Человеческая гавань

Андерс наклонился через борт и посмотрел вниз, в темную воду. Интересно, какой сегодня будет улов? Но сегодня что — то показалось ему необычным. Андерс пригляделся внимательнее.

Он просто припал к борту. Что это? В воде что — то блестело — металлическим ярким блеском. Огромное пятно двигалось прямо к их сетям.

Что это? Разве может такое быть?

Отец перестал тянуть сеть и тоже внимательно смотрел в воду. Теперь Андерс видел, что отливающее металлом пятно на самом деле состоит из отдельных рыбешек. Его сердце заколотилось как бешеное.

Пятьдесят килограммов по меньшей мере. Может, и больше.

— Что там такое? — крикнул Андерс. — Там же очень много рыбы! Такого просто не может быть! Папа, ты слышишь?

Отец медленно повернулся к нему. Выражение его лица напугало Андерса. В его глазах сквозил настоящий страх, почти ужас. Андерс неуверенно покачал головой:

— Папа… ты… не хочешь тянуть сеть?

— Мне кажется… не надо этого делать.

— Но почему? Там же необыкновенно много салаки! Это рекорд! Никто никогда столько не ловил, папа!

Отец бросил веревку и опустил пальцы в воду. Андерс сделал то же самое. Вода оказалась очень холодная, даже кончики пальцев защипало.

Как такое может быть? Ведь она только что была теплой!

Он вопросительно посмотрел на отца, который стоял и смотрел в воду, как будто что — то искал. Андерс посмотрел вокруг. Единственное объяснение такой холодной воды — это сильные течения. Другого быть не может. Или?..

— Папа, что случилось? Почему вода стала такой холодной? Тут течение?

Отец глубоко вздохнул. Веревка медленно сползала с его руки.

— Папа!

— Да?

— Ведь нам надо вытащить сеть!

Отец отвернулся и тихо спросил:

— Зачем?

Вопрос испугал Андерса.

— Ну… потому что там так много рыбы… и я смогу купить лодку. И потом… не оставлять же все это тут?

Отец медленно кивнул:

— Да, не оставлять. Это, наверное, справедливо.

Отец взялся за сеть и начал тянуть. Андерс удерживал лодку. В огромном количестве салаки было не разглядеть отдельных рыбок.

Андерс никак не мог понять тревоги отца. Почему он тащит этот чудесный улов как бы нехотя? Внимательно наблюдая за маневрами лодки, он в то же время украдкой смотрел на отца. Движения того были вялыми и неуверенными.

Когда наполненная сеть оказалась в лодке, отец потер руки и прижал ладони к еще не остывшему мотору.

— Что ты делаешь? — спросил Андерс.

Отец улыбнулся слабой, какой — то жалкой улыбкой:

— Грею руки.

Андерс кивнул. Конечно. Он оставил штурвал и пошел смотреть на рыбу. Сколько тут килограммов? Семьдесят? Восемьдесят? Глядя на кучу рыбы, он заметил еще одну деталь.

Салака вовсе не такая живучая, как окунь или камбала, которые еще долго живут, после того как их вытащат из моря, но все — таки обычно салака еще двигается в сетях по дороге домой. Эти рыбки почти не двигались. Андерс взял одну рыбку в руки. Маленькое тело казалось застывшим, почти замерзшим, а глаза были молочно — белыми. Он протянул ее отцу:

— Почему они такие странные?

— Я не знаю.

— Но что случилось?

— Я не знаю.

— Но…

— Я не знаю, я сказал!

Отец повышал голос крайне редко. Растерявшись, Андерс замолчал. Он не понял, что он такого спросил, но ему стало стыдно и неловко за отца.

Странно…

Он сидел тихо и прислушивался, потом поднял голову и обвел глазами фьорд.

Раньше он этого не замечал. Во всей бухте не было чаек. Обычно они носились с криками над рыбой, ожидая, что им бросят мелочь, ту, которую не продать.

А теперь — ни единого звука. Ни одной птицы. Только странная, непривычная, пугающая тишина.

Андерс задумался и вздрогнул, когда отец положил руку ему на плечо.

— Прости… я накричал на тебя. Я не хотел.

— Ничего. Все нормально.

Андерс повернулся, ожидая, что отец скажет что — то еще. Не дождавшись, он спросил:

— Папа?

— Да?

