Страница 6 из 7
— Искусство — великая тайна! Сколько прекрасных тайн хранят эти стены!
— Тайн… — скептически повторил Юкка и закурил. — Я слышал, что в Москве, на стройках новых домов, мёртвых гастарбайтеров замуровывают в стены, чтобы не возиться. Вот это я понимаю, тайны в стенах.
— Это как? — возвышенное настроение как ветром сдуло.
— А так, мне знакомый архитектор рассказывал. А ему один прораб, по пьянке. Строителями в основном всякие чурки вкалывают, без роду и племени. Типа, как мы здесь. Работают нелегально, естественно. Строительным компаниям не выгодно их оформлять, налоги, тягомотина. Ну, вот и прикинь, если такой чурка упадёт с лесов или помрёт от воспаления лёгких, куда его девать? Он же нелегально работал, регистрации нет. В моргах взятки давать дорого, вот они их просто в опалубку сваливают и бетоном заливают.
— А как же пустоты?
— Какие пустоты?
— Ну, тело ведь усыхает, и образуется пустота. Здание может рухнуть.
— Они же не лохи, у них там инженеры деньги получают, всё рассчитано.
Мы помолчали.
— Живешь так в дорогущем пентхаусе с видом на Храм Христа Спасителя и не знаешь, что у тебя в стене, между кухней и гостиной, как раз за свадебной фотографией, чувак замурован…
— Да уж…
— А ты там трахаешься, бухаешь, детей растишь… — тут меня осенило. — Это же, как в Помпеях!
— А что в Помпеях? — не понял Юкка.
— Там, когда раскапывают пепел, которым город завалило, находят пустоты, повторяющие форму человеческих тел. Кто застыл, уклоняясь от лавы, а кто в постели с женой, проснуться не успел. Тела давно истлели, а пепел окаменел. Теперь туда заливают гипс и получают фигуры древних людей.
— Круто!
Я увлёкся:
— Прикинь, через тысячу лет Москву будут раскапывать археологи и найдут руины таких домов, а внутри пустоты из-под мёртвых чурок. Круто да?!
— Ага! Скажут, вот типичный житель древней Москвы. В ту эпоху у обитателей этого города была традиция хоронить мертвецов в стенах своих домов…
А ещё этот прораб говорил, что эти чурки у него каждую неделю требовали живого барана.
— Зачем?
— Ну, они же мусульмане.
— А…
— Короче, он привозил им барана прямо на стройку, они набивались в какую-нибудь недоделанную квартиру, резали барана, разводили на полу огонь и готовили плов или шашлык! Кровища, говорит, лилась рекой.
— Ну, это уже гон!
— Я тебе клянусь! — Юкка явно не врал. По крайней мере, верил в то, что говорил.
— Если так, то современные дома — это какие-то языческие храмы; в них и хоронят, и жертвы приносят в виде баранов, и ритуальные пиры закатывают…
— Поклонение дорогому жилью.
По гранитным тротуарам стучали каблучки безразличных красавиц, солнце ярко светило, а наши шансы выжить в этом прекрасном городе стремительно сокращались.
Юкка снова купил газету. Там он нашел объявление центра по испытанию новых медикаментов. За участие в экспериментах обещали неплохие деньги. Я обнаружил, что натёр палец. Пришлось замотать его пластырем, отчего он стал похож на египетскую мумию.
Откуда берётся дружба
Я пристрастился ковырять в носу. Юкка сначала наблюдал молча, а потом, когда я в очередной раз вытащил из носа палец, попросил показать ему, что я извлёк. Изучив внимательно мой улов, Юкка признался, что любил в детстве есть козявки. Заодно он вспомнил, как в одном пионерском лагере, где ему довелось провести лето, ходили слухи про мальчика, который, якобы собирал козявки в баночку из-под зеленки. Тогда маленький Юкка затрепетал от одной мысли о встрече с единомышленником. Это всколыхнуло его детскую душу.
Но знакомству не суждено было состояться, мальчика Юкка так и не встретил. Одни говорили, что видели и мальчика, и баночку, другие утверждали обратное. Возможно, мальчик был лишь плодом пионерской фантазии и не существовал вовсе. Этот случай крепко запал в душу Юкки и с тех пор он не знал покоя.
Я, козявок и ребёнком не ел и теперь не стал. Зато я завидовал тем, кто грызёт ногти. Все грызли, а я не грыз. Попробовал было, но не понравилось. Так и вырос одиночкой. Зато мысль о сборе козявок мне приходила, (я подумывал собрать достаточно и построить из них дом) однако я ее так и не осуществил. Был у меня приятель, одноклассник, Юра Кастрыкин. Сейчас он заканчивает школу ФСБ. Так вот, Юра козявки ел чуть ли не выпускного вечера. Хотя возможно я ошибаюсь. Скорее всего, не ел Юра никаких козявок, а так, только впечатление производил.
