Страница 29 из 68
Пройдя к музыкальному центру, Кэри оборвала Джастина Тимберлейка на полуслове, после чего подхватила свою сумочку и осторожно покинула покои хозяйки дома.
Выйдя за дверь, она несколько растерялась: площадь особняка была в самом деле огромной, и хозяевам сих хорoм стоило бы задуматься над размещением указателей. Потому, потратив некоторое время на блуждание по извивам коридоров, Кэри наткнулась на лестничный проход. Спустилась на третий, второй этаж… тишина и пустынность особняка, погруженного в ночь, были на стороне ее порочного желания. Потому покусав в раздумье губу, переступив с ноги на ногу, Каролайн все же повернула в сторону библиотеки.
Мысленно ругая себя за то, что даже дышит и шагает как воровка — тихо, с носка на пятку — она достигла желанной цели. Домашняя библиотека семьи Эохайд была утоплена в торжественной тишине и неприкосновенном мраке. Потому Кэри не посмела включить верхний свет, вместо этого взяла в руки мобильник (заодно ответив на беспокойное СМС брата) и зажгла фонарик.
Гораздо позже, задумавшись над тем, какого, собственно, черта она вообще туда пошла, Кэри не сможет дать вменяемый ответ. Просто это было для нее как… прикоснуться к пирамидам в Египте, или же подняться на смотровую площадку Эйфелевой башни в Париже. Библиотека казалась ей местной достопримечательностью, потому Кэри не могла уйти так запросто.
И да, стоило ей переступить заветный порог, и Кэри поняла, что понятие Хроноса в этом помещении не существовало. Не для книг. Не для нее. Потому один бог знает сколько времени она провела в кромешной темноте, перелетая от одной книге к другой и лишь иногда нарушая тишину шокированным выдохом или фразами: «оказывается есть третий том?», «с автографом!» или «с ума сойти, не искалечено цензурой».
Но, конечно, ее беспредельному счастью все-таки пришел логичный конец. В отдалении раздался звук открываемой двери, мягкие шаги, щелчок, и свет резанул глаза. Притихнув и замерев, Кэри сжала в руках открытого Петрарку. И что-то ей подсказывало, что вошедший — не Миранда, решившая с похмелья полистать «макулатуру».
Шаги замерли. Зазвучали снова, становясь отчетливее, ближе. Стиснув зубы, Каролайн поставила книгу на ее прежнее место, после чего рванула за соседний стеллаж. Конечно, она понимала, что ведет себя как идиотка, но, даже если так, ей, правда, не хотелось сталкиваться со всеми этими «какого дьявола вы тут делаете?»
Эта бестолковая игра в прятки продолжалась недолго. И вот уже, кажется, показалась дверь, еще один поворот…
Врезавшись в мужской торс, Кэри испуганно отскочила назад, наткнувшись на стеллаж, который опасно зашатался. И это расстояние, кажущееся необходимым в первую секунду, совершенно ей не помогло. Расстояние лишь усугубило ситуацию, потому что дало рассмотреть полностью того, кого Миранда по какой-то безумной ошибке называла своим мужем.
Итак, первая встреча Каролайн с мистером Эохайдом, была похожа на космическую катастрофу — такая же грандиозная и совершенно бесшумная.
Он пугает ее, дьявол! Собственно, это было второй мыслью, которая возникла в голове Бреса, стоило ему увидеть дрожащую девушку, отвернувшую от него свое лицо так стремительно, словно его появление с некоторых пор доставлялось лишь в комплекте с приказом «глаза в пол». Хотя, разве с ней когда-нибудь было иначе?
Что касается первой мысли? Это было каким-то сумбурным, нерасчленимым потоком из «наконец-то-ты-пришла-прости-ждал-люблю».
И вот теперь Брес задержал дыхание, сжал руки в кулаки и уставился на нее. Возможно, Айрис подумала, что он сдерживает себя от насилия… но погодите-ка, ведь все так и было. Потому что стоило ему ее увидеть, и он превратился в долбаного слабака, который желает сократить эти несколько метров и крепко обнять ее. Гребаные метры, как будто ему не хватило чертовы уймы столетий, разделяющих их.
Но теперь все хорошо. Да, теперь она здесь, рядом, пусть и недостаточно, но близко. И Айрис просто нужно было сказать это. Сказать, что теперь — с ним, с ней — полный порядок. Что она никуда не собирается. Потому что, бог свидетель, он устал от непрерывного ожидания, во время которого как бы ни старался, не смог ее возненавидеть.
