Вишневый самурай

ГЛАВА 5

Высокий хмурый мужчина шестидесяти лет, массивного телосложения, с яркими зелеными глазами, окаймленными густыми бровями, сидел напротив меня в кресле. Внешне он напоминал быка, готового к бою. Весьма солидный возраст ничем не проявлялся в его облике – разве что редкой сединой, просыпавшейся в густую гриву смоляных волос, будто снежная пыль на чернозем. Таким я помнил Троя Епифанова по нечастым встречам в «Вишневом самурае».

Ныне Трой пришел ко мне в дом, и выглядел он ужасно. Блеклое, унылое лицо, потерявшее былую энергичность, некогда живые глаза тонули в кратерах усталости, залитые кровавым маревом…

Трой занял гостевое кресло, сгорбился и нервно затеребил длинными тонкими пальцами край шейного платка, словно перебирая клавиши рояля. Жалкий маленький человечек, сломленный жизнью…

То, что Трой Епифанов сам приехал ко мне, уже настораживало. Еще ни разу, несмотря на многие приглашения, семейство Епифановых не почтило меня своим визитом.

– Мною просрочена поставка пива? – сухо поинтересовался я, понимая, что причина визита совсем не в этом.

– Нет, Даг, при чем тут пиво? – Он сказал это настолько уныло, что у меня упало сердце.

Я почувствовал, что Епифанова здорово прижали. Если некогда искрометный человек, полный юмора, с богатой фантазией, превратился в хмурого, сухого типа, не способного выдавить подобие улыбки, – это что‑нибудь да значило!

– Я тебя внимательно слушаю.

– У меня беда, Даг! – сообщил он и закашлялся в большой морщинистый кулак со вздутыми синими венами. – Я знаю тебя совсем недавно. Но обратиться больше не к кому: мне никто не поможет.

Трой воззрился на меня большими печальными глазами. Такие глаза могли бы растопить айсберг, обладай ими впередсмотрящий на «Титанике», заступивший на вахту в час катастрофы. Сколько человеческих жизней можно было спасти!

– Девчонку одну убили… Дрянь девчонка. Путалась со всякими… В общем, ничего стоящего… Конечно, плохо, что она умерла. Но таким людям, которые места путного не знают да лезут во всякую клоаку, другой дороги и быть не может… – Епифанов перевел дух, ибо в груди его свистела вьюга. – Довелось же моему младшему сыну Самсону спутаться с этой оторвой. Любовь у них закрутилась. Деньги она жала с него по‑черному. Все, что я выделял, он спускал на эту курву. Ничего в карманах не задерживалось. Я платил за его обучение – он в Петропольском универе на юридическом учился. А тут узнаю недавно, что он уже два года глаз в универ не кажет! Но деньги у меня регулярно брал. Даже счет‑фактуры предъявлял с настоящими печатями – один знакомый ему делал… Моя глупость, конечно, что я не сам оплачивал, а ему деньги давал, но прошлого не вернуть. Мальчик все по кабакам просаживал да девчонке этой подарки разные делал. И ведь не только на учебу – он с меня и по другим статьям сосал! Все на нее спускал! А она не только с ним, но и с другими мужиками жила. Со всех имела. Прибыльно, наверное, содержанкой быть… И ее убили. В общем, туда ей и дорога, но главный подозреваемый – мой сын.

История мне что‑то напоминала. Я напряг память, пытаясь вспомнить, откуда она мне знакома, но тщетно.

– Как зовут девушку? – спросил я.

– Городишек – фамилия. Имени не знаю.

– Иоланда, – добавил я, вспоминая статью из «Санкт‑Петропольских ведомостей».

– Вы знакомы? – насторожился Епифанов.

– Читал о ее смерти в газете, – развеял я его опасения.

– Самсон был с ней накануне ее смерти. Она сняла номер в отеле, где потом все и произошло. Он увидел ее в холле. Подошел. Разговорились. Она поднялась к себе. Он последовал за ней. Что случилось в номере – туман: Самсон ничего не сказал напрямую. Только одно: они крупно поссорились. Она просила какие‑то деньги. Сдается мне, что он подрался с ней: лицо у него все в царапинах, и кровь носом шла… Самсон трясется весь, полиции боится… Выгнала его эта лахудра, а уже почти ночь была. Как назло, никто не видел, как он уходил. Вместо того чтобы воспользоваться лифтом, где лифтер сидит, мой идиот спустился по лестнице и свалил черным ходом. Говорит, что переживал из‑за скандала. Где‑то в баре – названия не помнит – надрался до свинячьих глазок. Всю ночь просидел. Утром объявился дома – таксист привез в полубессознательном состоянии. Ничего, никаких подробностей о прошедшей ночи не помнит. А из газет я узнал, что полиция ищет неизвестного мужчину, который находился в том номере. Им вычислить Самсона – дело времени. Епифанов умолк.

