В тылу врага

У его ног, задыхаясь под ворохом веток и тряпья, лежали прижатые тесно друг к другу Микешин, Абдулаев и Зозуля, который и здесь пытался острить. Вдруг Абдулаев толкнул его в бок — чуткое ухо его уловило далекий звук мотора.

— Приехали! — усмехнулся Зозуля.

Действительно, то, чего опасался Познахирко, случилось.

Катер выскочил из тумана перед самым носом второй лодки. Сквозь туман донесся отдаленный окрик с катера. Сейчас ребята, как условлено, должны остановиться, и все произойдет совсем не так, как рассчитал Познахирко.

— Жми! — крикнул он сдавленным голосом Насте, нагнулся с кормы и негромко окликнул свой укрытый на дне лодки гарнизон: — Приготовиться, хлопцы! — Ветки зашевелились. Он тут же прибавил:-Тихо, тихо, жди!

Между тем, на второй лодке события развертывались следующим образом. Когда Костя и Слава услышали звук мотора, Слава достал заранее припасенные удочки, а Костя торопливо прошептал доктору Шумилину:

— Николай Евгеньевич, катер!..

Со дна лодки послышалось в ответ:

— А где Познахирко?

— Позади нас… догоняет.

— Тогда все в порядке.

Костя хотел еще что-то сказать и прикусил язык: из тумана на них вылетел катер. Слава закинул удочки в море и уставился на поплавки. Он в точности выполнял инструкцию Познахирко, не заботясь о том, что на такую снасть ничего в море не выудишь.

Костя оглянулся. Вдали, сквозь редеющий туман, мелькнула косынка Насти. «Ползут, как черепахи…» Костя задвигал бровями и обернулся к катеру, с которого кричали что-то. Очевидно, приказывали остановиться.

— Суши весла! — громко, чтобы услышали моряки, скомандовал самому себе Костя. Катер, заглушив мотор, медленно приближался к лодке.

В эту минуту Костя услышал позади себя шумный плеск весел и вздохнул с облегчением: подходил Познахирко. С катера увидели вторую лодку и приказали остановиться, что Познахирко послушно выполнил. При этом он чуть повернул так, что его лодка будто случайно подошла к катеру с другого борта.

Катер очутился между двух лодок. Познахирко громко крикнул:

— Причаливай!

Настя подгребла одним сильным гребком. Костя и Слава тотчас повторили маневр. На катере выжидали, удивленные таким послушанием. В то мгновение, когда лодки стукнулись в оба борта катера и с катера в лодку Познахирко прыгнул вражеский матрос, старый лоцман скомандовал зычным голосом:

— С двух бортов на абордаж!

В миг посыпались в стороны ветки, листья, тряпье, и перед обомлевшим экипажем катера предстали советские моряки. Три винтовки нацелились с двух лодок, и, пока румыны приходили в себя, моряки уже очутились на катере. Микешин схватился с офицером, Виленкин, действуя тесаком, старался проложить себе дорогу к мотору, а Зозуля работал и штыком и прикладом. Даже раненый Абдулаев помогал товарищам.

Дрались врукопашную. Ни один выстрел не успел потревожить тишины раннего утра. Предположение Познахирко оправдалось: все кончилось так же быстро, как и началось. Офицер и сопротивлявшаяся часть экипажа отправились за борт, остальных связали, и герой дня — Епифан Кондратьевич Познахирко, единодушно избранный капитаном, вступил в командование захваченным катером.

Виленкин уже хозяйничал в кабине моториста, мотор заработал, лодки приказано было взять на буксир, и вся эскадра в кильватерном строю победно двинулась, торопясь уйти подальше, пока туман совсем не рассеется.

9

Теперь все были вооружены винтовками, имея сверх того ручной и станковый пулеметы. Оставаться на хуторе было бесцельно. Лучше всего уйти на катере к Каменной Косе, где в старой каменоломне, как говорил Познахирко, скрывались партизаны. Но там ли они еще? Связи нет, а двигаться без точных сведений рискованно.

Познахирко советовал послать ребят морем в разведку на Каменную Косу. Взрослому человеку это труднее: места там открытые, рядом — дорога. А ребята что на воде, что на земле — все одно ребята. На худой конец отнимут у них лодку и прогонят. Только и всего.

Предложение было принято. Таким образом, желание Кости и Славы осуществлялось: их посылали в разведку.