Заговори же с ней, жалкий ты ублюдок.
— Я… Каролайн, мы с вашей… женой, с Мирандой… мы учимся на одном курсе. — Проговорила тихо Айрис, не собираясь тем не менее переходить к рукопожатиям. — Правда на разных… факультетах… ну и… просто, вы были заняты, вот я и…
Он был занят? Занят?! Что могло быть важнее ее появления здесь?! Почему он не поднял свою задницу и не удосужился просто взглянуть на гостью, званую его «женой»?! О, если бы он знал… черт его дери, он потерял несколько драгоценнейших часов!
— Я просто посмотреть… — Айрис все еще отказывалась смотреть в его глаза, волнительно теребя пуговицу на горловине своей блузки. — У вас очень… лучшая из мной видимых, на самом деле, библиотека…
Библиотека? Неужели Айрис не помнит, что великолепие и силу человеческого слова ему открыла именно она? Что только благодаря ей он понял, каким надменным остолопом был, считая себя выше и умнее людей. Так что эта библиотека — ее заслуга, а никак не его.
— Ваша жена заснула, и я собралась домой… в общем-то… мне пора…
К черту «жену». К черту «домой». И «пора» туда же. Оставлять его в данный момент в таком состоянии… это несравнимо коварнее, чем покидать на века, когда он уже смирился с ее уходом.
— Сколько тебе? — Хрипло спросил Брес, проклиная себя за то, что его первые слова, обращенные к ней после стольких лет разлуки, походили на вопрос из анкеты.
— Два… двадцать…
— Точно. С месяцами.
Ему нужно знать, сколько у него осталось времени. А она долго пыталась собрать мысли воедино и подсчитать.
— Девять… кажется… да, девять месяцев.
Мужчина мысленно простонал. Как мало. По сравнению с той вечностью ожидания, что растилась перед ним до этой самой минуты, как чертовски мало.
— Ну… в общем-то, ага… извините за вторжение… — Прошептала нервно Айрис, явно ожидая его «проваливай», чтобы разрушить скованность своего тела.
Да, точно, ему нужно поговорить с ней, потому что дело приобретает опасный оборот. Он уже столько раз проходил через это, делая ошибку за ошибкой. Как же все-таки трудно найти путь к сердцу этой женщины. И как мало он ее знал, чтобы теперь с легкостью найти безошибочные слова.
Конечно, Брес хочет сказать ей прежде всего о том, что уже потерял надежду и все это время терпел угнетающую повседневность только лишь затем, чтобы заглянуть в глаза Айрис и, наконец, во всеуслышание признать свою вину. И сказать, что любит. Что, вообще-то, он понял это давно… скорее всего, когда впервые ее увидел. Да, но, дьявол, его сопливая исповедь показалась бы ей бредом сумасшедшего! Она убежала бы, начала бы избегать его, ведь все это уже неоднократно пройдено им.
Тогда… сказать, что она его ничуть не побеспокоила и что, черта с два, он вызовет такси, пусть остается здесь? Зная Айрис, Брес мог предположить, что эти слова она встретит подозрительностью. Еще решит, что он имеет на нее какие-то виды… не то, чтобы это было не так, однако… С ней всегда так трудно!
Возможно, стоит все обратить в шутку? Но, честно признаться, шутник из него во все времена был хреновый.
Он попытался поставить себя на место обычного смертного, продумать тактику: как простой мужчина повел бы себя в такой ситуации, но все эти картины из его «жития»: его многовековая ненасытная жажда, ее повторяющаяся смерть, собственная боль ожидания… Брес хотел, но не мог сыграть с ней роль незнакомца, их объединяло слишком многое.
Потому он в итоге озвучил первое, что подвернулось:
— Какой факультет? — Иисусе, его голос звучал отвратительно. Невероятно сипло и низко.
— Э-э… это… лингвистика. Латынь и… греческий.
Айрис дрожала, продолжая терзать несчастную верхнюю пуговицу. И эти воспоминания накатили на него, воистину, не вовремя. Брес слишком хорошо помнил, какое великолепие находится под обилием этой ткани, под этой голубой блузкой с оборками, под джинсами, под тонкой тканью нижнего белья. Пытаясь (но, очевидно, безуспешно) скрыть жадный взгляд, Брес с досадой понимал, что все началось как нельзя хуже. Айрис опять боится его и наверняка думает над тем, какого черта он спрашивает ее об учебе в первом часу ночи.