– Что требуется от меня? Я не адвокат. А мальчику, по всей видимости, нужен именно он.

– Я – трезвомыслящий человек! – сообщил мне Епифанов, воссоздав на лице маску «государя самодержца». – И прекрасно понимаю, что петля на шее сына уже затянута. Осталось только выбить из‑под ног табуретку.

– Ну, зачем же так сразу? При хорошем адвокате…

Я поспешил уверить Троя, что выход из любого положения есть, что не стоит отчаиваться, но он отмахнулся от меня, словно от назойливой мухи, и процедил сквозь зубы:

– Не надо банальностей!.. Я не сегодня родился на свет и понимаю прекрасно, что шансов у Самсона нет. По крайней мере, законных шансов. Единственный вариант – найти настоящего убийцу девчонки. За этим я и приехал к тебе. Ты – лучший на своем поле.

– Поиск убийцы обычно занимает много времени. Самсона могут и осудить. Не обещаю, что найду преступника за два дня… – предупредил я.

– Понимаю, – согласился Епифанов.

– И все равно готов меня нанять?

– Да. Самсона пока никто не обвинил. До того, как полиция вычислит его, есть время. Фора, так сказать.

– Где Самсон сейчас?

– Я отвез его к другу. У него свой дом возле Пулковских высот. Там его никто не найдет. Даже полиция! – Епифанов зловеще ухмыльнулся.

– Пока я не поговорил с Самсоном и не осмотрелся на поле, не могу ничего толкового предложить. Но ты должен знать сразу: если я возьмусь за это дело, оно влетит тебе в копеечку. Деловой партнер – одно, а следствие – другое. Я не занимаюсь сыском из благотворительности.

Неуютная позиция! Епифанов, конечно, владел баром, но сколько может приносить прибыли его бар? На жизнь да на прокорм семьи, которая у Троя весьма обширна… Заниматься же следствием за гроши я не мог – не те у нас отношения с Епифановым.

– Брось! – отреагировал пренебрежительным жестом Трой. – Я не нищий. Деньги есть. Не только от Вишневого самурая кормлюсь – и иных источников доходов хватает. Не стесняйся, Туровский, называй сумму! Разрешаю даже завысить ее. Все оплачу!

Я усмехнулся: не так прост орешек…

– Предварительная работа: разговор с твоим сыном, все такое – тысяча рублей. По результатам выставлю гонорар.

– Назови сумму задатка! – потребовал Трой, имея при этом вид древнеиндийского вождя, подготовившего великий поход на бледнолицых.

– Пятнадцать тысяч! – твердо заявил я.

Трой потянулся за чековой книжкой в нагрудный карман. Аккуратно извлек ее, раскрыл и, вписав сумму, легким росчерком узаконил свое решение. Вырвав чек, положил на стол передо мной.

– Я хочу, чтобы ты серьезно подумал над моим делом! – прокашлял Епифанов.

Я взял чек, развернул и посмотрел графу «сумма»: шестнадцать тысяч! Трой приплюсовал к задатку солидную добавку за беспокойство.

– Завтра встречаюсь с Самсоном. Можешь подготовить…

– Завтра? Не пойдет! Я хочу, чтобы ты встретился с ним сегодня! – жестко потребовал Трой.

Я понимал чувства отца. Когда над сыном завис ржавый меч правосудия, тут не до сантиментов и не до дипломатии. Нужно срочно хватать отпрыска за волосы и вытаскивать из болота!

Встречаться с Самсоном сегодня мне было лень, но отказать столь щедрому клиенту я не мог.

– Хорошо, давай вечером… – Я распахнул ежедневник и взял ручку, приготовившись записывать. – Адрес?

– Даг, мне очень нужно, чтобы ты встретился с ним немедленно. Я отвезу.

Трой был настроен решительно. Я тяжело поднялся с кресла, открыл ящик стола, опустил в него чек, захлопнул и направился к двери, бросив на ходу: