Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 5 из 63



Вместо ответа на сей заковыристый вопрос меня отчего-то сильно дернуло за руку, опрокидывая в траву — я ударилась копчиком и головой, громко выругалась и осталась лежать, дожидаясь, пока перед глазами перестанут плавать красные пятна. Плечо, опомнившись, начало побаливать, и я с досадой повернулась, желая рассмотреть, что там с ним такое.

И еле успела проглотить рвущийся наружу крик.

Из рукава торчало хвостовое оперение стрелы, уткнувшейся наконечником в землю. Я никогда раньше вживую не видела стрел — а в кино они отчего-то казались такими безобидными и легкими, что этот громоздкий экземпляр, больше напоминающий дубину с заостренным концом, поверг меня в состояние тихого ужаса.

Меня пытались убить!

Зачем, что я такого сделала-то?!

А, потом, все потом, сейчас главное — успеть смотаться отсюда, пока охотник не пришел за законной добычей!

Я попыталась встать, но не тут-то было: стрела утопла в земле, пригвоздив руку, но прорывать рубашку явно не собиралась, а в ответ на резкие движения снова заболело многострадальное плечо. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы не заскулить жалобно от страха и усталости, но вовремя очнувшийся рассудок быстро поставил все на свои места. Я выдернула стрелу из земли, уже не пыталась вытащить ее из рукава — бежать не мешает, и бог с ней — и бросилась к дороге, но на нее саму не вышла — пригнувшись, посеменила вдоль кустов, стараясь производить как можно меньше шума.

Можно отнестись ко всему этому как к привычной грязной конкуренции: тебя пытаются убрать как помощника, директора — как большую шишку, а твое дело — всего-навсего выпутаться и отомстить противнику, чтоб неповадно было.

Однако до чего же проще воевать на бумаге и в рекламе…

Страх и желание жить придали сил: я шла почти до самого рассвета, ближе к нему уже выйдя, наконец, к какому-то захудалому строению на опушке леса: больше всего оно напоминало избушку на курьих ножках — только вместо них красовались четыре каменных столба, приподнимающих сруб метра на два над землей. Окна не светились, из чего я заключила, что хозяева еще спят и будить их не стоит — в такую рань мало кто отличается особой человечностью и жалостью; это, впрочем, не помешало мне подняться по деревянной лестнице к узенькому крылечку и сесть на нем, с наслаждением вытянув гудящие ноги.

Безумно хотелось пить, есть и спать: в лесу я видела какие-то кустики с россыпью мелких синих ягод, но пробовать их не решилась — а ну как ядовитые? — а ручьев, равно как и мест для ночлега, мне не попадалось вовсе. Еще мне, как назло, нечего было предложить хозяевам за «пищу и кров» — все более-менее ценные вещи остались в старой одежде, которая, предположительно, дислоцировалась на другой планете. Безрадостно.

Кроме того, где-то в лесу — надеюсь, что там, а не в этой самой избушке, — слонялся оставшийся неизвестным охотник, чью стрелу я нервно вертела в руках, вытащив из рубашки. Пальцы дрожали. Несмотря на громоздкий внешний вид и полное отсутствие изящества, полагавшегося любому совершенному орудию убийства, стрела оказалась удивительно легкой и при резких взмахах со свистом рассекала воздух, практически не встречая сопротивления.

Черт подери, меня пытались убить!!! Меня, беззащитную девушку, ничего не понимающую в окружающем мире!

Причем, скорее всего, по какой-нибудь идиотской ошибке, приняв за дикого зверя!

Или… другого человека?

Скажем, за того, что остался в резиденции ди Дара наедине со своим затравленным и беспомощным взглядом в зеркале…

По внутренностям пробежали ледяные щупальца, противно сжав что-то в низу живота. Мне пришла в голову одна очень простая и крайне несвоевременная мысль, заставившая резко выпрямить покрывшуюся холодной испариной спину и тут же сжаться в максимально незаметный комочек.

Сбежав от Эртрисс, я обезопасила себя только от нее. А как насчет тех, кто открыл охоту на ди Дара? Мы ведь почти неотличимы внешне, принять меня за нее — раз плюнуть.

Черт! Я жить хочу! Хочу домой!



