Лукреция Борджа

В то время Чезаре был всего лишь тридцать один год, и он с трудом переносил бедность короля Наварры. Он передал Людовику XII просьбу разрешить ему вернуться на службу во Францию и вновь появиться при его дворе. На это монарх ответил, что отказывается принять того, кто бежал из темницы католического короля, и отдать ему одну из своих провинций.

В Ферраре начался карнавал, все шумно развлекались, чтобы затем, запершись, совершать покаяние в дни поста. Потом вновь последовали празднества, теперь уже Пасхальные, и герцог вновь отправился изучать литейное дело на Север Европы.

В этот момент и пришла весть о смерти Валентинуа. В отсутствие Альфонсо Ипполито сказал невестке лишь то, что брат ее был ранен в каком-то сражении. Он надеялся таким образом подготовить ее к роковой новости. 20 апреля правительница занималась текущими делами в большом зале Совета, как вдруг со двора донеслись звуки голосов. Всадник, весь серый от дорожной пыли, говорил с кардиналом. Несколько минут спустя прибыл Ипполито в сопровождении Хуанито Гарсия, пажа Чезаре Борджа. Молодой испанец сообщил Лукреции, что брат ее умер недалеко от Вианы. Лукреция совладала с собой — сестра уступила место герцогине — и произнесла странные и благородные слова: «Чем больше я стараюсь жить в согласии с законами Божьими, тем чаще он посылает мне весть. Я благодарю Бога и заявляю, что довольна всем тем, что угодно ему». Эти слова, простые и безысходно смиренные, и стали надгробной речью Лукреции.

Вечером, пока над городом медленно разносился погребальный звон, Лукреция удалилась в монастырь Тела Господня, чтобы молиться в окружении монахинь.

Постепенно до Феррары стали доходить подробности об окутанных тайной последних часах жизни этого полубога, державшего в страхе большую часть Италии. Король Наварры поручил Валентинуа разгромить Луи де Бомона, постоянно угрожавшего правителю Памплоны. Сражение произошло ночью. Бомон, внимательно за всем наблюдавший, отдал приказ заманить герцога в овраг. Охрана находилась от Чезаре на расстоянии арбалетного выстрела; один против всех, он дрался как герой. Сначала его ранили в подмышку, затем выбили из седла, после чего противники пронзили его пиками, похитили его блестящие доспехи, а самого бросили в ров, где он был найден лишь несколько дней спустя. Такова была суть сообщения, переданного по поручению короля Наварры Альфонсо д'Эсте.

От Эркуле Строцци, своего наперсника, Лукреция не стала скрывать своего горя. Чезаре до последней минуты вел себя как солдат, однако этот горький конец странным образом напоминал самоубийство. Можно ли поверить, что сильный, ловкий, осторожный воин сгинул в один миг? Герцог Романьи бросил вызов судьбе, выгравировав на своей шпаге «Aut Ceasar, aut nihil». Ответ Фортуны был суров. Он был изнурен годами сражений, жестоко изувечен во время побега из цитадели Медина дель Кампо, отвергнут миром, ничтожный король Наварры обращался с ним, как с низшим, а Людовик XII принес его в жертву. Покрытый двадцатью тремя ранами, лишенный доспехов и одежды, совершенно голый, он закончил свою бурную жизнь на заснеженной земле Испании.

Поэт Эркуле Строцци внимательно слушал «Lamento»[50] сестры погибшего и восхищался тем, что она совершенно не помнила зла, помнила лишь то добро, что сделал ей брат, поставив ее во главе самого стабильного итальянского государства. Как доказательство сострадания, Строцци написал великолепную песнь, посвященную Diva Lucrecia[51], нечто вроде поэтического ответа на «Государя» Макиавелли: Чезаре, посланный Провидением, чтобы объединить Италию и восстановить славу античного Рима, — рука, Александр VI — ум. Произведение заканчивается похвалой светилу, музе, вдохновительнице, Антигоне, преданной брату.

