Страница 37 из 52
— Так там есть наше консульство…
— Разумеется… Но мы не хотели бы посвящать посторонних. Вы ведь помните, что дело деликатное. К тому же, прямо скажем, времени в обрез. Действовать нужно немедленно. А вы один из немногих посвященных…
— Но как я могу быть здесь полезен? — искренне удивился Тодасевич.
— Я слышал, от министерства культуры туда едет делегация. Вы в курсе?
— Да, в курсе, конечно. Я должен был ее возглавить. Однако не сложилось. Они улетели сегодня днем.
— Там есть кто-то надежный, кому вы могли бы доверить деликатное дело?
Владимир Михайлович снова замялся.
— Наверное, мой заместитель Ломидзе. Он порядочный человек.
— Очень хорошо! Но нам скорее нужен не порядочный, а тот, кто не будет болтать. К тому же он госслужащий… Кто там еще? Не официальное лицо, вы меня понимаете…
— Янис Иванович, а что на самом деле нужно делать? Та история в музее, меня немного…
— Я же сказал! Дело копеечное! Все очень просто: взял куклу, отвез, свободен! От вас нужен курьер, формально не имеющий к нам отношения. Кто еще в делегации?
Тодасевич поерзал и нехотя произнес:
— Еще два начальника департаментов, директор Пушкинского музея и декан фортепианного факультета консерватории.
— Это все? Директор музея тоже вряд ли. А кто этот декан?
— Профессор Вольнолюбов, секретарь общественного совета министерства.
— Секретарь совета? Чем он у вас занимается?
— Он мне по наследству достался. Когда нужно написать письмо от деятелей культуры, поддержать нашу линию — он просто незаменим. Очень активен.
— Замечательно! Культурный человек, общественник. Идеальная кандидатура. Наверняка не откажется стать и председателем совета.
— Даже не знаю, как это лучше…
— Не в службу, а в дружбу, Владимир Михайлович! Позвоните ему. Уверен, он все поймет. А после его ждет прекрасный отпуск! На каких-нибудь экзотических островах. Я позабочусь.
От Куницына Тодасевич поехал в министерство. Инструкции для профессора Вольнолюбова уже пришли по электронной почте. Он переслал письмо, посмотрел на часы и понял, что тот еще где-то над Атлантикой. Как ни хотелось ему побыстрее закончить с этим неприятным делом, разговор пришлось отложить на завтра.
Владимир Михайлович хотел уже выключить компьютер, но передумал. Он снова перечитал отправленное профессору письмо, покачал головой, выдвинул ящик стола и нашел визитную карточку. Потом он напечатал еще одно письмо:
«Последняя кукла будет похищена в Рио-де-Жанейро. Тодасевич.»
4
Самолет стоял на перроне перед терминалом частной авиации. У трапа их встретил красивый мужчина в форме летчика, который представился капитаном. Капралов поднялся первым, миновал кресло стюардессы и туалет экипажа и оказался в обтянутом белой кожей салоне с большими овальными иллюминаторами. По обеим сторонам от прохода стояли с десяток кресел, полированный стол и диван. На диване, закинув ногу на ногу, в расползшемся ворохе газет сидел Михаил Африканович Штыков.
— Ну, наконец-то! — вскричал он. — Наконец-то мы сможем повеселиться!
Он втянул голову в плечи и с энтузиазмом карикатурного злодея потер руки, наслаждаясь выражением капраловского лица.
Из двери в конце салона появилась женщина в черной юбке и белой блузке и приветствовала Капралова, Раису и Елену Константиновну.
— Меня зовут Светлана, — сухо представилась она. — Располагайтесь, пожалуйста. Сейчас я предложу напитки, а после взлета будет подан ужин.
Она положила на стол четыре меню и вернулась на кухню. Капралов не успел ничего сказать, а самолет уже ехал по перрону.
— Если б вы иногда пользовались мозгом, то были бы готовы, что будет компания, — сказал Штыков. — Вы что, думали, что позвонили в такси?
— Это Михаил Африканович, помощник Жуковского, — бросил Капралов через плечо.
— Не помощник, а консультант. Кто из вас Елена, а кто Раиса?
— Елена Константиновна, — уточнила Елена Константиновна с холодной улыбкой.