— Почему нет чаек? Обычно же их столько…

Отец выдержал паузу, потом вздохнул и сказал, уже спокойно:

— Ты снова начинаешь задавать вопросы?

— Но ведь это странно, да?

— Да.

Отец запустил двигатель. Когда они отъехали на несколько метров, Андерс обернулся на море. Ни одной птицы над водной гладью. Море будто опустело, странная тишина давила, и единственным звуком был шум мотора их лодки.

По дороге домой Андерс представлял, что он и папа — единственные пережившие катастрофу, которая уничтожила все живое на Земле. На что теперь будет похожа их жизнь?

Но оказалось, что и другие существа тоже пережили бедствие. Кот Симона Данте ждал их на причале. Когда лодка причалила, Данте направился к ним. Коту бросили пару рыбок. Андерсу было любопытно, как кот будет реагировать. Тот подошел ближе и коснулся лапой одной из рыбок. Это выглядело так забавно, что Андерс рассмеялся.

Данте остановился и фыркнул. Потом он посмотрел на Андерса, как будто спрашивая — что за шутка? Потом сел и уставился на рыбу.

Отец сидел на корточках и с интересом смотрел на кота. Наконец кот ухватил салаку лапами и быстро сожрал ее, зажал в зубах вторую и ушел с причала, высоко подняв хвост.

Отец поднялся и потер руки:

— Неплохое начало.

— Сколько это стоит, как ты думаешь?

Отец попытался прикинуть улов на глазок:

— Ну… тут килограммов девяносто. Получается двести семьдесят крон, но ведь никто столько не продает. Если снизить цену…

Отец начал перекладывать салаку. Некоторых рыбок он выкидывал в воду, но на берегу по — прежнему не было ни одной чайки. Зато на причале прыгала пара ворон. Андерс бросил им несколько рыбок. Они склевали их и возбужденно закаркали. Через несколько минут прилетело еще несколько ворон. Андерс засмеялся и тоже стал сортировать рыбу.

Андерс трудился не покладая рук. Салака была жесткой и выскальзывала. Когда он наконец поднял глаза, то увидел несколько чаек. Теперь все было как обычно.

Закончив работу, они с отцом удовлетворенно посмотрели на целую кучу ящиков, наполненных рыбой.

Андерс снял шапку и почесал потную голову:

— Мы сможем все это продать?

Отец задумался:

— Сомневаюсь. Я возьму с собой ящик на работу. Ну и закоптим немножко.

Андерс кивнул, радуясь в душе. Свежую салаку продать, может быть, трудно, но копченая рыба расходилась в один миг.

Андерс подхватил тачку и отправился к сараям, чтобы достать лед. Когда он вернулся, отец уже вытащил ящики на берег. Они положили в ящики лед и накрыли их куском толстого брезента. Андерс спустился к воде, отмыл руки от песка и теперь сидел, зажмурившись на солнце.

Когда они вернулись домой, Андерс лег на несколько часов поспать. Сначала он лежал и думал об удачной рыбалке, а затем провалился в сон.

Мы еще не на месте…

Андерс так погрузился в свои воспоминания, что даже не заметил, как двигатель замолк. Он огляделся — до цели им было еще полпути.

Он взрослый человек, его отец давно умер, а то, что произошло в тот день, не имеет никакого отношения к тому, что произошло сегодня. Почему же он вспомнил об этом именно сегодня? Почему именно сегодня его это так грызет?

Хотя… все имеет какую — то связь. Мы просто этого не видим, мы этого не замечаем.

Двигатель затих, и опустилась полная тишина. Симон сидел на корме и оглядывался. Поблизости не было видно ни единой лодки, никто не мог подсматривать за ними. Они могли спокойно завершить то, что задумали, — без свидетелей.

Андерс подобрал цепь и подтащил ее к корме. Симон грустно улыбнулся:

— Ты знаешь, что это за цепь?

— Та, которая была у тебя, когда ты…

— Ммм. Она была в океане еще раньше. — Симон покивал и какое — то время помолчал. Затем он повернулся к пластиковому мешку, в котором лежала Элин. — Андерс. Послушай меня и постарайся понять, мальчик мой. Она умерла. И мы ничего, совсем ничего не можем с этим поделать. Ты слышишь, мы ничего не можем для нее сделать. Она утонула. И теперь она в море. Тут нечему удивляться. Мы должны похоронить ее, а сами — продолжать жить, — Симон посмотрел Андерсу прямо в глаза, — ведь так? Андерс?