Шаг за черту

Литературное творчество требует в качестве основного условия, чтобы писатель свободно передвигался между своими странами по собственному выбору, не нуждаясь ни в паспорте, ни в визе, и делал с ними все, что душа пожелает. Мы рудокопы и ювелиры, правдолюбцы и лжецы, шуты и полководцы, полукровки и подкидыши, родители и любовники, архитекторы и разрушители. Дух творчества по своей природе не терпит границ и стеснений, отрицает власть цензоров и запретов. По этой причине его часто считают врагом все могущественные или мелкие властители, отрицающие силу искусства в построении такой картины мира, которая способна опровергнуть или подорвать их собственные мирки, гораздо более примитивные и менее открытые.

Но слабо не искусство, уязвимы сами художники. Поэзия Овидия бессмертна; жизнь Овидия погубили власть имущие. Поэзия Мандельштама жива и по сей день; сам поэт уничтожен тираном, которого он осмелился задеть. В наше время во всем мире литература продолжает противостоять тирании: не тем, что возражает ей, а тем, что отрицает ее власть, идет своим путем и заявляет о своей независимости. Лучшее из созданного литературой выживет; но мы не можем ждать, пока будущее освободит нас от оков цензуры. Многие писатели из тех, кого сегодня преследуют, тоже как-нибудь выживут; но мы не можем молчаливо ждать, пока прекратятся гонения на них. Наш Парламент писателей существует для того, чтобы бороться за угнетенных братьев по литературному цеху и против всех тех, кто преследует их самих и их произведения, а также для того, чтобы вновь и вновь подтверждать свою декларацию независимости, без которой невозможно литературное творчество; не только творчество, но и воображение; не только воображение, но и мышление; не только мышление, но и сама свобода.

Июль 1994 года.

Дорогая Таслима Насрин, уверен, вам надоело, что вас постоянно именуют «Салманом Рушди в женском облике» — какое это должно быть нелепое и комичное существо! — ведь вам известно наверняка, что вы самая что ни на есть Таслима Насрин в женском облике. Сожалею, что мое имя налепили на вас вроде ярлыка, но, прошу вас, поверьте, что во многих странах множество людей делает все возможное, чтобы такой ярлык не повредил ни вашей репутации, ни уникальным особенностям вашего положения, ни необходимости защищать вас и ваши права от тех, кто страстно желает вам смерти.

На самом деле похожи между собой наши противники, которые, видимо, поверили в то, что им даровано свыше право судить и убивать людей. Поэтому, вместо того чтобы превращать вас в женское подобие меня, журналистам следовало бы назвать ваших противников «бангладешскими иранцами». Как, должно быть, печально верить в кровавое божество! Во что превратили ислам эти апологеты смерти, и как важно иметь мужество, чтобы противостоять этому.

Таслима, меня попросили начать раздел открытых писем в вашу поддержку, писем, которые будут публиковаться примерно в двадцати странах Европы. Участвовать в кампании солидарности с вами дали согласие выдающиеся писатели: Чеслав Милош, Марио Варгас Льоса, Милан Кундера и многие другие. Когда такие кампании организовывались в мою защиту, они придавали мне сил и бодрости, и я уверен, что они помогли сформировать общественное мнение и реакцию правительств во многих странах. Надеюсь, что наши письма также придадут вам бодрости и уверенности, а давление, которое они окажут на общественность, принесет пользу.

Вы открыто заявляете об угнетении женщин исламскими режимами, и то, что вы высказали, следовало высказать. Здесь, на Западе, найдется немало краснобаев, готовых убеждать публику вымыслом о том, что в мусульманских странах женщин вовсе никто не угнетает; а если и угнетает, то вовсе не по религиозным мотивам. Сексуальное подавление женщин, согласно этим доводам, не имеет опоры в исламе; в теории оно, может, и так, но на практике во многих странах подавление продолжается, и духовные лидеры поддерживают его целиком и полностью. Добавьте сюда бесчисленные случаи домашнего насилия, правовое неравенство, которое выражается, в частности, в том, что свидетельство женщины ценится ниже, чем свидетельство мужчины, массовое увольнение женщин с рабочих мест во всех странах, где исламисты приходят к власти или имеют большое влияние; это и многое другое.

