Шаг за черту

Фундаменталист верит, что мы ни во что не верим. Его видение мира представляется ему непреложной истиной, тогда как мы погрязли в пороке, потворствуя своим желаниям. Чтобы доказать ему, что он неправ, мы сначала должны убедиться в том, что он неправ. Мы должны прийти к соглашению о том, что для нас важно: поцелуи в общественных местах, сэндвичи с беконом, полемика, современная мода, литература, великодушие, вода, более справедливое распределение мировых ресурсов, кино, музыка, свобода мысли, красота, любовь. Это будет нашим оружием. Мы добьемся победы не военными действиями, но тем, что выберем жизнь, в которой нет места страху.

Как победить терроризм? Не дать себя терроризировать. Не позволять страху управлять нашей жизнью. Даже если мы напуганы.

Дело не в исламе?

Ноябрь 2001 года.

«Дело не в исламе». Несколько недель подряд главы государств повторяли эти слова как мантру, отчасти в благородном порыве остановить нападки на ни в чем не повинных мусульман, живущих на Западе, отчасти потому, что ради сохранения антитеррористической коалиции США не могут допустить и мысли о связи ислама и терроризма.

Беда в том, что это необходимое отрицание — неправда. Если дело не в исламе, то почему тогда мусульмане массово выступают в поддержку Усамы бин Ладена и «Аль-Кайды»? Почему, откликнувшись на призыв муллы к джихаду, на афгано-пакистанской границе собралось 10 тысяч человек, вооруженных мечами и топорами? Откуда взялись первые военные жертвы Великобритании — три мусульманина, которые погибли, сражаясь на стороне Талибана?

Откуда привычный антисемитизм часто повторяемых исламистами клеветнических утверждений, что это «евреи» организовали атаки на Всемирный торговый центр и Пентагон? Причем руководство Талибана приводит, среди прочих, самоуничижительные оправдания, что мусульмане не владеют технологиями и не обладают организационными способностями, необходимыми для воплощения подобного замысла. Почему Имран Хан, некогда звезда пакистанского спорта, а ныне политик, потребовал доказательств вины «Аль-Кайды», откровенно игнорируя самоуличающие высказывания ее представителей (про дождь самолетов с небес, про то, что мусульмане Запада не должны жить и работать в высотных зданиях, и прочие)? К чему все эти разговоры о неверных, воюющих на стороне Америки, оскверняющих святую землю Саудовской Аравии, если в сердцах нынешних недовольных нет определения того, что свято?

Давайте говорить без обиняков. Конечно же, «дело в исламе». Вопрос в том, что именно это означает. Прежде всего, сама религиозная вера далека от теологии. Большинство мусульман не занимаются глубоким анализом Корана. Огромное число «верующих» мусульман беспорядочно и полусознательно воспринимают ислам не только и не столько как страх перед богом — больше страх, чем любовь, надо полагать, — но как совокупность обычаев, мнений и предрассудков, к которым относятся предпочтения в еде, изоляция (полная или частичная) «их» женщин, проповеди уважаемых ими мулл, нетерпимость ко всему современному вообще и к музыке, безбожию и сексу в частности, особая нетерпимость к самой мысли (и страх), что западный либеральный стиль жизни может захватить — «отравив Западом» — их собственное ближайшее окружение.

Чрезвычайно активные объединения мусульманских мужчин (о, услышать бы голос мусульманских женщин!) на протяжении последних лет тридцати способствовали появлению и росту радикальных политических движений на почве такой вот «веры». К этим исламистам — мы должны привыкнуть к слову «исламисты», обозначающему людей, которые участвуют в подобных политических проектах, и научиться отличать его от более общего и политически нейтрального «мусульмане» — относятся члены Египетского мусульманского братства, кровожадные алжирские боевики Фронта исламского спасения и Вооруженной исламской группы, шиитские революционеры в Иране и Талибан. Бедность им великий помощник, а плод их трудов — паранойя. Эта параноидальная разновидность ислама, приверженцы которой привыкли во всех бедах мусульманских стран винить чужаков, «неверных», а в качестве средства спасения предлагают оградить эти страны от альтернативных вариантов современности, стремительно распространяется сейчас по всему миру.

Ситуация не совсем соответствует теории американского политолога Самюэля Хантингтона о «столкновении цивилизаций» по той простой причине, что исламистская идея обращена не только против Запада и «евреев», но также и против собратьев-исламистов. Несмотря на публичные заверения в дружбе, на деле Талибан и иранский режим недолюбливают друг друга. Разногласия между мусульманскими народами не менее, если не более, глубоки, чем их неприязнь к Западу. Однако было бы нелепо отрицать, что идеология такого отказывающегося от ответственности, параноидального ислама пользуется широкой популярностью.

Двадцать лет назад, когда я писал роман о борьбе за власть в некоем мифическом Пакистане, мусульманский мир уже de rigueur[271] винил во всех своих несчастьях Запад и в особенности Соединенные Штаты. Некоторые из тогдашних и сегодняшних обвинений вполне обоснованны; но здесь не место еще раз вспоминать геополитику времен холодной войны, нездоровые «уклоны» (воспользуемся выражением Киссинджера) американского внешнеполитического курса в сторону того или иного временно полезного (или осуждаемого) народа-государства или роль Америки в приходе к власти либо отрешении от нее различных малоприятных правителей или режимов. Но тогда мне хотелось бы задать вопрос, который не утратил своей важности и по сей день: предположим, что не Америка является главным источником бед нашего общества, кого в таком случае нам винить в собственных несчастьях? Как нам их понимать? Разве мы не должны, принимая на себя ответственность за свои злоключения, учиться решать собственные проблемы самостоятельно?

Что интересно, сейчас многие мусульмане, а также светские аналитики мусульманского происхождения начинают задаваться такими вопросами. Последние несколько недель мусульмане повсюду протестуют против «узурпации» их религии обскурантами. Вчерашние горячие головы (среди них Юсуф Ислам, известный также как Кэт Стивенс) сегодня, как это ни невероятно, сделались паиньками. Иракский писатель цитирует известного в прошлом иракского сатирика: «Болезнь в нас — от нас». Мусульманин из Великобритании пишет, что «ислам стал своим собственным врагом». Мой друг, ливанский писатель, вернувшись из Бейрута, сказал, что после событий 11 сентября общественная критика в адрес исламизма стала более явной. Многие комментаторы заговорили о необходимости Реформации в мусульманском мире. Мне это напоминает попытки социалистов некоммунистического толка отгородиться от тиранического режима «реального» советского социализма; тем не менее само существование таких альтернативных идей имеет огромное значение. Ислам примирится с современностью, только если эти голоса будут поддержаны и сольются в едином громовом призыве.

Многие из них говорят о другом исламе, о своей персональной, частной вере, а возвращение религии в сферу личного, ее деполитизация и есть те тернии, через которые должны пройти все мусульманские общества, чтобы стать современными. Террористов интересует только один аспект современности — технология, технология как оружие, которое можно обернуть против его создателей. Чтобы победить терроризм, исламский мир должен прислушаться к светским гуманистическим идеям, лежащим в основе современности, без них свобода останется далекой мечтой.

Антиамериканизм

Февраль 2002 года.

271

Обязательно (фр.).