— Что, рад? — спросил Славу отец. Исхудалый, с заострившимся лицом, в одной тельняшке и форменных брюках, стянутых ремнем, он мало походил на того доктора Шумилина, каким его знали в городе. Но здесь, на хуторе, его знали именно таким, каким он выглядел сейчас. Один Слава с грустью замечал, как изменился его отец.

Впрочем, изменились и ребята. Скуластое веснушчатое лицо Кости сделалось медно-красным от постоянного пребывания на солнце, кожа сильно лупилась на скулах и на носу, руки огрубели, все его мальчишеское тело окрепло и закалилось.

Слава изменился не так заметно. Румянец по-прежнему пробивался на его круглом, сильно посмуглевшем лице, но движения были уже не ленивыми, как прежде, а проворными, уверенными, взгляд черных глаз не добродушный, а пристальный и немного исподлобья. Глядя на сына, доктор испытывал щемящее чувство…

На клочке бумаги Познахирко изобразил по памяти план каменоломни и два выхода: к морю и на солончаки, в степь. Но ребята и сами немного знали эти места. Они быстро собрались в дорогу.

Весла легли на воду. В тишине вечера лодка вышла из устья Казанки и повернула в открытое море. Сумрак, похожий на синий дым, быстро стлался по горизонту — и вот уже море и берег слились воедино. Только- вода у бортов поблескивала, отражая медленно гаснущее небо. Потом и небо сделалось дымчато-синим, слилось с морем, и наступила ночь.

Лодка прибавила ход. Слава и Костя гребли вместе, часто поглядывая через плечо направо, где лежал скрытый темнотой мыс Хамелеон. Ночь выдалась чудесная. И такое множество звезд отражалось в воде, что казалось — лодка плывет среди звезд. Поскрипывают уключины, журчит вода за кормой…

Вдруг длинная голубая рука неслышно высунулась из мрака и начала шарить в темном небе. То вверх, то вниз, то влево, то вправо кидалась она, как бы пытаясь что-то схватить.

— Прожектор… ложись! — крикнул Костя. Мальчики вытянулись на дне лодки. Голубой свет метался высоко над ними и вдруг остановился, повис, как острый меч, у них над головой. «Заметили!» — прошептал Слава. Но длинный голубой меч, ослепительно сверкнув, одним взмахом рассек зенит, помедлил над горизонтом, потом начал укорачиваться, бледнеть — и исчез.

Костя и Слава подождали немного и взялись за весла. Они гребли изо всех сил, торопясь уйти подальше от опасного мыса, на котором теперь, очевидно, установили прожектор.

По указанию Познахирко мальчики должны были, миновав город, идти к северо-востоку и держаться этого курса, пока не покажутся в море два высоких камня, похожих на ворота. Нужно пройти между ними, тогда откроется берег с торчащей над водой скалой. Это и есть Каменная Коса.

Мыс Хамелеон и город они давно миновали, судя по времени и по тому, что прожектор больше их не беспокоил. Но как далеко ушли они от города, насколько отклонились в открытое море — оставалось неизвестным. Правда, положение звезд говорило им, что с курса они не свернули. Но звезды тускнели, с моря наползал туман, предвестник утра, и приходилось грести наугад, выжидая рассвета.

Но и выжидать в их положении было опасно. Хорошо, если под утро они окажутся в назначенном месте, а если нет? Как сумеют они при свете дня достичь Каменной Косы? Не заметят, не перехватят ли их с берега или с моря? Эти и многие другие мысли приходили в голову юным мореходам. Они гребли, отдыхали и снова гребли.

Но вот слева, со стороны моря, мрак начал слабеть, обозначился горизонт. А справа, там, где должна находиться земля, еще лежала ночь. Некоторое время мальчики сидели, сложив весла и опустив натруженные руки. Спать им не хотелось, только немного кружилась голова и болели глаза- может быть, оттого, что они слишком напряженно и долго вглядывались в темноту.

А горизонт продолжал светлеть, ночь медленно, будто нехотя, отступала. Дрожь пробежала по горизонту, словно кто-то невидимый и сильный встряхнул ночное оцепенение. Слабый, несмелый отблеск еще далекого, скрытого морем солнца мелькнул в облачном небе, погас и снова мелькнул, окрасив низкие облака в бледно-розовый цвет.