Вы также написали о гонениях на индусов в Бангладеш после разрушения мечети Бабура в Айодхье, в Индии, индуистскими экстремистами. За это ваш роман «Лайя» подвергся нападкам религиозных фанатиков, а ваша жизнь оказалась в опасности. Однако любой справедливый человек согласится, что религиозные гонения на невинных индуистов со стороны мусульман ничем не лучше религиозных гонений на невинных мусульман со стороны индуистов. Эта справедливая истина неизменно вызывает гнев у ревнителей ислама, а потому, защищая вас, мы защищаем справедливость.

Вас обвиняют в том, что вы заявили о необходимости пересмотра Корана (хотя вы говорили всего лишь о шариате). Должно быть, вы уже читали, что не далее как на прошлой неделе власти Турции объявили о планах пересмотра шариата, так что в этом вы не одиноки. Есть и другая сторона дела: даже если бы вы сказали, что Коран следует пересмотреть, чтобы устранить все неясности насчет прав женщин, и даже если бы все мужчины-мусульмане не согласились с вами, вы имели бы полное право на собственное мнение, а общество, которое призывает повесить вас или отправить в заключение, не может считаться свободным.

Фундаменталисты всячески подчеркивают, что стоят за простоту и ясность, но на самом деле они во всем проявляют себя мракобесами. Простота заключается в том, что если один говорит: «Бог есть», то другой имеет право сказать: «Бога нет»; что если один говорит: «Мне противна эта книга», то другой также может сказать: «А мне она нравится». И никакой простоты нет, когда нас вынуждают верить, что существует одна-единственная правда, один-единственный способ ее выражения — и требуют наказания (смерти) для тех, кто с этим не соглашается. Вам известно, Таслима, что культура бенгали — я имею в виду бенгали как в Бангладеш, так и в Индии — всегда гордилась своей открытостью, свободой мысли и довода, готовностью к дискуссии, отсутствием фанатизма. Прискорбно, что ваше правительство предпочитает выступить на стороне религиозных экстремистов против собственной истории, собственной культуры и собственных ценностей. Бенгали признают, что свобода высказывания — право, ценимое не только Западом; это также их собственное достояние. Это та сокровищница, сокровищница разума, воображения и речи, которую пытаются ограбить ваши противники.

Я читал и слышал всякие домыслы о том, какая вы мерзкая женщина и даже — о ужас, ужас! — проповедница свободной любви. Позвольте мне от имени всех, кто выступает в вашу защиту, заверить вас, что очернение личности — это обычное дело в таких случаях и может быть сброшено со счетов. Прибегнем опять к бесценному принципу простоты: даже ужасные проповедницы свободной любви имеют право на жизнь, иначе мы останемся только с теми, кто верит, что любовь — это то, что можно купить за подходящую цену, может за дорогую цену.

Таслима, я знаю, каково вам сейчас, как вас бросает то в жар, то в холод. Вы чувствуете себя то слабой и беззащитной, то сильной и непокорной. Вы ощущаете себя одинокой и покинутой, а в следующий миг вы чувствуете рядом незримое присутствие тех, за кого вы боретесь. Возможно, в самые тяжкие минуты вам покажется, что вы поступили дурно, что толпа, требующая вашей смерти, в чем-то права. Из всех своих бесов изгоните этого первым. Вы не совершили ничего дурного. Это другие дурно обходятся с вами. Вы не совершили ничего дурного, и я абсолютно убежден, что вы обретете свободу.

188

Таслима Насрин (Насрин Джахан Таслима, р. 1962) — бенгальская писательница-феминистка, врач-терапевт. Получила известность благодаря своим выступлениям против ислама и религии вообще. Живет в изгнании.