Так и не решившись выпрямиться, я уткнулась носом в притянутые к груди колени и судорожно зажмурилась. А что, если и хозяева избушки тоже против этого чертового союза готовы на все, лишь бы помешать моей копии о нем договориться? Да и вообще тут, судя по всему, дипломатия не в почете…

Плевать. На все плевать. Я так устала…

Проснулась я от простых человеческих потребностей: в животе требовательно урчало, во рту рыли норки песчаные ящерицы, но, несмотря на это, организм настойчиво требовал найти хоть какой-нибудь санузел — при этом, желательно, не шевеля ногами.

Серовато-белое небо тускло освещалось отчего-то с двух сторон; за спиной тихо перешептывались древесные кроны, а ближе к горизонту поднималось желтоватое зарево городских огней. Но до них еще надо было добраться, что в моем нынешнем состоянии довольно затруднительно.

Сбегав до ближайших кустов и посетовав на ужасную антисанитарию, я все же решилась постучаться в дом. Изнутри послышалось недовольное ворчание и торопливая возня: шорох ткани, короткий всплеск воды и, наконец, негромкие шаги. Дверь натужно заскрипела, являя моему взору крепкого коренастого мужика с ног до головы в каком-то странном аналоге камуфляжа… и со здоровенным арбалетом наперевес.

— Чего надо? — негостеприимно поинтересовался он, сонно моргая, и тут же застыл, завороженно уставившись на стрелу в моих руках. Я не нашла ничего умнее, кроме как испуганно пролепетать:

— Это случайно не ваше?

Вместо ответа мужик воровато огляделся и нахально втащил меня в дом, тотчас же заперев дверь на засов.

— Эльтанн Эртрисс, ну и подобрали же вы время для прогулки по лесу! — возмущенно рявкнул он после того, как параноидально задернул все занавески. — Как будто не знали, что за вами половина Гильдии Убийц гоняется, высунув язы-ки!

— Не знала, — честно кивнула я, потихоньку закипая. Да какого черта?! Какое я имею отношение к их внутренним дрязгам? Грызлись бы между собой, а я домой хочу!

Мужик замер с видом шокированного суслика, вперившись в меня квадратными глазами, а потом вдруг набычился:

— Ты не Эртрисс, — заметил он. — Что с госпожой?

— Все с ней в порядке, не считая съехавшей крыши, — огрызнулась я. — Твоя госпожа пыталась меня подсунуть всем этим убийцам в качестве наживки! И почти успешно! — я со злостью швырнула стрелу в стену, куда она, не растерявшись, и воткнулась. Мужик со страдальческим выражением лица проследил ее полет — в пропитанных какой-то блестящей дрянью бревнах намечалось уже штук пять ды-рок подозрительной конической формы. Не отрывая от них взгляда, он растерянно пробормотал себе под нос:

— Эртрисс все-таки вызвала демона…

— Да сам ты демон!!! — взорвалась я, с бессильной досадой топнув ногой — ступня тотчас же отозвалась приступом острой боли, отнюдь не добавившей мне душевного спокойствия. — Черт! Меня убить пытались! Я как идиотка через весь лес пробежала без передышки! А ты мне еще про каких-то демонов втираешь! Вы здесь все чокнутые какие-то! Я хочу домой… — неожиданно тихо закончила я, смаргивая некстати навернувшиеся на глаза слезы.

Вот тебе и каменная леди, количество эмоций на квадратный сантиметр тела — ноль целых, одна тысячная процента… и столько же умения паниковать, да? Наверное, со мной просто еще никогда не случалось ничего по-настоящему сквер-ного…

Внутри избушка оказалась почти нежилой: одна-единственная комната, в углу которой свалена прямо на пол смятая постель; у окна одиноко стоял небольшой деревянный стол с придвинутой скамейкой. Под потолком ютились клочья паутины, а за запыленным стеклом мирно гнила пара опавших листьев. Это было место, куда приходят, чтобы упасть и уснуть — и то не каждую ночь.

У бульона был странный кисловатый привкус, а местный хлеб отчего-то немножко горчил, но силы заметить это у меня появились только после того, как я умяла половину своей порции и почувствовала себя относительно живой. Мужик сидел напротив, по другую сторону стола, и смотрел на меня, как на непутевую дочь, которой приспичило удрать из дома, не имея заранее заготовленных позиций и особой решимости их найти, а потому вернувшуюся с повинной. Я бросила на него взгляд исподлобья, нахохлившись, и отодвинула опустевшую миску. Сейчас, если я правильно поняла, меня будут судорожно уговаривать вернуться и сдохнуть за благородную госпожу во славу Хеллы.