Пиво и мандала
У Юкки был целый список хостелов. Он угробил несколько четвертаков, пока говорил с портье каждого из них по телефону. Наконец, в одном обнаружились свободные койки. Туда мы и отправились. По дороге заехали в Чайна-таун. Пожрали и затарились блоком «Чинтао».
В хостеле оказалось, что алкоголь пить запрещается. Унылое место в чёрном Гарлеме. Вокруг сплошь черномазые; стучат об асфальт баскетбольными мячами, орут. Прохожие норовят задеть плечом. Все, включая древних старух, недоброжелательно смотрят вслед. Один раз мелькнула белая физиономия, да и то в полицейской тачке с наглухо задраенными окнами.
Мы отправились в сортир и сбили пробку об угол мусорного бака. Решили сэкономить и выпить бутылку на двоих, закрывшись по очереди в кабинке. Я вызвался первым. Заперся, приложился к горлышку. Тут мне стало смешно…
Я увидел себя со стороны, топчущимся возле унитаза с бутылкой пива. Увидел Юкку, пыхтящего от нетерпения за дверцей. Смешно, что я, как восьмиклассник, тайно пью пиво в тубзике, затерянном в чёрных кварталах Нью-Йорка, норовя отхлебнуть больше положенной половины бутылки. Я заржал в голос, поперхнулся и пукнул.
— Сань, ты чё? — хихикая, поинтересовался Юкка.
Тут со мной сделалась истерика, и я сполз на пол, давясь пивом и соплями. Вспомнилась начальная школа, когда на завтраках в столовой все пили компот и неизменно ржали. Компот лился через нос, а я, пытаясь затянуть его назад, наглатывался соплей. Со мной такое класса до десятого случалось.
Видать, Юкка понял, что дело плохо и выломал хлипкую дверцу. Увидев меня на полу, бьющимся от хохота и конвульсий головой об унитаз, Юкка вырвал у меня почти опустошённую бутылку. Он жадно присосался к горлышку и его кадык так и заходил, пропуская внутрь драгоценные капли.
Вытерев локтем сопли, а футболкой слезы, я встал.
— Ну ты и сука, — рыгнул Юкка.
— Сори, чувак, очень смешно стало и я лишнего хлебнул, — оправдывался я.
— Обормот, — Юкка дружески похлопал меня по спине. — Не подавился, мой малыш?
— Подавился, — прохныкал я и снова закашлялся. Юкка заржал и крепко огрел меня по спине. Швырнув бутылку в ведро для использованной туалетной бума-ги, мы покинули санузел и улеглись на свои койки в узенькой комнате, полной храпящих тел.
— Думаю, завтра позвонить в этот центр по испытанию лекарств, — сказал Юкка, засыпая.
Ко мне сон не шёл. Я лежал на спине, слушал жужжание кондиционера и думал о своем натертом пальце. Он ныл всё сильнее. Мне стало страшно. От всей безысходности нашего положения, от перспективы участия в медицинских экспериментах, от усталости и мужской трусливости перед болезнями я совсем перепугался.
Палец опух.
— Гангрена… — прошептал я и, вскочив с кровати, пошарил в карманах Юкки. Достал зажигалку, чиркнул. Огонь осветил распухший волдырь пурпурного цвета, вскочивший на большом пальце ноги. Меня прошиб ледяной пот. Я увидел себя, с ампутированной ногой, ползающим по Пятой авеню и хватающим богатых шлюх за подол. «Подайте, тётенька, Христа ради»!
Есть у меня такая черта — целиком погружаться в панику в самые неожиданные моменты. Не тогда, когда опасность реальна, а когда она умозрительна. Я настоящий трус по мелочам. В школе я боялся математичку, когда приходил с несделанными уроками. Потом я боялся, что отец заставит меня пойти в армию. Последним моим страхом стал букет кармических заболеваний, которые я у себя обнаружил. Однажды, маясь от скуки, я листал в магазине эзотерическую книгу. Автор предлагал узнать о сглазах, рассчитав их с помощью собственного имени. Каждая буква алфавита соответствовала определённому числу. Я написал своё имя, а под каждой буквой цифры. Потом сложил и… Моему ужасу не было предела. Оказалось, что надо мной тяготеет целая россыпь проклятий и наветов: венец безбрачия, врождённое слабоумие и высокая вероятность самых страшных венерических заболеваний. Моя мандала была дырявой, как тряпка, кармическая линия еле проглядывала, а вибрационный ряд не годился даже для трупа. Оказалось, что в четвертом и седьмом воплощениях я подвергся ужасающим сглазам. Венерические заболевания на меня наслали в седьмом, а воплотиться им было суждено в десятом. Я же, согласно расчетам, пребывал именно в десятом воплощении. В конце книги указывался телефон, по которому шла запись на очищение кармы и подкачку биополя.