Кощеевы земли

Необъяснимая тревога болью сжимала сердце. Неизвестная беда затаилась в будущем, ее тень уже легла на аккуратные дома, ухоженные дворы и ничего не подозревающих людей.

В подтверждение тревожных мыслей навстречу Акиму выбежал Палыч, старейшина одного из подвластных Басанову родов – рода охотников. Звался он Сергеем Ращуповым, но односельчане называли его только по отчеству – Палыч. Крупный, под два метра ростом, с курчавой бородой, он напоминал дикого медведя, и, бывало, одного вида старого егеря хватало, чтобы приструнить какого-нибудь бестолкового браконьера.

– Слышишь, Аким Афанасьевич. – С односельчанами Палыч всегда старался быть вежливым, уважительным и даже в самых сложных ситуациях не изменял привычной манере. – Ты сегодня в лес ходил? Или посылал кого?

– Да нет, все вроде бы заняты, да и делать нынче в лесу нечего. – Аким пожал плечами. – А что?

– Беда! Зверь вернулся. Лешак с дальнего кордона забегал, на Черном Камне утром морок был, а потом Лесному Хозяину – видение про жертву.

– Сегодня?

Палыч утвердительно кивнул.

– Значит, послезавтра в силу войдет. Время еще есть, завтра брать его пойдем. Собирай к утру охотников, а я к Насте.

Аким развернулся и быстрым шагом пошел к двухэтажному терему, что возвышался над берегом на дальнем краю деревни. Палыч, просветлев лицом, почти бегом бросился к своему дому – завтра предстояла большая охота.

Из распахнутых окон деревенской ведьмы на всю улицу кричал телевизор, очередное ток-шоу пыталось шокировать впечатлительный электорат. Но Насту такими оборотами запугать невозможно. Беловолосая ведьма с довольным видом раскатывала тесто. Ее скуластое. чуть продолговатое лицо весело улыбалось в ответ на высказывания ехидных телеведущих и увертки потертых жизнью политиков. На появление Акима она среагировала примерно так же. как и на появление воочию кого-нибудь из персонажей телеящика, то есть никак. При виде деревенского головы она сохранила полную безмятежность.

– Здравствуй, Наста, дело у меня к тебе. – Прожив десятки лет по соседству и будучи деревенским старейшиной, Аким все равно, заходя к хозяйке, каждый раз испытывал легкую неуверенность и дискомфорт, обычно несвойственные жесткому и решительному руководителю. – Вести нехорошие пришли.

– Погоди, покури на лавочке, я сейчас дело закончу, и мы поговорим.

Наста, будучи сильной ведьмой, никогда не смешивала домашние дела с делами тайными и ведовскими. Зная свою силу, она ею не злоупотребляла и не пыталась растрачивать дар на бытовые мелочи. А также никогда не бросала начатое дело, в какой бы стадии оно ни находилось.

Уже на крыльце Аким вспомнил, что курение во дворе у Насты чревато большими неприятностями, и оценил нехитрую шутку хозяйки. С теми, кто пытался закурить во дворе, случались всякие гадости в виде вспыхнувшей с обеих сторон сигареты или едкого и вонючего дыма, прилипавшего к одежде курильщика. Сама хозяйка табачного дыма не переносила и боролась с курением по-своему.

Ведьма ждать себя долго не заставила и вскоре позвала в дом. Вытерев руки и приглушив телевизор, она спросила, сверля гостя в упор светлыми до прозрачности глазами:

– Что привело тебя в мой дом? – Наста Акима недолюбливала, как и старейшин любого рода в деревне, но всегда отзывалась на просьбы, если они касались Ламбушки.

– Наста, мне только что Палыч сказал, что в лесу появился новый Зверь. Сегодня вечером соберемся на круг. Приходи в клуб сразу после захода солнца и возьми руны.

Хозяйка взглянула в глаза собеседнику. Аким почувствовал, как черные зрачки ведьмы буравами проникают в мозг. Усилием воли он стряхнул с себя колдовской взгляд и проворчал:

– Даже и не думай, это не твое.

– А вдруг? Никто не ведает своей силы до конца.

– Не будем спорить, сейчас важнее другое. Вот передам умение Никите, научу его, отойду от дел – тогда и посоревнуемся. А сейчас для нас главное – это Зверь. Я еще не знаю, в какой ипостаси он появился нынче, и это меня тоже беспокоит.