У Чезаре Борджа осталось несколько детей, из которых лишь один ребенок был законным — Луиза. Ее после смерти матери приютила у себя Луиза Савойская, мать Франциска I, который взял на себя хлопоты о ее замужестве и выдал ее за Луи де ла Тремуя, а после его смерти — за Филиппа Бурбона, виконта де Бюссе4. Лукреция позаботилась о двух внебрачных детях своего брата: Джироламо женился на девушке благородного происхождения из Феррары, а Камилия, имевшая, как и ее тетка, склонность к изящной словесности и искусствам, постриглась в монахини под именем сестры Лукреции.

Что касается состояния Чезаре, то д'Эсте намеревались завладеть им. Прежде чем отправиться на корабле в Испанию, Чезаре попросил Ипполито получить в Ферраре наиболее ценное его имущество, доверенное Франческо Рамолино, кардиналу Сорренто. Этот прелат сохранил движимое имущество и попытался отправить кардиналу д'Эсте драгоценности, ценные доспехи и произведения искусства, однако флорентийцы завладели частью обоза и потребовали выкуп за возвращение этих сокровищ. После смерти кардинала Сорренто в мае 1507 года Юлий II велел конфисковать богатство покойного, а именно то, что у него хранилось, то есть двенадцать сундуков и восемьдесят четыре тюка с восточными коврами, фландрскими гобеленами, а также ткани и мебель. Что касается сокровищ, похищенных у Церкви сразу после смерти Александра VI и «удержанных» Бентивольо, то они были возвращены Ипполито д'Эсте, то есть Лукреции.

Чезаре ни в чем не был посредственностью: ни в пороках, ни в добродетелях, ни в страстях, ни в преступлениях. Он всегда жил, пренебрегая правилами, и проявил постоянство только в своей необузданности. Он ни в чем не знал меры, и это наложило отпечаток на его личность, чем и объясняется его неспособность быть счастливым. Герой, сын папы римского, ставший кардиналом в семнадцать лет, готовый вступить на королевский трон, способный блистать на громаднейших сценах, погиб в безвестной глуши в Наварре, а эпитафией ему в Санта-Мария-де-Виана стали следующие строки Сориа:

Лукреция наконец была свободна от этой угнетавшей ее тени. Телу ее и душе стало легче, она намеревалась сохранить свою новую беременность до положенного срока и дать Ферраре долгожданного наследника.

Глава XX

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

К Альфонсо возвращалась надежда. Своей супруге, отяжелевшей от беременности, он подарил котел, топившийся дровами, чтобы упростить ежедневные купания. Он велел расширить ее покои, привел в порядок сводчатую комнату в башне, расписанную Гарафоло. Как и в Ватикане, где Лукреция жила среди персонажей Пинтуриккьо, в Ферраре ее глаз наслаждался живописью, украшавшей стены и потолки, изображавшей д'Эсте в окружении их придворных, сцены охоты, сельские пейзажи. Мастерами здесь были Эркуле Бонакоссо, Лудовико Мадзолино и Бартоломео Венециано.

В углу комнаты рядом с гигантским камином был устроен шатер из красного атласа с белыми полосами, напоминающий дарохранительницу и предназначенный для защиты от холода ребенка, рождения которого ожидали. Там поместили колыбель работы резчика Бернардино Венециано, она была окружена четырьмя стойками, образовывавшими беседку: от самой кроватки вверх поднимались золотые цветы и листья. Изнутри она была обита атласом и устлана простынями и подушками из тончайшего батиста.

3 апреля, когда роды были совсем близки, герцог Альфонсо покинул Феррару, не сказав ни слова жене. Своему ближайшему окружению, удивленному этим отъездом, он сообщил, что отправляется в Венецию на переговоры с Советом Десяти. На самом же деле он просто хотел уехать. Однако Фрассина, акушерка, неотлучно была на месте. Она подтвердила свою отменную репутацию, и утром 4 апреля родился крупный мальчик, довольно некрасивый, с приплюснутым носом. Его назвали Эркуле в память о деде. Альфонсо, примчавшийся в Феррару во весь опор, увидел, что сын его хоть и не красавец, зато, похоже, проявляет волю к жизни. Этого было достаточно. В приливе гордости он показал его, совсем голенького, послам, пришедшим с поздравлениями, чтобы они убедились в том, что «он здоров и все, что надо, у него на месте».

50

«Жалобы» (ит.).

51

Богиня Лукреция (ит.).