условии мистические свойства матрешки раскроются! — Она вдруг приоткрыла рот и громко рассмеялась. — Они не забирают самое дорогое! Посмотрите! Любимая кошка. Память о близких. Твой роман. Они их не забрали! Они их уничтожили! Но что же тогда они хотят получить? Кто угадает?!