Штыков слегка оторвался от дивана и поклонился.
— А ты, значит, Раиса. Хорошо! Света! — позвал он стюардессу, — мне джин-тоник.
Через полчаса они сели за сервированный стол.
— А все-таки я не совсем понимаю, что вы здесь делаете, — сказал Капралов после двух порций бурбона.
— Успокойтесь, никто не претендует на вашу матрешку.
— Тогда тем более не понимаю.
— Мы решили, что эксперт вам не помешает. Кроме того, я говорю по-португальски. — Штыков поднял бокал с белым вином на уровень глаз. — Это услуга Алексея Павловича, если вы не поняли!
— Услуга, значит… Но если он знает, что матрешку я отдать не могу, то что же…
— Господи! Какой же вы все-таки… Да ничего он не хочет! — Он наклонился над столом и понизил голос. — Могу поделиться моим частным мнением, если угодно. Это услуга не вам.
— А я тебе говорила… — не отрываясь от еды, вставила Елена Константиновна.
— Выходит, он считает, что Шестаков сможет…
Штыков снова его оборвал, взмахнув энергично рукой, будто перелистнул страницу на гигантском планшете.
— Я и так уже достаточно сказал. Сможет или не сможет, мы увидим очень скоро. Наслаждайтесь путешествием.
Капралов отвернулся к иллюминатору. В отражении он видел, как сидящая рядом Елена Константиновна с аппетитом принялась за горячее.
— А что же дамы ничего не пьют?! — игриво воскликнул Михаил Африканович, и Капралов подумал: «Ну вот, началось…»
Однако дамы играть с ним не стали, вернее, сразу перепрыгнули на несколько ходов вперед.
— Я замужем, — серьезно сообщила Елена Константиновна.
— А я больше мужчина, чем женщина, — без выражения сказала Раиса.
От неожиданности Михаил Африканович поперхнулся. Раиса, не меняя лица, повернулась и ударила его по спине. Он дернулся и выпучил глаза, но кашлять перестал.
— Спасибо… Ну у вас и свита…
— Вы тоже теперь моя свита, — развеселился Капралов. — Добро пожаловать.
5
Люди делятся на три категории: на тех, кто обожает Рио-де-Жанейро; тех, кто его терпеть не может; и тех, кто в нем никогда не бывал. Город этот, прославленный футболом, карнавалом и девушкой с Ипанемы (а на шестой части суши еще и Остапом Бендером), никто не покидает равнодушным. Он как недоступная женщина — первые разбивают о него сердца, а вторые, проклиная свою трусость и превознося благоразумие, довольствуются Женевой или Буэнос-Айресом. Недаром слово «город» по-португальски женского рода.
Третьи же…
В Рио жарко почти всегда, но после Нового года наступает фантастическая жара. Сорок, а то и больше градусов. Ливни и ночь не приносят прохлады. Даже карнавальные парады на Самбадроме проводят по ночам, и зрители все равно жарятся на раскалившихся за день бетонных трибунах. Самым естественным образом Рио-де-Жанейро — это место, где хочется обнажиться.
Жара многократно усиливает запахи, и выложенные на португальский манер мозаикой тротуары пованивают прокисшим арбузом.
Город нашпигован фавелами, как телячья колбаса салом, и у туристов, главная заповедь которых — не приближаться к фавеле! — популярен один из самых отвратительных на планете аттракционов — экскурсия туда в сопровождении экскурсовода, как в зоопарк.
Одним словом, всем, кто из третьей группы, лучше отправляться в Доминикану. В Рио и без них уже тесно.
Едва открылась дверь самолета, Капралова со свитой обдало, как из хамама. По лицу Штыкова, переодевшегося в летнюю рубашку, шорты и мокасины, блуждала ехидная улыбка.
— Пожалуй, сперва мы заедем в магазин, — сказал он, глядя на пластиковые пакеты с пальто и свитерами. — Это барахло можете оставить здесь.
— Хорошо, — двинулся к выходу Капралов, — но потом сразу к тете.
— Может, все-таки в гостиницу?
— Потом. Она нас ждет.
— Что за спешка? Дамы с удовольствием примут душ.
— Нет. Дамы потерпят. А вас я, кстати, вообще никуда не звал. Можете хоть на пляж отправляться.