Сказав все, что хотел, Аким повернулся к двери и, не глядя на Насту, добавил:

– Сегодня Никита приедет. Я передам ему родовое умение как можно скорее, последнее время меня гложет тревога. Чую большую беду, но откуда она идет, понять не могу.

Он махнул рукой и, не добавив больше ни слова, вышел на улицу. Наста глянула на зависшее над деревней солнце и снова занялась тестом. До вечера времени оставалось еще достаточно, а пироги – это святое.

Единственным каменным строением, не вписывающимся в местную архитектуру, являлся деревенский клуб. Он был возведен еще во времена коллективизации, которая так в Ламбушке и не прижилась из-за того, что не смогли партийные власти взять в твердые руки процесс управления местными жителями. На фоне красивых двухэтажных теремов клуб поражал своей приземистостью и угловатостью. Выложенное из серого камня, с узкими как бойницы окнами, здание чем-то напоминало стандартный армейский свинарник сродни тем, что украшают прикухонные хозяйства воинских частей. Только внутренний интерьер неказистого на вид здания был совершенно уникален. Кроме маленького кинозала на пятьдесят мест (фильмов там уже давно не показывали из-за отсутствия зрителей), в клубе имелось еще несколько помещений функционального, назначения. В просторную аппаратную местные умельцы напихали столько различной аппаратуры, что приезжавшие из Петрозаводска для ее настройки специалисты только диву давались обилию новейшей иностранной техники. Имелись там библиотека, медпункт и даже комнаты для приезжих. Но самым главным помещением клуба стал кабинет, где собирался круг, на котором старейшины родов под председательством Басанова решали, как жить деревне дальше.

Под вечер в этом кабинете и начали собираться старейшины. Не было уже тех двенадцати родов, что пришли когда-то и строили на пустом месте крепкую сторожевую деревню. Половина из них сгинула, растворилась в прошедших веках, не оставив прямых наследников, но за столом, как и много лет назад, сидели умудренные жизнью старейшины, шестеро мужчин. Аким оглядел собравшихся с чувством гордости. Лучшие из лучших, прошедшие множество испытаний и не сломавшиеся под жизненными невзгодами. Они олицетворяли все самое прекрасное, чем издревле славился русский народ. Именно они бдели за Кромкой, которую отмежевывал от реального мира Черный Камень. Палыч, из рода охотников, Алексей Феофанов – Око Господне, Петр Седов – ведун и травознай, глава воинов Александр Бастров, Семен Кяхр из наследников вепсской общины и сам Аким – потомок боярского рода Басановых. На лавке чуть в стороне от стола сидели те, кого позвали на совет: Наста, Силантий, Никита и отец Михаил, который по договоренности с епархией периодически проводил службу в местной церквушке.

Никита с любопытством смотрел на происходящее. Сразу же по приезде Аким, поздоровавшись с внуком, объявил, что все вопросы потом и вообще сегодня надо только смотреть, слушать и ничего не спрашивать. Такому малопонятному приветствию Никита удивился и немного обиделся, но бабка быстро его успокоила.

– Дела у нас всегда на первом месте, – проникновенно промолвила Мироновна, увидев задумчиво-обиженное выражение на лице внука, – а ты пока отдохни с дороги, поешь. По деревне пройдись, может, дружков давних встретишь, посмотришь, как все стало по-другому. К вечеру дед сам тебя позовет. А что он говорить с тобой не спешит, так это и к лучшему – еще успеешь наслушаться.

Затем, мило улыбаясь, как могла это делать только она, добавила, что от этого дня зависит будущее самого Никиты, и дедовы советы не так нелепы, как ему кажется. Просто надо немного подождать.

– Все слышали о том, что появился Зверь, – начал совет старейшина без всяких предисловий. – Завтра мы пойдем на эту тварь, но со мной будут только охотники. Остальным придется готовиться здесь к тому, что может произойти позже. Не секрет, что вслед за Зверем каждый раз идет толпа всякой нечисти, и именно мы должны ее останавливать. Для того здесь и живем. – Аким тяжело вздохнул. – Меня гложет предчувствие большой беды, но в чем дело, я никак понять не могу. Поэтому сегодня предлагаю пройти бросание рун. Наста, как сильнейшая колдунья среди всех родов, проведет ритуал сама. Если никто не против, то попросим ее бросить руны на кровь.